Глава 8 (Часть 1)

Я стояла на шаткой пирамиде из табуретов, изо всех сил тянулась и старалась прикрепить к стене бумажные талисманы, выстраивая их в определенном порядке.

Только в такие моменты я вспоминала, что мне еще нет и пятнадцати. В этом возрасте я должна была корпеть над учебниками, готовясь к экзаменам в девятом классе. Мой рост едва ли превышал метр шестьдесят, а сейчас… К сожалению, я унаследовала японские гены, и мой рост меньше метра шестидесяти. Хрупкую фигурку почти полностью скрывали длинные волосы.

Именно эти удивительно длинные волосы сейчас запутались в табурете. Я всей душой ненавидела расчесывать свою метровую шевелюру.

Я скривилась, прикрепив последний талисман в верхнем ряду, и тут же выдохлась. В тот же миг импровизированная конструкция из табуретов развалилась. Лишившись опоры, я полетела вниз с высоты нескольких метров и приземлилась прямо на острый край одного из табуретов. От боли я чуть не расплакалась.

— Вот уж точно не назовешь меня толстокожей! — простонала я, потирая ушибленную руку и переводя взгляд на все еще без сознания Нурарихёна. — Мне опять кажется, что он пошевелился.

Я подошла к Нурарихёну и села рядом. Осмотрела его зрачки, потрогала лоб — температуры не было, — и проверила пульс.

Запястье Нурарихёна нельзя было назвать ни слишком тонким, ни слишком мускулистым. Из-за большой кровопотери кожа казалась прозрачной, были видны синеватые прожилки вен. Обычно немного шершавая, сейчас она ощущалась безжизненной.

Я закусила губу, к горлу подступил комок.

Вчера, поскольку моя духовная сила была запечатана, я не могла использовать свои способности и провела только экстренную обработку ран. Надеюсь, этого будет достаточно. Хотя это и могло привлечь диких ёкаев, но мне было уже все равно.

Мои руки засияли золотым светом, и я коснулась лба Нурарихёна.

Золотое сияние было настолько ярким, что я прищурилась. Постепенно к лицу Нурарихёна возвращался здоровый цвет.

Готово. Я слабо улыбнулась. Долгое напряжение наконец отпустило, и меня накрыла волна усталости. В голове помутилось, глаза начали слезиться. Я невольно зевнула и медленно встала.

Два дня без сна давали о себе знать. Мне хотелось просто упасть и уснуть.

Превозмогая усталость, я взяла одеяло и укрыла Нурарихёна, заботливо подвернув края.

Я даже о собственном отце так не заботилась! Нурарихёну повезло! Если бы мама знала, какой я стала хозяйственной, она бы во сне смеялась.

— Еще одно упоминание о сне, и я упаду в обморок! — пробормотала я, опираясь подбородком на руки и не отрывая взгляда от Нурарихёна. Я знала, что он красив, с самой первой встречи. Но сейчас, во сне, он выглядел таким безмятежным и прекрасным, что напоминал нежные лепестки цветка. Его глаза были закрыты, длинные ресницы отбрасывали тени на щеки. Не знаю, то ли ёкаи не стареют, то ли Нурарихён еще молод, но во сне он выглядел не старше двадцати лет. На его красивом лице не было той властности, что обычно, и он скорее напоминал симпатичного парня из соседнего дома.

Я смотрела на него, воображая, как он стоит в белом доме, медленно открывает окно, и мягкий солнечный свет падает на его лицо.

И тут я рассмеялась. Смеялась до колик в животе, не в силах остановиться.

Клянусь, если я когда-нибудь увижу эту картину наяву, то либо я сошла с ума, либо Нурарихён! Это было слишком смешно!

После такого приступа смеха я окончательно выбилась из сил и решила вернуться в свою комнату.

Я, конечно, не собиралась сидеть с Нурарихёном, пока он не проснется. Разве что меня зовут Мэри Сью. Пусть сопливые мелодраматические сюжеты достанутся другим героиням, я пас.

Мне не следует влюбляться в кого-то из этой эпохи, тем более в ёкая. Сюй Сянь и Бай Сучжэнь? Нин Цайчэнь и Не Сяоцянь? Это не «Ляо Чжай», и я прекрасно знаю, чем заканчиваются такие истории.

Врачи не верят в чудеса.

— Сакура-химэ.

— Сакура-химэ.

— Сакура-химэ, я жду тебя. Подожди и ты меня, хорошо?

Звонкий женский голос звучал соблазнительно, но в нем слышались радость и едва уловимая печаль. Он был похож на интимный шепот, полный мольбы и обещания, легкий, как дуновение ветра.

Передо мной была темнота. Я пыталась что-то сказать, но не могла.

— Я буду лучше, чем Нурарихён. Сакура-химэ, перестань следовать за ним, прошу тебя. Я все это время ждала тебя.

— Все это время ждала.

Мое лицо вдруг стало влажным, а в груди заныло.

— Кто… ты…

— Сестра Маки!

Я резко проснулась. Распущенные волосы разметались по постели, словно темный шелк. Тусклый черный свет струился по ним, напоминая тихий ручей. На светлом одеяле виднелись желтоватые следы от слез. Я дотронулась до уголков глаз — пальцы стали мокрыми.

Мне приснился такой странный сон, и я даже плакала? Может, это какой-то ёкай, привлеченный моей освободившейся духовной силой?

Я вздохнула и потрогала одеяло — оно было немного влажным.

Ладно, наверное, это из-за сырого одеяла мне приснился кошмар. Сны ведь бывают такими странными. Конечно, я ни за что не признаю, что мой барьер дал сбой! Талант, который хвалил сам глава клана Ханакаин, не мог ошибиться!

Это все одеяло виновато!

— Сестра Маки!

Снова раздался звонкий детский голос, теперь уже с оттенком смеха. Слышались оживленные разговоры, словно прямо за дверью. Кто-то явно был в хорошем настроении.

Кто мешает людям спать, того ослик лягнет! Юнец!

Пробормотав это, я быстро оделась и небрежно завязала волосы лентой. Приведя себя в порядок, я вышла из комнаты.