Глава 10. Часть 1

Время летело незаметно. Прошло три года. Сяо Доуцзы чувствовал себя в клане Цанъя как рыба в воде. Всему есть причина. Поначалу Ло Шэн был очень недоволен тем, что неожиданно стал дядей. Он постоянно жаловался мне, рассказывая, сколько ночей он не спал, выращивая меня, сколько грязных пеленок перестирал и сколько раз я выплевывала на него рисовые зерна. Используя это как предостережение, он уговаривал меня отказаться от Сяо Доуцзы.

Но я знала, что он не так уж много сделал для моего воспитания. Всю тяжелую работу выполняли кормилицы, каждая со своим характером и особенностями.

Как-то зимой девушка, за которой безуспешно ухаживал Ло Шэн, решила выйти замуж. Жених, не зная о чувствах Ло Шэна, отправил ему приглашение на свадьбу. Ло Шэн пришел в ярость и полдня крушил все в своей комнате. Столы, стулья, табуретки — все осталось стоять на двух ножках, каким-то чудом не упав.

Сяо Доуцзы, несмотря на свой юный возраст, был очень смышленым. Не выдержав вида своего разбушевавшегося дяди, он взял мои румяна и пудру и, подойдя к Ло Шэну, произнес слова, которые заставили того очнуться.

— Дядя, мне уже одиннадцать, я довольно симпатичный мальчик. Если я переоденусь в женское платье, и ты возьмешь меня с собой на свадьбу твоей бывшей возлюбленной, все будут завидовать, что ты отхватил такую молодую красотку! Та, которая тебя бросила, точно пожалеет и подумает: "Надо же, не заметила, какой он обаятельный! Кажется, я ошиблась". И ты победишь.

После того, как Сяо Доуцзы два года называл Ло Шэна дядей, тот впервые купил ему новую куртку. Вернувшись с чужой свадьбы, хвастаясь и слегка навеселе, Ло Шэн начал учить Сяо Доуцзы боевым искусствам.

Сяо Доуцзы уговаривал и меня учиться вместе с ним. На самом деле, я была лентяйкой. Даже пережив трудности в первые годы, я не извлекла из них урока. Заживали раны — забывалась боль. Но однажды я задумалась, почему я прячусь в поместье день и ночь? Наверное, боюсь, что надо мной будут смеяться. У меня тонкая кожа, очень тонкая. Вскоре я убедила себя начать тренироваться, изучая простые приемы фехтования. Я говорила себе, что это для укрепления здоровья, но в голове постоянно возникали картины, как я разрубаю на куски тех, кто надо мной смеется. Я тайком брала меч Му Хуайчуня, но он был слишком тяжелым для меня.

Сяо Доуцзы сказал, что этот четырехгранный меч называется "Потрясающий Аромат", потому что мастер, куя его, использовал для охлаждения клинка изысканное вино с таким же названием. Мне кажется, что такое красивое название оружия связано не с процессом его изготовления, а с его истинным предназначением. Возможно, в момент убийства владелец меча чувствует запах крови, брызнувшей с клинка. Хотя такие мысли разрушают романтический ореол этого имени.

Я до сих пор не понимаю, почему Му Хуайчунь оставил мне свой меч. Решил завязать с прошлым?

В конце концов, я бросила тренировки с мечом, потому что он постоянно напоминал мне о моем бессердечном муже. Я объяснила Ло Шэну, что у меня нет способностей к фехтованию, и он дал мне метровую плеть с волчьими зубами. — Пользуйся. Для самообороны подойдет, а если захочешь кого-нибудь прикончить — можно использовать как веревку для повешения. Ну, или если с обрыва упадешь, за дерево зацепиться.

Так я начала каждый день хлестать плетью по акации во дворе. Из-за своего упрямства я всегда била по одному и тому же дереву, в одно и то же место. Однажды ночью акация с грохотом рухнула, разрушив половину крыши дома Ло Шэна. Он выбрался из-под обломков с покрасневшими глазами и сказал: — Сяо Фу, ты наконец-то закончила обучение.

На следующий день плеть исчезла. Говорили, что ее бросили в самый грязный нужник поместья. Так бесславно закончилась моя карьера воина. Я по-прежнему оставалась хорошей девушкой, которая, кроме как драться, больше ничего не умела.

Беззаботные дни проходили дома, но дела за пределами поместья не давали покоя. Хотя история с Хунлянь Шэли утихла после исчезновения семьи Му, по миру пошли слухи о появлении секты Фуси, которая использовала зловещую магию и гу-колдовство из Мяоцзян. Они безжалостно расправлялись с могущественными мастерами боевых искусств. Поэтому к Ло Шэну постоянно обращались с просьбами возглавить поход против этой секты.

Мне эти истории казались чем-то вроде сказок или легенд. Мне было интересно, и я часто переодевалась и спускалась с горы в чайхану. Чайхана — это место, где рождаются сплетни и слухи. Там люди говорят все, что вздумается, не боясь последствий. Все воспринимается как шутка. Слушая трагические истории из мира боевых искусств, я часто думала о том, как мне повезло, что я жива и здорова.

Я не любила переодеваться в мужчину, поэтому, будучи женщиной, часто наряжалась старухой. Я так искусно рисовала морщины, что это стало моим главным занятием в первой половине жизни. Я часто появлялась в таком виде у подножия горы, и моя "бабушка" стала местной знаменитостью.

Служитель в чайхане часто смеялся: — Никогда не видел бабушку с такими крепкими зубами! Она съела пирожных с османтусом на двадцать медяков!

Про себя я думала: "Ты бы моего сына увидел, вот уж кто настоящий обжора!".

Иногда я слышала разговоры о том, как три года назад уничтожили семью Му. Упоминали и мое имя, но чаще всего рассказчики качали головой, выражая сожаление.

— Ло Фужу из клана Цанъя… У нее было очень красивое лицо, изящная фигура, а походка — словно весенний ветер. Хотя в Сюньяне много красавиц, но таких изящных мало. Жаль, что ее жизнь разрушена. В первую брачную ночь Му Хуайчунь убил всю свою семью. Никто не знает, куда делась Ло Фужу. Скорее всего, она погибла.

Я пыталась найти в этих слухах хоть какую-то зацепку: жив ли Му Хуайчунь, находится ли он в Южном Цзяннане или где-то еще. Но большинство историй заканчивались на той роковой ночи. Были и выдуманные рассказы, но даже зная, что это ложь, я надеялась, что в них есть хоть доля правды, которая даст мне надежду.

Конечно, в байки о том, что у Му Хуайчуня был целый гарем и он умер от какой-то болезни, никто не верил.

Люди любят выискивать в плохих новостях что-то хорошее. Хотя похвалы в мой адрес были преувеличены, я слушала их с удовольствием. Чаще всего я проводила время за чашкой чая и тарелочкой сладостей, слушая сплетни. Когда красные лучи закатного солнца проникали на улицы, я понимала, что еще один день прошел.

Эти три года я провела в Сюньяне, но в то же время меня здесь не было. Большинство людей считали, что Ло Фужу мертва.

В день моего восемнадцатилетия Ло Шэн решил устроить трехдневный праздник в поместье. После нескольких чаш вина он, пьяный, начал катать Сяо Доуцзы на спине по всему дому. Ученики шумели и галдели, предлагая всем выпить. Мне приходилось пить чай вместо вина и постоянно бегать в уборную.

Это была прекрасная летняя ночь. Вспоминая о двух неудачных попытках выйти замуж — сначала за главу клана Синхуньгэ, а затем за Му Хуайчуня, с которым я жила как вдова, — я решила, что мне не везет с мужчинами. Поэтому я украла у повара жареную курицу и вино и решила напиться в одиночестве.

Летнее небо было усеяно звездами, которые, словно птицы, сидели на ветвях деревьев. Вино не опьяняло, но я чувствовала себя пьяной.

Внезапно кто-то сказал: — В траве змеи. Не лежи там.

— У меня плохое настроение, не мешай, — ответила я.

Я не услышала испуганных извинений слуги и обернулась. Я долго смотрела на него. Он стоял под фонарем, его брови были нахмурены, нос — прямой и узкий. Свет фонаря отбрасывал красный отблеск на его веки. Его даосское одеяние, казалось, было старым, выцветшим.

Прошло три года. Я не знала, изменилась ли я, но Шао Цзюэ совсем не изменился. Только юношеская наивность исчезла.