Глава 5. Пьющие снег на южном небе (Часть 5)

Отряд остановился снова ближе к вечеру.

Солдаты Бэй Лян выбрали открытое место на берегу реки, которая была шире той, что они видели днем. Место действительно хорошо подходило для лагеря.

Большинство солдат были заняты: носили вещи для лагеря, дрова, котлы, миски. На их лицах читалось предвкушение отдыха, время от времени слышались смех, шутки и поддразнивания.

Повозкой правила пожилая солдатка. Судя по всему, в разбивке лагеря ее участие не требовалось. Она стояла, прислонившись к телеге, и беседовала с Цуй Жанем.

— Выглядишь ты неважно, — сказала она, глядя на его полусухую одежду. — Заболеешь — хлопот не оберешься.

Цуй Жань съежился на телеге и невольно вздрогнул.

За эти полдня он несколько раз пожалел о своем решении.

Промокшая одежда тяжелым грузом лежала на нем. Несмотря на теплое солнце, она так и не высохла. Ветер пронизывал до костей, вытягивая из него последнее тепло.

Даже лучи заходящего солнца не согревали его. Он чувствовал, как тело застывает, а в голове начинает пульсировать боль.

Доски телеги под ним промокли, вода стекала на стоящий рядом сундук.

— Простите, что намочил вашу повозку, — тихо сказал он.

Пленные из Чэнь обычно испытывали к воинам Бэй Лян страх и отвращение. Особенно гордые аристократы, которые даже под ударами и оскорблениями не гнули спины и с достоинством отвечали на издевательства. Они считали это проявлением твердости духа.

Солдатка, удивленная его вежливостью, охотно поддержала разговор.

— Ничего страшного, доски высохнут. Пару дней на солнце — и все как новое, — сказала она, оглядев его. — А вот тебе, молодой господин, в такую погоду промокать до нитки опасно. Еще немного — и совсем заболеешь.

Ее слова напугали Цуй Жаня. Он понял, что поступил глупо, но было уже поздно. Он опустил голову, не зная, что сказать.

Солдатка сочувственно вздохнула.

— Не бойся меня. Моему старшему сыну столько же лет, сколько и тебе. Я тебя не трону, — сказала она. — И я вижу, что ты приглянулся нашей принцессе.

Цуй Жань промолчал, не зная, что ответить.

Можно ли назвать отношение Хэлянь Шу к нему «приглянулся»?

— Но чем ты ее рассердил? — осторожно спросила солдатка. — Зачем ты вымок до нитки в такой холод? Почему она так на тебя рассержена?

Цуй Жань онемел, его щеки запылали.

Неужели она думает, что это Хэлянь Шу наказала его, заставив искупаться в ледяной реке?

Он не хотел перекладывать вину на нее, но и признаться в собственной глупости — что решил постирать одежду, не имея сменной, — было стыдно.

— Нет, не в этом дело, — пробормотал он, уклоняясь от ответа.

Солдатка решила, что он просто смущается, и не стала настаивать, но продолжила давать советы.

— Наша принцесса не злая. Если ты будешь ей повиноваться и не перечить, она будет к тебе хороша, — сказала она. — Раз уж ты ей приглянулся, почему бы тебе не постараться завоевать ее расположение?

Цуй Жань вспомнил, как Хэлянь Шу хладнокровно заколола собственного солдата, и сильно засомневался в том, что ее можно назвать «не злой».

— Я говорю тебе это потому, что ты еще молод, — продолжала солдатка. — Я знаю, что ты из Чэнь, что тебе пришлось много пережить. Но какими бы ни были твои мысли, сейчас главное — выжить. Если есть возможность облегчить свою участь, зачем упрямиться?

Он помолчал некоторое время, глядя на раскинувшийся вокруг лагерь.

Военный лагерь был разбит по всем правилам: большие шатры окружали маленькие, солдаты низшего ранга располагались по периметру, а чем выше звание, тем ближе к центру. Даже расстояние между шатрами имело значение, но в этих тонкостях он не разбирался.

Сейчас он видел лишь суету солдат, занятых своим делом. Большинство шатров уже были поставлены, загораживая обзор. Он видел лишь холмы из разноцветного брезента.

Шатер Хэлянь Шу, как главнокомандующей, должен был находиться в самом центре лагеря.

Он посмотрел в ту сторону, которую не мог разглядеть из-за шатров, и нерешительно спросил: — А как мне… завоевать ее расположение?

Солдатка фыркнула.

— Ты мужчина, а соображаешь хуже меня. Иди прямо к ней в шатер, улыбайся, говори с ней ласково, а дальше сам разберешься.

Цуй Жань вздрогнул. С заходом солнца стало холоднее, а полусухая одежда не грела.

— Не хочу тебя пугать, — сказала солдатка, — но до Бай Лун Чэн еще тысяча ли. Сейчас уже холодно, а дальше будет еще хуже. Уши отморозите. Вы, мужчины из Чэнь, такие слабые… Половина из вас не доживет до конца пути.

Она посмотрела на него с искренним сочувствием. — Если угодишь принцессе, может, и выживешь.

Выжить…

Цуй Жань посмотрел на себя и горько усмехнулся.

Можно ли назвать его существование жизнью?

Стоило ли цепляться за такую жизнь? Может, лучше умереть сейчас и избавиться от мучений?

Он понял, что имела в виду солдатка, но все же тихо спросил: — Разве в армии не запрещено…

Слово «насилие», которое произнесла Хэлянь Шу, вертелось у него на языке, но он не смог его выговорить. — Разве не запрещено трогать пленных мужчин? Вы же сами сказали, что их нужно доставить в Бай Лун Чэн и представить Великому Кагану.

Солдатка громко рассмеялась. — Юноша, ты ничего не понимаешь.

Она кивнула в сторону центра лагеря. — Кто такая наша принцесса? Это Третья принцесса, дочь Великого Кагана. Молодая и талантливая полководец. В этом походе только две принцессы командуют войсками, и одна из них — она. Когда вас привезут в Бай Лун Чэн, Каган раздаст вас в награду. И лучшие, конечно же, достанутся ей.

— Что ей стоит взять себе одного-двух заранее? — сказала она как само собой разумеющееся.

Цуй Жань понимал, что она желает ему добра, но ее слова были как ножи в сердце. Он чувствовал себя жертвенным животным, которое очистили, украсили и готовы принести в жертву.

— Я подумаю, — поспешно сказал он, опустив голову. — Спасибо вам.

Солдатка вздохнула и поднялась.

— Вы, люди из Чэнь, слишком дорожите своей гордостью. Но разве она важнее жизни? Наша принцесса молода и красива. Если бы она обратила внимание на мужчину из Бэй Лян, вся его семья пела бы и танцевала от радости, с почестями отправляя его в княжеский дворец.

— Ладно, думай сам, — сказала она, удаляясь. — А я пошла ужинать.

Когда она ушла, Цуй Жань остался один, съежившись на телеге.

Осенью темнеет быстро. Солнце скрылось за лесом в считанные минуты.

Ночной ветер был намного холоднее дневного.

Только после слов солдатки он вспомнил, что ему нечего есть.

Путь был тяжелым. Не каждый день удавалось найти воду и развести огонь, чтобы приготовить еду. Чаще всего приходилось довольствоваться сухим пайком.

Даже сегодня, когда им повезло найти воду, горячая еда предназначалась только для солдат Бэй Лян. Пленным же ничего не полагалось.

Их сухой паек состоял из пресных лепешек и паровых булочек, которые выдавали раз в десять-пятнадцать дней. Приходилось экономить, чтобы хватило до следующей выдачи.

Свежие лепешки были мягкими, но на холодном ветру быстро черствели, превращаясь в твердые сухари, которые приходилось размачивать в воде, чтобы проглотить.

И все же это было единственное, что спасало их от голода.

Он часто видел, как отцы со слезами на глазах отдавали свою еду детям, а кто-то, проснувшись, обнаруживал, что его мешок с едой пуст, и горько плакал.

Его паек всегда хранил Мо Юй.

Мо Юй был верен ему и заботился о нем, даже сейчас, когда Цуй Жань уже не был принцем.

Но теперь Мо Юй мертв, а его еда потеряна.

С наступлением сумерек Цуй Жань еще плотнее прижался к сундукам на телеге, пытаясь защититься от ветра.

Он ничего не ел с самого утра и сейчас чувствовал голод и ноющую боль в животе.

Он думал о том, стоит ли попросить солдатку принести ему хоть что-нибудь, когда рядом послышались голоса.

— О, а кто это у нас тут прячется?

Он поднял голову и увидел двух солдат, которые с усмешкой смотрели на него.

Его лицо мгновенно побледнело.

— Неужели эти трусы решили спрятаться на телеге? — сказал один из них, глядя на него. — Этот ничего, симпотичный. Наверное, возница припрятала себе муженька?

Они засмеялись, их смех в сумерках был похож на карканье ворон.

Цуй Жань прижался спиной к сундуку, не в силах двинуться. Вдруг раздался холодный и властный голос:

— Что вы тут делаете?

Солдаты тут же изменились в лице и, обернувшись, крикнули: — Ваше Высочество!

Цуй Жань увидел Хэлянь Шу. Ее лицо было холодным и суровым.

Она лишь взглянула на них, и солдаты тут же бросились наутек.

Хэлянь Шу стояла в сгущающихся сумерках и смотрела на Цуй Жаня с легкой усмешкой.

Цуй Жань сглотнул, вспомнив совет солдатки «быть поактивнее», и почувствовал себя неловко.

— Что вы здесь делаете? — тихо спросил он.

— Пришла посмотреть, не замерз ли ты насмерть, — услышал он в ответ.