Глава 2

Последующие несколько дней Сун Эръя, позавтракав, бежала к дому Цзянов, чтобы поболтать со своим новым другом. После обеда, немного поспав, она отправлялась играть с другими детьми — лазить по горам или бродить у реки. Вечером же она уютно устраивалась дома, чтобы посмотреть мультфильмы.

Цзян Цзэ не любил выходить из дома. Каждый раз, когда Сун Эръя спрашивала, не хочет ли он пойти погулять, он лишь поджимал губы и качал головой.

Сун Эръя ничуть не расстраивалась. Она брала Цзян Цзэ за его нежную ручку, и они вместе сидели на пороге дома, болтая.

Поначалу Сун Эръя расспрашивала Цзян Цзэ о большом городе, но он отвечал лишь парой слов.

Поэтому вскоре всё свелось к тому, что говорила только Сун Эръя, а Цзян Цзэ молча слушал.

Маленькая болтушка могла без умолку трещать с утра до вечера. Она могла начать рассказывать о своих любимых мультфильмах, а закончить — о самых вкусных танхулу в Уездном городе. Там, где появлялась она, никогда не было тихо. Даже спокойный дом Цзянов с её приходом наполнялся жизнью и весельем.

Тихий Цзян Цзэ ни разу не показал своего нетерпения. Он сидел рядом с Сун Эръя и, если поначалу стеснительно смотрел в пол, то теперь поворачивался к ней, глядя на её улыбку с щербинкой и внимательно слушая её рассказы.

Цзян Цзэ любил играть с Сун Эръя. Каждый день он с нетерпением ждал, когда она придет к нему.

Когда днем Сун Эръя уходила гулять с другими детьми, Цзян Цзэ, слыша её смех, хмурился.

Наговорившись до хрипоты, девочка останавливалась, чтобы попить. Видя, с каким (как ей казалось) интересом Цзян Цзэ слушает её, она испытывала чувство гордости. С удовольствием выпив стакан воды, она продолжала рассказывать Цзян Цзэ историю о Бабе-Яге.

Отец Цзян Цзэ, наблюдая за ними, всё больше убеждался в правильности своего решения привезти сына в деревню.

После смерти матери и пережитого от няни, он впервые видел, как сын общается с другими детьми.

— Поэтому нам нельзя одним выходить на улицу вечером, иначе Баба-Яга схватит тебя и утащит к себе домой, чтобы съесть! — таинственно шептала Сун Эръя на ухо Цзян Цзэ, а в конце фразы вдруг повысила голос.

Цзян Цзэ вздрогнул от неожиданности и с серьезным видом кивнул.

Раньше он никогда не слышал о Бабе-Яге. Это Сун Эръя рассказала ему, что в горах живет Баба-Яга, которая каждый вечер ловит непослушных детей, чтобы сварить и съесть их.

Видя, как серьезно нахмурила брови Сун Эръя, он испугался, что Баба-Яга может её поймать, ведь она часто играла на улице по вечерам, и он не раз слышал, как бабушка зовет её домой.

— Сегодня днем я пойду ловить рыбу в речке, — закончив рассказ о Бабе-Яге, Сун Эръя тут же перешла к другой теме. — Если поймаю рыбку, подарю тебе.

— Значит, ты сегодня днем не придешь? — спросил Цзян Цзэ.

Простодушная Сун Эръя не заметила, что Цзян Цзэ впервые спросил её, придет ли она.

— Ага, — весело ответила она. — Я пойду с А Хуа и Сяо Ху ловить рыбу в речке возле огорода.

Цзян Цзэ крепко сжал в руках край своей рубашки. Он хотел что-то сказать, но в этот момент из дома напротив послышался голос дедушки Сун Эръя:

— Эр Я! Иди домой обедать!

— Дедушка, я слышу! — громко отозвалась Сун Эръя.

— Цзян Цзэ, я пошла домой обедать. Пока! — Сун Эръя вприпрыжку побежала домой.

— Я тоже хочу пойти с тобой, — с досадой пробормотал Цзян Цзэ, опустив голову. Но его слов никто не услышал.

— Бабушка, я сегодня днем пойду ловить рыбу, — проговорила Сун Эръя с набитым ртом.

— Сначала прожуй, а потом говори, не подавись, — бабушка положила ей в тарелку порцию овощей.

Сун Эръя несколько раз прожевала, проглотила всю еду и, открыв рот, показала бабушке с дедушкой пустую тарелку:

— Всё съела!

— Умница, Эр Я, — дедушка положил ей в тарелку кусок мяса. — Ешь побольше, чтобы расти большой.

— Угу, — Сун Эръя, опустив голову, принялась за еду.

И овощи, и жирное мясо — всё, что ей клали в тарелку, она съедала без остатка, не капризничая.

После обеда дедушка мыл посуду на кухне, бабушка смотрела в гостиной оперу по телевизору, а Сун Эръя сидела рядом с ней на деревянном диване.

Хотя диван был жестким, под монотонные звуки оперы Сун Эръя начала клевать носом и вскоре уснула.

Даже когда дедушка нес её в кровать, и она случайно ударилась головой о тумбочку, она не проснулась. Она лишь шевельнулась, когда сбрасывала одеяло, но дедушка тут же укрыл её снова. Одеяло лежало на животе, и девочка, не доставая до него ногами, больше не могла его скинуть.

Цзян Цзэ всё это время сидел на пороге дома. Даже обедал он, не сходя с места.

Отец сделал ему замечание, но потом оставил в покое.

Цзян Цзэ смотрел через открытые ворота на дорогу. Он ждал, когда Сун Эръя выйдет из дома, чтобы позвать её ловить рыбу вместе.

Но сколько он ни ждал, Эр Я так и не появилась.

Цзян Цзэ набрался храбрости, встал и медленно, маленькими шажками, пошел к дому напротив. Он надеялся, что услышит голос Эр Я, еще не дойдя до её калитки.

Но даже когда он подошел к её дому, голоса Эр Я не было слышно.

— А, это Сяо Цзэ, — дедушка, набиравший воду во дворе, увидел мальчика. — Ты к Эр Я?

— Да, — Цзян Цзэ нервно кивнул.

— Эр Я еще спит. Иди прямо в её комнату. Как войдешь в дом, прямо и увидишь, — сказал дедушка.

— Хорошо, спасибо, — ответил Цзян Цзэ и побежал в дом искать Сун Эръя.

Сун Эръя крепко спала. Из-за жары она лежала на кровати, раскинув руки и ноги, укрытая лишь тонким одеялом.

Рядом тихонько гудел вентилятор, слегка шевеля её волосы.

Цзян Цзэ, боясь разбудить Сун Эръя, вошел в комнату на цыпочках, присел у кровати и, широко раскрыв глаза, стал смотреть на неё, ожидая, когда она проснется.

Он даже легонько потрогал её за щеку, но она не проснулась. Цзян Цзэ ждал и ждал, и его собственные веки стали тяжелеть. Постепенно он и сам уснул.

Дедушка, набрав воды, зашел в комнату и увидел Цзян Цзэ, спящего у кровати. Кровать была высокой, и мальчик, полулежа на ней, выглядел неудобно.

Дедушка взял его на руки и положил рядом с Сун Эръя, расправив одеяло так, чтобы оно укрывало обоих детей.

Сун Эръя сквозь сон потянулась и вдруг наткнулась ногой на что-то мягкое. Открыв глаза, она увидела, что пнула Цзян Цзэ в живот.

Но Цзян Цзэ продолжал спать и не проснулся.

Сун Эръя повернулась к нему. Её ничуть не удивило, почему Цзян Цзэ оказался в её кровати.

Она обняла свое одеяло и стала разглядывать спящего Цзян Цзэ.

У Цзян Цзэ была нежная белая кожа, как у маленьких господ из телевизора, совсем не такая, как у деревенских детей.

Сун Эръя посмотрела на свои загорелые руки, потом на белые руки Цзян Цзэ, протянула руку и потрогала их. Гладкие.

Сун Эръя снова посмотрела на лицо Цзян Цзэ. Она снова протянула руку и легонько ущипнула его за щеку. Мягкая.

Не успела Сун Эръя убрать руку, как Цзян Цзэ проснулся и с удивлением посмотрел на неё.

Сун Эръя только что проснулась, её волосы были растрепаны, а взгляд — рассеянным. Сейчас она совсем не походила на свою обычную пацанку, а выглядела довольно мило.

— Я тебя не била! — Сун Эръя подняла руки, оправдываясь.

Цзян Цзэ не понял, о чем она говорит. Увидев, что лежит в кровати, он покраснел и сказал:

— Я не нарочно уснул в твоей кровати.

— Ты еще и моим одеялом укрылся, — Сун Эръя указала на одеяло. Она держала одну половину, а другая укрывала живот Цзян Цзэ.

— На, держи, — Цзян Цзэ поспешно отдал ей свою часть одеяла.

Сун Эръя оттолкнула одеяло обратно к нему и надулась:

— Так жарко, не хочу укрываться.

— А, — неловко протянул Цзян Цзэ, не зная, что сказать.

— Ты пришел со мной поиграть?

— Я хотел пойти с тобой ловить рыбу, — смущенно ответил Цзян Цзэ.

— Тогда пошли ловить рыбу, — Сун Эръя спрыгнула с кровати, надела туфли, схватила с тумбочки резинку для волос и расческу и ловко заплела себе косички.

Понаблюдав за ней, Цзян Цзэ тоже слез с кровати и надел туфли.

Сун Эръя долго возилась со своими волосами, и наконец на её голове появились два маленьких хвостика, из которых торчали непослушные пряди.

Сун Эръя осталась довольна результатом и с гордостью продемонстрировала свою прическу Цзян Цзэ:

— Та-дам! Правда, красиво?

— Красиво, — кивнул Цзян Цзэ.

— Пойдем искать Сяо Хуа и остальных, — Сун Эръя взяла Цзян Цзэ за руку и повела его к двери.

Было около часа дня. Дедушка с бабушкой наверняка еще спали, поэтому Сун Эръя на цыпочках вывела Цзян Цзэ из дома.

Едва они вышли за дверь, как столкнулись с отцом Цзян Цзэ, который был весь в поту.

Цзян Кэмин, увидев сына, воскликнул:

— Где ты был? Почему не сказал ни мне, ни дедушке?

Цзян Цзэ испугался гнева отца и крепко сжал руку Сун Эръя.

— Извините! Мы оба очень устали и уснули, поэтому забыли вам сказать, — громко извинилась Сун Эръя.

— В следующий раз, когда соберешься гулять, обязательно скажи мне, — гнев Цзян Кэмина немного утих. — Мы с дедушкой волновались.

— Простите, — Цзян Цзэ с испугом смотрел на отца.

Цзян Кэмин, встретившись с взглядом сына, тут же пожалел, что накричал на него.

— Дядя, мы с Цзян Цзэ пойдем ловить рыбу на речку, — сказала Сун Эръя, пользуясь случаем.

— На речку? — Цзян Кэмин нахмурился и хотел было отказать. Ему казалось, что идти вдвоем к реке слишком опасно.

— Папа, можно мне пойти? — робко спросил Цзян Цзэ, заметив колебания отца.

— Дядя, я с Сяо Хуа и Сяо Ху уже много раз там были, а Цзян Цзэ ни разу, — Сун Эръя не понимала, что отец Цзян Цзэ беспокоится об их безопасности. Она просто думала, что Цзян Цзэ очень жаль, что он ни разу не играл в эту игру.

— Ладно, но возвращайтесь пораньше, — Цзян Кэмин не хотел, чтобы сын снова замкнулся в себе. Возможность завести новых друзей была как нельзя кстати.

— Тогда, дядя, мы пошли. Сяо Хуа меня ждет, — сказала Сун Эръя и, потянув Цзян Цзэ за руку, побежала вместе с ним по дороге.