Глава 2 (Часть 2)

Почувствовав приближение бога, Фэн Цзю слегка приоткрыла глаза. Зажатая в руке шпилька, готовая защитить честь хозяйки, застыла на мгновение, а затем тихо упала в мягкие складки одеяла.

Фэн Цзю изумленно смотрела на склонившегося над ней человека, хлопая глазами.

Это был не Цан И, а тот, о ком она только что думала — Дун Хуа Дицзюнь.

Серебристые, словно снег, волосы, переливающийся пурпурный халат и прекрасное лицо, которое Янь Чи У в шутку называл ледяным.

Стоявший перед кроватью человек действительно был самим Дицзюнем.

Дицзюнь, заметив ее открытые глаза, словно замер. Он коснулся ее лба и, не убирая руки, долго смотрел на ее лицо. — Проснулась? Как себя чувствуешь? — тихо спросил он.

Фэн Цзю молча и настороженно смотрела на Дицзюня. Подумав, она многозначительно подняла руку, приглашая его подойти ближе.

Дицзюнь понял ее жест, присел на край кровати и наклонился к ней.

Теперь она могла дотянуться до его воротника. Но ее целью был не воротник.

Фэн Цзю чувствовала слабость во всем теле, и ей было трудно приподняться, чтобы сделать то, что она задумала. Но теперь, когда Дицзюнь был так близко, все стало гораздо проще. — Что-то болит? Где болит? — спросил Дицзюнь, глядя на нее. Его серебристые волосы упали ей на плечо.

У нее ничего не болело. Пока Дицзюнь говорил, она быстро обхватила его шею и притянула к себе. Затем ее губы коснулись губ Дицзюня… Дицзюнь, ошеломленный таким напором, замер.

Фэн Цзю крепко обнимала Дун Хуа за шею, прижимаясь к его губам.

Она думала: «Только что я сомневалась, сон ли это, а теперь Цан И превратился в Дун Хуа. Значит, это действительно сон. Сны созданы для того, чтобы исполнять желания. Когда я покидала Девять Небес, я сожалела о своей безответной любви. Раз уж мы встретились во сне, а сны так изменчивы, кто знает, когда Дун Хуа снова исчезнет. Лучше я сейчас поцелую его. Пусть это будет компенсацией за мои прошлые страдания».

Губы Дун Хуа были прохладными, как она и представляла. Он не отвечал на ее поцелуй, словно ожидая, что она сделает дальше.

Фэн Цзю это понравилось. Он должен был вести себя как деревянный истукан, а после поцелуя покраснеть от смущения.

Через некоторое время она робко коснулась кончиком языка его верхней губы и почувствовала, как Дицзюнь вздрогнул. Эта реакция порадовала ее. Она чувствовала удовлетворение, словно увидела, как глициния обвила верхушку дерева, или услышала, как капля росы упала на лист лотоса.

Она лизнула его губы еще раз и отстранилась, решив, что этого достаточно. Она не знала, как действовать дальше.

В глазах Дицзюня появилась какая-то глубина, но лицо его оставалось спокойным. Похоже, даже во сне он сохранял свою невозмутимость.

Фэн Цзю немного разочаровалась, что Дицзюнь не смутился, но это было в его характере.

Она погладила его по лицу и, довольная, хотела откинуться на подушку, но ее остановила какая-то сила. Не успела она понять, что происходит, как спокойное лицо Дицзюня приблизилось к ней. Темно-синий камень на его налобной повязке, словно утренняя звезда на рассвете, отражал ее ошеломленный вид.

Дицзюнь смотрел на нее с близкого расстояния, а затем спокойно наклонился и нежно провел губами по ее губам.

Фэн Цзю услышала, как в ее голове что-то щелкнуло.

Дицзюнь внимательно наблюдал за ее реакцией. Заметив, как дрогнули ее ресницы, он углубил поцелуй, раздвинул ее губы и, легко найдя ее язык, повел ее за собой. Он не закрывал глаз, следя за ее реакцией.

Фэн Цзю лишь смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ее мысли путались. «По сравнению с моим легким прикосновением, его поцелуй… слишком глубокий. Дицзюнь никогда не упускает своего. Он такой мстительный, это просто поразительно».

Она затаила дыхание и теперь не могла вздохнуть. Фэн Цзю хотела оттолкнуть Дицзюня, но руки ее ослабели. В ее голове все кипело, и она не могла вспомнить, как принять свою истинную форму.

Дицзюнь отстранился, но его губы все еще касались уголка ее рта. — Зачем ты задерживаешь дыхание? Мне нужно учить тебя, как дышать? — спокойно спросил он, но голос его был хриплым.

С тех пор как Фэн Цзю стала правительницей Цинцю, ее главной задачей было поддерживать честь своей семьи.

Слова Дун Хуа задели ее самолюбие. — У нас в Цинцю так принято! Не суди о том, чего не знаешь! — возмутилась она.

Она понятия не имела, какие у них в Цинцю обычаи. Ей было всего тридцать тысяч лет, она была еще слишком молода. Даже то, что во время поцелуя можно использовать язык, она узнала только сегодня. Раньше она думала, что поцелуй — это просто прикосновение губ к губам. Чем сильнее чувства, тем дольше поцелуй. Например, она только что так долго целовала Дицзюня, что это можно было назвать «глубоким, как море» чувством. Оказывается, в этом деле столько тонкостей. Целая наука.

Но раз уж это обычай Цинцю, о котором даже она не знала, то Дицзюнь тем более не мог о нем знать. Фэн Цзю решила, что эта отговорка сработает.

Видя, что Дицзюнь молчит, она добавила: — Ты же сам дышал! — Она сделала серьезное лицо. — У нас в Цинцю это большое табу. Двоюродный брат моего соседа, серого волка, был отвергнут невестой именно по этой причине. Это считается очень постыдным.

Дун Хуа задумался.

Фэн Цзю мысленно похвалила себя за такую убедительную ложь.

Но она забыла, что Дицзюнь иногда бывает очень любопытным.

Подумав немного, Дицзюнь сказал: — Интересный обычай. Я еще не пробовал. Почему бы не попробовать еще раз?

Фэн Цзю покраснела, как персик, и заслонила его рукой. — Как ты можешь говорить такие бесстыжие вещи?!

Дицзюнь, очевидно, не видел ничего плохого в своих словах. — Кто первый начал? — напомнил он.

Пыл Фэн Цзю тут же поутих. Это был вопрос чести.

— Ну… ну да, я первая начала, — пробормотала она, чувствуя себя неуверенно. — Но это мой сон, и я могу делать все, что захочу. — Внезапно ее осенило. «Это мой сон, а Дун Хуа — всего лишь плод моего воображения. Пусть в реальности я никогда не могла его переспорить, но во сне он не смеет мне указывать! Он не ставит меня, хозяйку сна, ни во что!»

Она гордо посмотрела на Дун Хуа. — Ты… ты всего лишь моя выдумка! В моем сне я могу делать с тобой все, что захочу! Но ты не можешь делать то же самое со мной! — заявила она, покачивая головой. — И не нужно говорить мне о взаимности! В этом сне мои правила — единственные правила! — Ее слова прозвучали так убедительно, что она сама поразилась. Фэн Цзю пристально посмотрела на Дицзюня.

Дицзюнь долго молчал.