Отцовские долги (Часть 2)

— Я соскучилась по дедушке с бабушкой и решила навестить их. У папы все хорошо, спасибо за заботу, дяди и тёти.

Видя, что все пути для расспросов отрезаны, родственники задали неизбежный вопрос: — А есть ли у тебя молодой человек? Двадцать пять лет — возраст уже недетский, тянуть нельзя!

На этот вопрос нельзя было не ответить, иначе следующим шагом стало бы знакомство с потенциальным женихом. — Папа мне кого-то нашел, мы пока общаемся.

С точки зрения жителей Лучжэня, Чжуюй говорила слишком мало, словно воды в рот набрала. Она казалась им недостаточно сообразительной, даже немного глуповатой.

В Китае больше всего ценились дети, которые хорошо учились в школе и умели себя вести во взрослой жизни.

А «простодушный» — это был синоним слова «бесталанный».

Вернувшись домой после стольких лет, она произвела впечатление именно такой — слишком простодушной.

За столами во дворе люди постепенно расшумелись, стали ходить туда-сюда, чокаясь и выпивая, веселье набирало обороты.

Чэнь Юйцзин весь вечер была не в духе. Но когда она увидела, как за соседним столом пара, пользуясь тем, что места рядом освободились, постепенно придвигала стулья друг к другу, пока не села вплотную, не выдержала. Схватив телефон и сумочку, она подошла к ним, громко фыркнула в сторону мужчины и выбежала за дверь.

Чжуюй не поняла, что произошло, и обернулась, чтобы убедиться, что двоюродная сестра действительно ушла.

— Сяо Сун Гэгэ недавно ухаживал за старшей тетей, постоянно подвозил ее на работу и с работы, в любую погоду. Но в последнее время перестал. Оказывается, нашел себе другую... — Чэнь Шици, облокотившись на стол, объяснила ситуацию ничего не понимающей Чжуюй.

Юйцзин было грустно, и Шици тоже немного расстроилась.

Вскоре этот Сяо Сун тоже получил «по заслугам».

Чэнь Кай, изрядно выпив и узнав о случившемся с сестрой, раскрасневшись, подошел к Сяо Суну, чтобы устроить разборки. Друзья Чэнь Кая пытались его удержать, чтобы не дошло до драки.

Хотя до рукоприкладства дело не дошло, ситуация была напряженной. Вокруг них собралась толпа.

Даже дядя-дедушка Чэнь и другие взрослые подошли посмотреть, что происходит.

В доме зажгли свет, и когда половина гостей разошлась, Чжуюй заметила, что человек, сидящий напротив старушки Чэнь, показался ей знакомым.

За этим столом сидели близкие родственники семьи Чэнь.

Неужели он тоже был их родственником?

Пока она разглядывала его спину, кто-то вдруг стукнул по столу перед ней дном чашки.

Женщина за столом, которую, вероятно, нужно было называть третьей тетей, вдруг заголосила: — Этот бессердечный Шэн Лао Сы! Забрал наш дом! Это же деньги... Он должен вернуть его нам!

Она оттолкнула стул, упала на землю прямо перед Чжуюй и, стуча чашкой и палочками, начала громко рыдать.

Мужчина рядом с ней молча курил, опустив голову.

Видя, что Чжуюй молчит, к скандалу подключилась и дочь этой женщины. Она подошла к Чжуюй с ребенком лет трех на руках и, тыча пальцем ей в лицо, начала ругаться: — Заработали грязные деньги, бесстыжие! Семья Шэн обманом забрала чужие кровные, чтобы их дочка жила припеваючи, носила золото и серебро, училась за границей, ела сладко и пила вкусно! Рано или поздно за все придется ответить, посмотрите все, разве это не расплата?..

Гости разделились на две группы. Мужчины пытались разнять Чэнь Кая и Сяо Суна, а женщины столпились вокруг рыдающей третьей тети, уговаривая ее встать и решить все мирно, со взрослыми, а не с ребенком.

Чжуюй сидела неподвижно, не говоря ни слова, не защищая ни себя, ни отца. Женские крики и ругань сливались в один гул, в голове звенело.

Женщина все больше распалялась, вдруг схватила Чжуюй за одежду и начала ее толкать.

И тут раздался пронзительный детский плач. Семилетняя Чэнь Шици, держась за руку младшей тети, заливалась слезами, ее лицо покраснело.

Только тогда Чжуюй очнулась от непрекращающихся ругательств. Она наклонилась, взяла Чэнь Шици на руки и, не обращая внимания на оскорбления, направилась к выходу.

Но семья не давала ей уйти, преграждая путь. Третья тетя каталась по земле у ее ног, продолжая кричать.

Чжуюй не в первый раз видела подобные сцены. Деревенские женщины умели закатывать скандалы, но впервые это случилось с ней самой.

Она пыталась уйти, но ее хватали за одежду, за лямки сумки, даже за волосы.

Женщины, которые пытались успокоить скандалистку, боясь, что она уронит ребенка, взяли Чэнь Шици на руки и стали ее утешать. Но Шици плакала еще сильнее, крича: — Не обижайте мою тетю! Я позову папу!

Дома Чэнь Шици никогда не говорила о родителях, они работали в городе и редко приезжали.

И в такой момент она вспомнила о папе, как о защитнике, хотя он был далеко и не мог прийти на помощь ей и тете.

Чжуюй опустила голову, кожа головы горела от боли. Она пыталась вырваться, но чьи-то руки тянули ее вниз, словно на нее навалилась черная туча.

Ей казалось, что она стала невесомой, словно сейчас взлетит. Может быть, это был слишком сильный вечерний ветер, или она еще не оправилась от смены часовых поясов и чувствовала себя слишком разбитой.

— Вставай, — раздался рядом мужской голос. — Ни о чем не думай, просто вставай.

Этот человек помог ей подняться, взял за руку и повел к выходу.

Она пошла за ним, спотыкаясь. Ее пальцы дрогнули, и он крепче сжал ее руку, словно говоря: «Я смогу тебя вывести, тебе нужно только встать».

— Цици, где Цици? — Она потеряла контактную линзу, поэтому не могла найти дорогу.

Плачущую девочку Лю Сычжао уже взял на руки. — Она со мной, не потеряется, — сказал он, правой рукой держа Чжуюй за руку. Ее волосы были растрепаны.

— Эй! Ты кто такой, чтобы вмешиваться?! — закричала скандалистка, переключившись на него.

Сквозь пелену перед глазами Чжуюй услышала его ответ: — Я брат Шэн Чжуюй.

Дядя-дедушка Чэнь только что увел двух пьяных парней в дом, а теперь ему пришлось разбираться с женской перебранкой. — Прекратите грубить! — крикнул он. — Не позорьтесь перед гостями!

В этой суматохе люди столпились вместе, кто-то пытался урезонить скандалистку, кто-то спорил.

Лю Сычжао, взяв Чжуюй и Шици за руки, вывел их через боковую дверь.