Глава 34. Ловля птицы

Ответ Юй Цы был решительным. Найденный им талисман относился к системе демонических узоров и призрачных рун, был довольно сложным и одним из самых высокоуровневых, которыми Юй Цы мог овладеть. Раньше он использовал его лишь в самой примитивной форме, полагаясь на силу Зеркала Божественного Отражения. Теперь же ему нужно было снова к нему привыкнуть, чтобы избежать ошибок.

Это не заняло много времени. Пока Бао Гуан всё ещё пытался разобраться в сложных рунических узорах, Юй Цы уже встал. Бао Гуан подошёл слишком близко и от неожиданности вздрогнул, едва не свалившись с облака. Когда он обрёл равновесие, до его ушей уже донёсся низкий гул заклинания.

— Старший брат Юй…

Бао Гуан хотел было посоветовать Юй Цы быть осторожнее, но тут же увидел, как на кончиках его пальцев заиграл духовный свет. Странные иероглифы ложились один на другой: сначала они напоминали лицо призрака, затем к ним добавилось множество неясных символов. Глядя, как талисман постепенно обретает форму, Бао Гуан необъяснимым образом почувствовал, что ясное небо словно бы потемнело. Он поднял голову — солнце было на месте, но его самого будто бы обвеял холодный ветер.

Молодой даос был так поражён, что слова застряли у него в горле.

Юй Цы же не обращал внимания на окружающих. В этот миг в его глазах и в его мыслях были лишь парящие руны и стая диких уток на озере, ещё не ведающих о своей судьбе. Когда начертание талисмана было завершено, картина плещущихся вдали уток словно приблизилась к нему вплотную.

Он беззвучно активировал талисман.

На глазах Бао Гуана талисман перед Юй Цы внезапно исчез. Затем его внимание, будто ведомое невидимой нитью, устремилось к стае уток в сотнях футов от них. По озеру расходились круги, время от времени несколько беспокойных уток взлетали и садились обратно. Картина была мирной, под стать погожему осеннему дню.

Но в следующее мгновение в безмолвной пустоте будто грянул гром, или же кто-то рядом оглушительно крикнул, сотрясая душу. Из ниоткуда возникла толстая чёрная цепь, сплошь покрытая бесчисленными рунами. Со звоном и лязгом она мгновенно описала круг над водной гладью в радиусе почти 500м, а затем со щелчком замкнулась.

Перемена была столь внезапной, что даже готовый ко всему Бао Гуан вздрогнул от испуга, не говоря уже о чрезвычайно пугливых диких утках. Раздались испуганные крики и хлопанье крыльев — стая вспорхнула в воздух, на миг заслонив небо. Сотне уток такое было бы не под силу, но в момент взлёта птица Водного Облика применила свою хитрость, и сотня уток превратилась в тысячу, а то и в десять тысяч, которые хаотично метались во все стороны.

На "Призрачном Облаке" высоко в небе Бао Гуан так разнервничался, что едва не спрыгнул вниз. В прошлый раз эта тварь обманула его точно так же, а теперь снова взялась за старое!

Юй Цы, однако, был совершенно спокоен. Ещё до того, как талисман сработал, он активировал его более сложную форму. Несмотря на хаос на озере, он был уверен в успехе и наблюдал, как на чёрной цепи одна за другой загораются глубинные руны.

Бао Гуан из-за своего уровня совершенствования не мог этого видеть, а пернатые твари — и подавно. В радиусе 500м раскинулась сеть из бесчисленных тонких, как шёлковая нить, серых линий, накрывшая всех уток. Вот только эта сеть была нацелена не на их тела, а на их души!

Раздался всплеск, и в воду упало тёмное тело, а за ним, словно кто-то дёрнул за рычаг, посыпались и остальные. На глазах у ошеломлённого Бао Гуана сотня уток, словно пельмени в кипящем котле, одна за другой посыпались с неба и теперь густо плавали на поверхности воды. Зрелище было донельзя комичным.

— Эй, иди вылавливай. Она точно среди них.

Птица Водного Облика могла менять свою внешность, но не душу. Под действием Талисмана Чёрного Закона Преисподней ни одна душа не могла скрыть свою истинную форму, поэтому Юй Цы был так уверен.

Бао Гуан окончательно остолбенел.

Надо сказать, что, обращаясь к Юй Цы за помощью, молодой даос руководствовался и личными причинами. В монастыре Прекращения Сердца он был заочным учеником настоятеля, и хотя сам не кичился этим, его положение всё равно было выше, чем у простых постояльцев. Просить о помощи было несколько неловко. Что до других старших братьев, тоже внешних учеников, то все они были людьми с высоким уровнем совершенствования, и просить их поймать какую-то птицу было бы просто смешно.

Поразмыслив, он решил, что Юй Цы — идеальный кандидат. Он ещё не был внешним учеником, но мог им стать, да и наставник, казалось, был о нём хорошего мнения. К тому же они поладили. Единственное, что вызывало сомнения, — это уровень совершенствования Юй Цы. Но он рассудил так:

"Человек, который может спокойно держаться под давлением главы Дома Белого Дня, в любом случае не может быть слабаком".

И он оказался прав, вот только доказательство было слишком уж убедительным. Молодому даосу стало немного обидно — неужели разница между ними так велика?

На самом деле, он ошибался. Талисман, который использовал Юй Цы, был не так уж и страшен. Талисман Чёрного Закона Преисподней был специально создан для борьбы с призраками и душами Инь и почти не причинял вреда живым существам. Просто эти утки были слабы телом и неразумны, поэтому не смогли противостоять силе заклятия. Окажись на их месте обычный человек с сильным духом, он бы в худшем случае почувствовал лёгкий озноб.

Юй Цы смутно догадывался о мыслях молодого даоса, но у него не было времени на сантименты. Помощь Бао Гуану в поимке птицы Водного Облика была лишь незначительным эпизодом в его жизни, не более того.

Бао Гуан, в конце концов, был добрым юношей, и к тому времени, как они вернулись в монастырь, его лёгкая зависть бесследно исчезла. Он даже хотел разделить полученные сто заслуг, но Юй Цы отказался. Для него Бао Гуан, заочный ученик настоятеля, с его особым положением в монастыре и простым, добрым нравом, был отличным другом. Тридцать или пятьдесят заслуг не решили бы его проблем, так что лучше было использовать их, чтобы сделать доброе дело.

Конечно, эта вылазка за птицей Водного Облика не прошла даром. Юй Цы почувствовал, что при использовании продвинутой формы Талисмана Чёрного Закона Преисподней его "врождённая энергия" текла особенно плавно. Несмотря на то, что он использовал эту технику впервые, всё давалось ему на удивление легко, словно его уровень совершенствования незаметно вырос.

Это, безусловно, было хорошо, так что Юй Цы пребывал в прекрасном настроении. Поужинав и немного размявшись, он уже собирался приступить к вечерней практике, когда молодой даос Бао Гуан пришёл во второй раз. На этот раз он пришёл не просить о помощи — Юй Цы вызывал к себе старый даос Юй Чжоу.

За те пять дней, что Юй Цы прожил в монастыре, Юй Чжоу впервые позвал его к себе.

Ночью монастырь Прекращения Сердца был очень тих. Неугасимые лампады в залах отбрасывали круги света, очерчивая в темноте свои владения. Идя по этому огромному пространству, где свет смешивался с тьмой, Юй Цы чувствовал, что его сердце бьётся неспокойно, словно стремясь вырваться из груди.

Юй Цы понимал причину своих чувств: он стремился к этому месту, к этой жизни. Для него такая жизнь была новой и знаковой. Только по-настоящему влившись в неё, он мог бы заявить, что достиг новых высот.

Теперь всё было иначе, чем в прошлые годы, полные сомнений и неопределённости. Он шёл по большой дороге, вожделенная цель была видна впереди, и желание гнало его бежать, чтобы схватить её — вот так просто.

Пока он размышлял о разительных переменах в своей жизни и мыслях, его ноги уже ступили во двор старого даоса Юй Чжоу. Это был отдельный дворик, и старый даос стоял посреди него, держа в руке древний меч с узором, подобным сосновой коре. Он двигался в танце с мечом, словно для собственного развлечения. В саду не было слышно музыки, но тихий свист рассекаемого клинком воздуха и шелест развевающихся одежд сливались в прекрасную гармонию, то нарастая, то затихая в чётком ритме.

Лицо Юй Цы приняло несколько странное выражение.

Старый даос был погружён в свой мир, Бао Гуан смотрел на него как заворожённый, и никто не заметил его странного состояния. Дело было не в том, что танец старого даоса был некрасив, а в том, что для Юй Цы, по сравнению с тем, что он видел раньше, это было просто детской забавой.

В ночь перед тем, как он вошёл в монастырь, и до самого прихода Цзинь Хуаня, он наблюдал за происходящим внутри с помощью Зеркального Образа. Тогда он сделал два вывода: во-первых, он увидел, что монахи в монастыре вели себя достойно, соблюдая строгие правила, а настоятель Юй Чжоу был человеком довольно мягкого нрава. Это и побудило его принять рискованное решение войти в монастырь. Теперь было ясно, что риск того стоил.

Во-вторых, он увидел искусство владения мечом старого даоса. Тогда, в этом же дворике, он видел, как Юй Чжоу упражняется с мечом — и это само по себе было очень странно.

Зеркальный Образ зависел от силы ауры наблюдаемого: чем сильнее был совершенствующийся, тем более размытым было изображение. Это было уже проверено. Однако, когда Юй Чжоу упражнялся с мечом, Юй Цы видел его совершенно отчётливо, из-за чего сильно недооценил уровень его совершенствования.

Тем не менее, увиденное тогда искусство владения мечом поразило его. Он не мог постичь его глубинных принципов, но видел, как энергия меча, высвобождаемая Юй Чжоу, достигала невероятной таинственности. Каждая волна энергии была подобна то водяному пару, то лёгкому туману — призрачная и иллюзорная, но при этом проникающая в самое сердце. За свои двадцать пять лет жизни он не видел более совершенного искусства владения мечом. Возможно, с ним могло сравниться лишь мастерство Е Бинь, которая в тот день обратила свою волю меча в облака тумана. Наблюдая за этим, он, сам того не замечая, покрылся холодным потом.

Когда же старый даос закончил упражняться и начал дыхательную практику, Юй Цы застыл в изумлении. Искажённое изображение в Зеркальном Образе прямо указывало на то, что старый даос был совершенствующимся уровня Формирования Ядра, причём степень искажения была даже сильнее, чем у Цзинь Хуаня. Только тогда он понял, что старый даос — настоящий мастер, и на следующий день, придя в монастырь, вёл себя с ним крайне уважительно.

Всё это было в прошлом, но, глядя на танец Юй Чжоу сейчас, Юй Цы невольно сравнивал его с тем, что видел раньше.

"Он делает это для меня? Мысли старого даоса воистину трудно разгадать".

Пока он размышлял, старый даос уже остановился. Ночной ветер развевал его седые волосы, на лбу не было ни капли пота, и он выглядел ещё бодрее. Вложив меч в ножны, он улыбнулся ему:

— Пришёл, значит. Садись! Это техника меча, которой я пользовался в юности. Теперь, когда я стар и глуп, боюсь, что-то мог и забыть, вот и решил немного размяться.

Стоявший рядом Бао Гуан с гордостью сказал:

— Искусство владения мечом у наставника входит в пятёрку лучших в секте. Даже многие бессмертные уровня Освященного или даже Почтенного не могут с ним сравниться. Так в своё время сказал сам глава секты.

Услышав это, старый даос рассмеялся:

— Этими глупостями ты можешь обмануть только несведущих. Разве можно сравнивать танец с мечом и искусство владения мечом?

Юй Цы был с ним полностью согласен и восхитился прямотой старого даоса.

Во дворе росла акация в два обхвата толщиной, под которой стояли каменный стол и скамьи, видимо, для отдыха в прохладе. Но сейчас дул пронизывающий осенний ветер, листья давно облетели, и голые ветви, качаясь на ветру, создавали довольно унылое зрелище.

Юй Цы и сам не знал, почему ему в голову приходят такие мысли. Он подошёл и сел рядом со старым даосом. Тот велел Бао Гуану подать чай, а сам достал нефритовую табличку и протянул её Юй Цы.

Юй Цы взял её, думая, что это нефритовый талисман или свиток, но, повертев в руках, увидел, что на лицевой стороне вырезан иероглиф "Заслуги", а оборотная сторона была гладкой. Он не понял, для чего эта вещь.

— Это табличка заслуг, изготовленная сектой. Если прикоснуться к ней изначальной энергией или божественной волей, на обратной стороне появится количество твоих заслуг.

Юй Цы сосредоточился и прикоснулся к табличке. Она вспыхнула светом, и на гладкой оборотной стороне проступила надпись тёмно-синего цвета, которая ярко выделялась на общем фоне: "Юй Цы, накоплено триста шестьдесят заслуг".