Глава 11

— Девушка, почему не дома посреди ночи, одна бродишь по улицам?

— Не бойся, братья — хорошие люди, мы тебя в целости и сохранности домой проводим.

Эти две фразы прозвучали из уст двух прилично выглядящих мужчин, вышедших из переулка и преградивших Су Маньло путь.

Су Маньло подняла руку, чтобы вытереть стекавшую по уголку рта струйку вина, опустила взгляд на свой наряд и обратилась к мужчинам:

— Два брата, я всё-таки переодета мужчиной… э-э, нет, женщиной, переодетой мужчиной. Не могли бы вы проявить ко мне хоть немного уважения?

Один из них непристойно улыбнулся, его рука потянулась к Су Маньло:

— Мужчина, переодетый женщиной, или женщина, переодетая мужчиной? Дай-ка брату проверить, и всё станет ясно.

Су Маньло усмехнулась, её взгляд, устремлённый на мужчину, был немного жутким.

— Эт-та девка какая-то странная.

В час Чоу на улице, недалеко от улицы Пинлэй, раздались мужские крики и мольбы о помощи. Во всех домах плотно закрыли двери и окна, а в нескольких семьях, услышав царапанье ногтей по дверям снаружи, быстро потушили свечи.

За время, пока горит одна чашка чая, шум полностью стих, и на улице снова воцарилась тишина.

— Вонючий Цинь Кэ, плохой Цинь Кэ, думаешь, я хочу о тебе заботиться? Ладно, хочу. Я не хочу, чтобы ты умирал… — Су Маньло, полусонно бормоча, лежала на спине Цинь Кэ и время от времени била его.

Цинь Кэ остановился:

— Попробуй ударить ещё раз.

— Что?! Я… я ударю! — Су Маньло внезапно подняла голову, огляделась по сторонам — вокруг была кромешная тьма — и растерялась. — Где это я? Странно, неужели я сплю?

Цинь Кэ глубоко вздохнул, напоминая себе, что к людям с недостатком ума нужно быть милосердным, особенно к таким, как Су Маньло, у которой не хватало не одной извилины. Он подтянул сползавшую со спины Су Маньло повыше и продолжил идти.

Не пройдя и нескольких шагов, он наступил на что-то липкое.

Он поднял ногу и увидел, что на земле, покрытой слизью, виднелись слабые следы царапин. Посмотрев вперёд, он заметил, что вся улица перед ним была покрыта большими пятнами зелёной слизи. Самое главное — от неё исходил рыбный запах.

— Что за запах? — Су Маньло, прислонившись головой к спине Цинь Кэ, причмокнула губами и, нахмурившись, воскликнула: — Ай, как воняет!

Цинь Кэ зажал ей рукой её беспокойный рот и понизил голос:

— Заткнись, здесь есть кто-то ещё.

Су Маньло подняла голову. Кажется, впереди стоял человек.

— Этот человек так знаком, где я его видела? — пробормотала она.

Человек, казалось, тоже заметил Цинь Кэ и Су Маньло. Он обернулся, поднёс фонарь к лицу, словно намеренно позволяя им разглядеть себя.

Су Маньло мгновенно проснулась, спрыгнула со спины Цинь Кэ и протёрла глаза. Этот… этот человек выглядел точь-в-точь как она, даже мужская одежда, в которую она была переодета, была той же самой.

Цинь Кэ оттащил Су Маньло за спину:

— Осторожно, это может быть ловушка.

Человек, должно быть, услышал его. Он уронил фонарь, и пламя охватило его, поглотив и самого человека.

— Жи-живой человек исчез! — Су Маньло в изумлении прикрыла рот рукой.

Цинь Кэ присел на корточки и коснулся пальцем слизи:

— Нет, она — демон. Нам нужно как можно скорее убираться отсюда.

*

На улице рядом с Пинлэй были обнаружены два тела. Когда Лу Чэнжань прибыл на место, толпа зевак уже плотно окружила тела.

— Расступитесь! Чиновники прибыли! — крикнул кто-то во весь голос.

Люди поспешно отступили назад, освобождая проход. Лу Чэнжань быстро прошёл внутрь, за ним следовал коронер.

— Что случилось? Кто очевидец? — Лу Чэнжань присел и повернул лицо мертвеца. Всего за одну ночь оно так изменилось, что узнать его было невозможно.

Лу Чэнфэй пролистал собранную информацию:

— Погибший — Чжун Цай, мужчина, около двадцати лет, местный житель Юнланя. Обнаружен ночным сторожем в час Мао (5-7 утра), был мёртв уже некоторое время. По словам сторожа, в то время вся улица была покрыта зелёной слизью, такой липкой, что испачкала ему всю обувь, и её невозможно было смыть водой. А когда рассвело, слизь сама собой исчезла.

— Старушка Ли, помедленнее, помедленнее! — раздался женский голос.

Лу Чэнжань посмотрел на звук и увидел пожилую женщину с посохом. Убедившись у окружающих в личности погибшего, она, не обращая внимания на уговоры поддерживавшей её женщины, запрокинула голову и рассмеялась:

— Хорошо, что умер! Хорошо! Небеса всё видят, это небесное возмездие!

Лу Чэнфэй закрыл свой блокнот:

— Распространяет ложные слухи средь бела дня. Хочет быть наказанной палками?

— Подожди, — Лу Чэнжань схватил Лу Чэнфэя за запястье.

Старушка смеялась, а потом заплакала. Посох в её руке застучал по земле, издавая глухие звуки:

— Моя бедная внучка, такая молодая была! Зверьё получило по заслугам от Небес! Получило!

После этих слов даже те из толпы, кто ничего не понимал, словно прозрели.

Слухи о том, что в последнее время девушек лишали чести, давно распространились, и дошло до того, что с наступлением ночи никто не осмеливался выходить из дома.

Но даже так, девушки всё равно страдали.

Не то чтобы власти не занимались этим. Именно потому, что занимались и выяснили, кто это делал, они и закрывали на это глаза.

Оба были молодыми господами из богатых семей. Одного звали Ван Хай, а второй — тот, что лежал на земле, Чжун Цай.

Народ роптал и страдал. Поэтому прошлой ночью они намеренно сделали вид, что не слышат криков Чжун Цая и Ван Хая. Если власти не наказывают негодяев, то пусть кто-то другой убьёт их за них, восстановит справедливость для их погибших детей — что может быть лучше?

Да, все девушки, чью честь опорочили эти два негодяя, погибли. Одних довели до смерти сплетни, другие покончили с собой, не в силах жить с таким позором.

Внучка старушки Ли только достигла возраста цзицзи (15 лет). Сваха Сунь с восточной стороны города нашла ей хорошую партию. Но после случившегося помолвку расторгли, и девушка, не выдержав потрясения, бросилась в колодец.

— Слыхали? Прошлой ночью опять несчастье случилось. Только на этот раз не с какой-нибудь девушкой, а с молодым господином Чжун.

— Столько бессовестных дел натворил, поделом ему!

»

Несколько служанок переговаривались под навесом, не замечая приближения Су Маньло.

Су Маньло несколько раз кашлянула, но её по-прежнему игнорировали. Тогда она повысила голос:

— Что вы тут делаете?!

— Приветствуем вторую госпожу! — служанки поспешно бросили мётлы и хором ответили.

— Вторая госпожа! Вторая госпожа, поскорее взгляните на моего господина! — Взволнованно подбежавший слуга показался ей знакомым.

Кажется, это был…

Су Маньло напряглась и схватила слугу за воротник:

— Скажи мне, Цинь Кэ… он что, умер? Он снова умер?!

— Не совсем, — слуга высвободился из её хватки. — Мой господин спокойно спал, как вдруг открыл глаза и сказал, что дело плохо, и велел мне бежать к вам, вторая госпожа.

— Что он сказал? — Су Маньло облегчённо вздохнула.

— Сегодня пятый день, — ответил слуга.

Су Маньло сначала не поняла, что он имеет в виду, но потом вдруг вспомнила, что Цинь Кэ принял Пилюлю Костоеда и должен каждые пять дней принимать противоядие.

Она зашла в комнату, сначала взяла одну пилюлю противоядия, но потом, подумав, решила взять всю коробочку.

Давать противоядие каждые пять дней… А что, если она будет чем-то занята и не окажется рядом с Цинь Кэ, когда придёт время? Что, если у него начнётся приступ? К тому же, Чжэн Юнфэн, отдав ей противоядие, больше не поднимал эту тему.

Она решила тайком отдать всё Цинь Кэ, чтобы он сам принимал его вовремя. Так будет надёжнее.

— Ты уверена, что хочешь отдать мне всю коробочку? — Цинь Кэ удивлённо посмотрел на Су Маньло, уже пряча коробочку с противоядием в рукав.

В тот день он не проглотил Пилюлю Костоеда, его не отравили, и противоядие ему не нужно было.

Он притворился отравленным, чтобы Чжэн Юнфэн ослабил бдительность. Он специально попросил у Су Маньло противоядие, во-первых, чтобы не вызвать подозрений, а во-вторых, чтобы найти кого-нибудь, кто сможет изучить состав противоядия.

— Вам, вам, всё вам. Слышали о том, что случилось прошлой ночью?

Су Маньло не хотела продолжать разговор о противоядии, и Цинь Кэ подыграл ей. Хотя он и не понимал, что творится в голове у Су Маньло, он знал, что до сих пор она ему не вредила.

— Слышал. Молодой господин Чжун, который обижал девушек из хороших семей, навлёк на себя гнев небес и был наказан, — равнодушно ответил Цинь Кэ, словно прошлой ночью он не был вместе с Су Маньло свидетелем убийства.

Су Маньло закрыла дверь и снова села:

— Но вчера вы говорили, что это был демон.

— Чжэн Мань.

Когда Цинь Кэ произнёс это имя, Су Маньло даже не сразу поняла, что он обращается к ней. Это имя давно никто не произносил. В семье Чжэн её называли уменьшительным именем Маньмань, слуги — второй госпожой. Так как в её настоящем имени и в имени Чжэн Мань был один и тот же иероглиф «мань», она не видела в этом ничего странного.

Она так долго прожила здесь, что забыла о своей настоящей личности.

— Запомни, вчера ты весь день провела дома, не ходила ни в какой «Весенний Ветер» и никого не видела, — Цинь Кэ пристально посмотрел на неё. — Власти сами разберутся, что произошло на самом деле. Нас это не касается. Кто бы ни спрашивал, ты ничего не знаешь. К некоторым вещам, раз прилипнув, уже не отлепишься. Ты меня поняла?

Су Маньло промычала «ага» и уткнулась лицом в стол. Цинь Кэ решил, что она не восприняла его слова всерьёз, и схватил её за руку:

— Поклянись мне! Быстро!

Су Маньло не понимала, почему Цинь Кэ так серьёзно относится к этому делу, но раз уж он просит, то пусть будет клятва.

— Клянусь, что бы ни спрашивали, я скажу, что ничего не знаю. Довольно? — Су Маньло хотела опустить руку, но Цинь Кэ снова поднял её.

— Ты дала неполную клятву, она не считается. Давай заново.

— А что в ней неполного?

— Ты не сказала, что будет, если ты нарушишь клятву.

Су Маньло испуганно посмотрела на него:

— Вы серьёзно? Я правда никому не расскажу.

Цинь Кэ упрямо снова поднял её руку:

— Нет, я тебе не доверяю.

Когда он увидел зелёную слизь и следы когтей, у него в голове сложилась картина.

«Демон-людоед… Раньше я мог бы с ним сразиться на равных, но сейчас у меня нет и половины шанса на победу. Тем более, я не один, со мной эта Су Маньло, которая будет только обузой».

«Лучше держаться подальше. Надеюсь, прошлой ночью демон-людоед не узнал меня».

*

Су Маньло стояла на коленях в родовом зале. Чжэн Чжоу прислонился к колонне и наблюдал за ней. Они молчаливо ждали появления Чжэн Юнфэна, словно сговорившись.

— Тебя видели люди, которых послал отец, а ты всё равно отказываешься признавать свою вину и твердишь, что весь день была дома. Зачем? Потом, когда будешь получать наказание, не вздумай плакать и просить меня о помощи, — Чжэн Чжоу первым не выдержал и заговорил.

Су Маньло потёрла затёкшие колени. Она бы и рада признаться, но перед тем, как идти в родовой зал, Цинь Кэ заставил её дать страшную клятву. Если она признается, это будет равносильно признанию того, что она ходила в «Весенний Ветер», а не была дома.

Она не хотела остаться старой девой.

Да, если она нарушит клятву, то останется старой девой.

«Злодей, вы слишком жестоки! Разве вы не знаете пословицу: "Лучше разрушить десять храмов, чем одну свадьбу"? Вы обрекаете меня на одиночество! Если я останусь старой девой, то… то и вы останетесь один!»