Драка

Чэнь Хунцзюнь, нарочно замедляя шаг, не услышал ответа Чжоу Цянь. Его беспокойство усилилось, и мысли унеслись далеко.

Когда Вэнь Сыюань только приехал, он был нелюдимым, но при этом привлекал внимание нескольких девушек из отряда «образованной молодежи», которые постоянно заглядывались на него.

Соседи Вэнь Сыюаня по комнате, парни из отряда, недолюбливали его и, воспользовавшись его отсутствием, вылили воду на его постель и одеяло. Когда Вэнь Сыюань вернулся и увидел это, он оглядел всех присутствующих и вылил воду на постели тех, кто злорадствовал. Одеяла, разумеется, тоже пострадали. Те, кто просто наблюдал за происходящим и посмеивался, не участвуя в розыгрыше, возмутились.

Взгляд Вэнь Сыюаня в тот момент был пугающим. Он словно говорил: «Даже если вы не участвовали, смеяться тоже неправильно».

Увидев такую наглость, все парни из отряда вышли из себя. Обычно новички вели себя скромно и старались им понравиться, чтобы влиться в коллектив.

Один за другим они набросились на Вэнь Сыюаня, но ни один из них не смог его ударить.

Вспоминая ту жестокую ночь, Чэнь Хунцзюнь до сих пор чувствовал холодок в затылке. Этот безумец хватал людей за горло и душил их до полусмерти, а потом резко отпускал.

В ту ночь Вэнь Сыюань спокойно лежал на единственной сухой постели, укрывшись всеми оставшимися сухими одеялами, а восемь парней из отряда пытались согреться у печи, мечтая поскорее высушить свои постели. Был январь, река промерзла до дна, и они не сомкнули глаз всю ночь, переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреться, и с завистью поглядывая на мирно спящего Вэнь Сыюаня.

Вэнь Сыюань был жесток не только к парням, но и к девушкам. Он не церемонился с ними.

Чжоу Цянь всего лишь несколько раз заговорила с ним, и болтливые девушки тут же разнесли слух, что она встречается с Вэнь Сыюанем.

На следующее утро за завтраком Вэнь Сыюань прямо спросил Чжоу Цянь: — Я тебе нравлюсь?

Чжоу Цянь застенчиво покачала головой.

— Ты мне тоже не нравишься, — холодно ответил Вэнь Сыюань. — Не разговаривай со мной. Шумно.

Его холодный тон пробирал до костей.

А взгляд был полон презрения, словно он смотрел на мусор.

Но Чжоу Цянь не сдавалась. Вспоминая об этом, Чэнь Хунцзюнь восхищался ее упорством. Зная, что Вэнь Сыюань — бессердечный и эксцентричный человек, она продолжала извиняться перед ним. Тогда Чэнь Хунцзюнь даже проникся к ней симпатией. Но даже он понимал, что ее извинения были неискренними, она просто хотела привлечь его внимание. Наверное, все в общежитии это видели, ведь Вэнь Сыюань ясно дал ей понять, что не нуждается в ее извинениях и просил ее замолчать.

Но Чжоу Цянь словно не слышала его и ждала, когда ее упорство будет вознаграждено.

Через три дня после того, как Чжоу Цянь начала свои «извинения», случилось несчастье. Когда все вернулись с работы и вошли во двор, их встретил отвратительный запах. Пахло свежими нечистотами. Весенний ветер разносил зловоние по всей округе, вызывая тошноту.

Чем ближе они подходили к комнате девушек, тем сильнее становился запах.

Вэнь Сыюань, стоявший позади всех, холодно сказал: — Это свиные кишки, которые я купил для всех. Немытые. Раз Чжоу Цянь хочет извиниться, пусть достанет их из своего одеяла, вымоет и угостит всех.

В тот день все одеяла в комнате девушек были перестираны. Простыни стирала Чжоу Цянь, а одеяла сушились на улице, и всем девушкам пришлось спать в холодной комнате.

С тех пор все «образованные юноши» в деревне Ивовая лишь изредка здоровались с Вэнь Сыюанем и перекидывались с ним парой слов, а если видели, что он теряет терпение, тут же ретировались.

Месяц назад Вэнь Сыюань каким-то образом устроился на временную работу на мусорную станцию в уезде, сложил себе небольшую печь в юго-западном углу общежития и начал готовить отдельно, перестав есть вместе со всеми.

После этого его редко видели днем.

Хотя у Вэнь Сыюаня был один выходной в неделю, он проводил его в общежитии, пока все остальные работали, как сегодня.

Когда все возвращались, чтобы пообедать, Вэнь Сыюань выходил на прогулку.

Войдя в общежитие, Чэнь Хунцзюнь услышал голоса.

Даже не прислушиваясь, он понял, что все жалуются на Чжоу Цянь, из-за которой пострадала репутация всего отряда «образованной молодежи».

Они начали обсуждать это еще до его ухода, и до сих пор не прекратили. Чэнь Хунцзюнь тяжело вздохнул. Ему было неприятно.

Переступив порог, он увидел, что все четыре длинные скамьи в комнате были заняты. Жалобы и ругань стали громче. Присмотревшись, Чэнь Хунцзюнь заметил, что больше всех возмущались те, кто раньше хвалил Чжоу Цянь за то, что она умело манипулирует Лю Цинцин. Они словно пытались доказать свою невиновность, отрекаясь от дружбы с Чжоу Цянь.

Чэнь Хунцзюнь не стал заходить внутрь, а остановился у двери и равнодушно осмотрел присутствующих. Его взгляд упал на Чжэн Сюсю, которая сидела в углу и с аппетитом ела. Чжэн Сюсю подняла голову, встретилась с ним взглядом и нарочито громко сказала: — О, Чэнь Хунцзюнь вернулся с обедом! Какой ты добрый! Даже ты, кто почти не разговаривал с Чжоу Цянь, принес ей лепешку.

Чжэн Сюсю посмотрела на тех, кто только что ругал Чжоу Цянь. — А вы? Раньше вы все бегали за ней, называли ее «сестричкой», а теперь даже не хотите поддержать ее.

Ее растянутый голос звучал язвительно.

Чэнь Хунцзюнь медленно подошел к Чжэн Сюсю, опасаясь, что те, кого она задела своими словами, набросятся на нее с кулаками.

Но Чжэн Сюсю доела кашу, поставила миску в угол за спиной, оттолкнула Чэнь Хунцзюня и встала перед обидчиками. Она предпочитала драться сама, без помощи тайного поклонника Чжоу Цянь.

Она давно хотела проучить этих лицемеров. Ей не нравилась Чжоу Цянь, но эти предатели ей нравились еще меньше.

Наконец-то она поела и теперь могла как следует размяться.

В общежитии началась драка. Кто-то сводил старые счеты, кто-то пытался разнять дерущихся, но сам получал удары. Несколько человек бросились спасать миски и палочки для еды. «Драться — дерйтесь, но посуду бить нельзя!» — кричали они. — «И кто это тут рассыпал рис? Не успел доесть? Даже во время драки нужно беречь еду! За расточительство небесная кара!»

Те, кто собирал посуду, отнесли ее к колодцу во дворе и вернулись в дом, чтобы присоединиться к драке. «Как можно тратить еду из-за какой-то драки?!» — возмущались они и, пользуясь всеобщей суматохой, мстили своим обидчикам.