Глава 3

воротником из короткого меха, а на спине виднелась маленькая круглая дырка, похожая на тихий черный цветок, освещенный солнцем. В одной руке он держал молоточек, другой придерживал орех, усердно раскалывая скорлупу.

— Думаю, этого хватит, больше не нужно, — сказала мать.

— Давай еще немного, вторая дочь сказала, что приедет на этой неделе, ребенок любит их есть, — ответил отец.

— Уже немало. Давай еще лепешек из фасоли напечем. Вторая Мэй столько не съест, а старшая дочь и ты любите лепешки из фасоли, — сказала мать.

Взяв деревянное сито с ореховыми ядрышками, мать Мэй Шу пошла на кухню. Она была высокой и стройной.

Дома хранилась ее фотография в молодости, где она с двумя большими косами выглядела еще очаровательнее. На руках она держала Мэй Гуй, а перед ними виднелся кусок брезента с изображением красочной лодки. Мать с дочерью стояли в кузове старого, облупившегося трактора.

— Вторая дочь не похожа на сестру, совсем непослушная, ни капли не жалеет старших. Мало того, что мы с тобой столько сил потратили, чтобы выучить ее, так она, выучившись, еще столько усилий приложила, чтобы сдать экзамены на госслужбу и попасть в Бюро по труду на зарплату из казны. И ценит ли она это? — мать месила тесто на кухне, и при упоминании об этом у нее закипала кровь.

Отец, подметая рассыпанную ореховую скорлупу, сказал:

— Опять ты за свое, опять. Посмотри на себя, дочь уже два года об этом не заговаривает, наверняка все порвала, а ты все нудишь с утра до вечера, только душу травишь.

Мать снова заговорила:

— Что ты знаешь? Разве ты не знаешь свою дочь? С детства непослушная. Если бы она была как ее сестра, кто бы ей выговаривал? Только и делает, что огорчает людей.

Если не думает о старших, то хотя бы о себе подумала. Уехать так далеко, ни одного родного человека рядом. Если что случится, даже поплакаться некому будет.

Бросила хорошую работу, а если в новой семье денег зарабатывать не будет, разве ее не станут попрекать? Если свекры хорошие попадутся, еще ладно, а если нет? Когда состаришься, он найдет себе молодую, и та молодая, как только он ее домой приведет, начнет с тобой скандалить. А с ее-то характером, она лучше будет на чужбине страдать и терпеть унижения, чем вернется. Кто ее не знает?

— Все дело в том, что ребенок еще молод, мало что видел, нереалистично смотрит на вещи. Ты тоже не пили ее постоянно, не расстраивай, а то всем будет тяжело, — сказал отец.

Сказав это, отец высыпал скорлупу из совка в красное ведро.

Мать перестала месить тесто и сказала:

— Она расстраивается? А я, по-твоему, не расстраиваюсь? Кроме родных, кто ей еще будет выговаривать? Если ей не сказать, откуда она узнает? Что она видела?

Много ли в нашей деревне тех, кто удачно вышел замуж за военного? А сколько тех, кто развелся на полпути? И такие есть, что бросают жену дома и находят другую на стороне.

По-настоящему о ней беспокоятся только родные. Она просто дурочка, не смотрит, как другие себе пару ищут.

Отец, согнувшись, бросил совок и раздраженно сказал:

— Пятьдесят шесть лет человеку, всю жизнь ворчала и ворчала, так и не изменилась, как молитву читает, и не устает же. Что за человек? — Железный наконечник совка с громким стуком ударился о каменную ступеньку.

Мать была на три года младше отца.

Мать, не говоря ни слова, продолжала замешивать ямсное пюре с мукой на кипятке и масле.

Вспомнились ей многие трудности, которые она пережила. Большинство людей, переваливших за полвека, считают, что их жизнь уже сложилась, и все свои безграничные надежды возлагают на детей, надеясь, что те смогут избежать пережитых ими трудностей и не испытают тех же страданий.

А большинство детей, наоборот, не хотят прожить жизнь зря, пробуют делать то, что хотят, и устраивают свою судьбу в этом мире.

Внезапно Маомао, свернувшийся калачиком во сне, вскочил с каменных ступеней южной комнаты и выбежал за черные ворота, издавая из горла тихие, ласковые повизгивания и урчание. Наверняка кто-то из домашних вернулся, раз он так обрадовался, что забыл обо всем на свете.

Он выбежал прямо на улицу за двор, под дерево сычуаньского перца, бросился Мэй Шу в ноги и стал кататься, потом встал и, как ребенок, полез к Мэй Шу на руки, высунув красный язык и облизывая ей подбородок.

От возбуждения он забыл о незнакомце Янь Гэфэе, стоявшем рядом с Мэй Шу. Мэй Шу нежно гладила его длинные усы и нос, чесала шею и уши.

Верный и преданный Маомао тоже был членом этой семьи.

Короткая желтая шерсть, длинное тело, широкая спина, очень чуткие большие уши, свисающие по бокам вытянутой морды, пара чувствительных миндалевидных глаз.

Маомао понимал людей, обладал сильным чувством собственного достоинства и умел скучать по родным.

Мэй Шу и не думала, что позже его, из-за преданности хозяевам, злодеи подло отравят, подсунув ему отравленные ребрышки.

Из-за этого Мэй Шу полюбила всех собак, чтобы помнить Маомао.

Маомао Мэй Шу подобрала на площади перед зданием администрации и принесла домой. Он стал любимцем родителей, которые подарили ему теплый дом и теплое имя.

Маомао знал, что это его имя, и откликался, если слышал.

Маомао много ел, был жадным до еды, но никогда не привередничал: ел и пшенную кашу, и домашнюю лапшу, и суп с клецками.

У него была отличная память: он узнавал хороших и плохих людей, даже если не видел их долгое время. Злодеев, которые его обижали, он не прощал, даже если те пытались задобрить его куском мяса.

Он четко различал добро и зло.

Он также был шаловливым, любил ласкаться, был упрямым и имел свой маленький характер.

Каждый раз, когда кто-то из домашних уезжал, он прятался под кроватью и грустил в одиночестве два дня.

Родители любили Маомао до обожания.

— Маомао, чем это тебя папа с мамой каждый день кормят? Такой толстый и тяжелый стал, — смеясь, сказала Мэй Шу, взяв его морду в ладони.

Маомао только фыркал и скулил, жалея, что не может вымолвить ни слова.

Мэй Шу, взяв Янь Гэфэя под руку, тихо сказала Маомао:

— Иди сюда, познакомлю тебя с этим человеком. Это Янь Гэфэй. Маомао, запомни его, это наш второй зять.

Только тогда Маомао нашел время гавкнуть на Янь Гэфэя несколько раз, а затем снова прижался к ногам Мэй Шу и пошел рядом, высоко задрав хвост колечком на спине, который покачивался в такт его шагам.

Счастливый блеск исходил из глаз Маомао.

У него был еще один хороший друг — черный пес, в глазах которого всегда читалась какая-то потерянность.

Его хозяином был старик, разбитый параличом, без детей. Мать часто ходила помогать ему: стирала, топила печь, готовила еду, штопала одежду. Старую одежду отца тоже часто чинили и отдавали ему.

После смерти хозяина он каждую ночь ночевал в пустом старом коровнике. У бездомного черного пса, казалось, остался только один друг — Маомао.

Когда на него нападали другие собаки, только Маомао, благодаря своей мускулистой силе, дрался за него, получая раны. В итоге мать забирала их обоих домой.

Мать промывала им раны мыльной водой, а затем присыпала измельченным белым порошком лекарства.

Позже его и Маомао отравили вместе. Даже в последние минуты, когда яд причинял им мучительную боль, и они истекали кровью, они из последних сил, кувыркаясь и ползя, пытались выбраться за ворота хозяйского дома, чтобы умереть снаружи.

Все произошло за две-три минуты. Мать была в ужасе, спасти их не успела.

В народе говорят, что верная собака перед смертью старается уйти из хозяйского дома, умереть на улице, чтобы не огорчать хозяина.

Мать похоронила их под засохшим деревом сычуаньского перца за старым коровником.

Она по-прежнему скучала по ним.

— Будь готова ко всему, — тихо сказала Мэй Шу Янь Гэфэю.

Янь Гэфэй улыбнулся, кивнул и ободряюще посмотрел на Мэй Шу: когда любовь встречает препятствия, неизбежны давление и тревога, но нужно набраться смелости, чтобы противостоять им, не колебаться и не бояться.

4. Выкручиваться

Как только Лин Хуэй вошла во двор, мать Лин спросила ее:

— Где ты была?

Мать Лин сразу же, словно в чистом зеркале, увидела в ее больших глазах все ее полускрытые переживания, но все же терпеливо слушала, как та выкручивается.

Мэй Шу всегда считала, что ее старшая тетя — женщина с необыкновенным характером, не такая, как другие деревенские женщины.

Старшая тетя поздно вышла замуж. До двух лет Мэй Шу в основном воспитывала она, а мать Мэй Шу была трудолюбивой женщиной: она работала в поле, разводила скот, ходила в горы копать дикий ямс, сапожниковию, собирать желуди и дикие персики — она бралась за любую тяжелую работу, которая могла принести хоть какие-то деньги. Работала в любую погоду, вся в поту и грязи, без выходных.

Отец Мэй Шу работал на уксусном заводе в соседнем поселке.

В то время старшая тетя была самой старшей незамужней девушкой в деревне.

Мужчина из соседней деревни, ушедший из уездного дома культуры, организовал в своей деревне небольшую художественную труппу, исполнявшую сяохуаси (местный вид оперы), которую часто приглашали на праздники и похороны. Все звали его капитан Лин и говорили, что он человек живой, с добрым сердцем, только ростом маловат.

После нескольких встреч они познакомились.

Сначала старшая тетя была против того, чтобы капитан Лин приходил к ней домой к бабушке, но со временем бабушка стала считать, что держать дома незамужнюю дочь за тридцать — значит давать повод для сплетен в деревне. Этот капитан Лин казался надежным человеком, хоть у него и было много братьев. Через родственников из соседней деревни она разузнала о его семье и репутации в деревне.

Она уговорила старшую тетю согласиться на этот брак.

Однако после замужества старшая тетя жила в печали и нужде.

На третий год свекор и свекровь один за другим умерли от внезапной болезни, а еще через год старший брат мужа скоропостижно скончался во время жатвы риса.

Многие в обеих деревнях говорили, что у нее судьба, приносящая несчастье семье мужа.

Позже семья старшей тети вернулась в ее родную деревню, купила небольшой дворик, построила коровник. Супруги жили за счет разведения коров и кур, а родня выделила ей два му и четыре фэня земли.

Лин Хуэй все-таки была еще молода, и, разговаривая с матерью, ее лицо вспыхнуло. Она стала искать предлог, чтобы уйти, и направилась к курятнику:

— Мама, столько свежих яиц, я тебе все соберу.

Выкручиваться было действительно нелегко. Лин Хуэй поняла, что больше не может обманывать мать, и перестала.

Разве это так страшно — пойти на свидание с одноклассником?

Он так и не пришел.

Прождав полдня, она встретила другую пару.

Мать больше не расспрашивала.

Но Лин Хуэй должна была выяснить, почему он не пришел на свидание!

За воротами пробежали двое грязных толстых мальчишек, один повыше, другой пониже, а за ними спешил дядя Чжао Второй.

Он подошел к воротам, остановился и, наклонившись, крикнул во двор:

— Сестрица, у тебя яйца еще есть?

Мать Лин Хуэй спросила:

— Сколько тебе цзиней?

Дядя Чжао Второй ответил:

— Дай мне два с половиной цзиня.

Мать Лин Хуэй