Глава 3 (Часть 2)

Тань Цзяин и Чэнь Юхэ устало опустились на межу. Они полуприкрыли глаза от слепящего солнца, во рту пересохло от жажды. Взяв принесенную детьми родниковую воду, они жадно выпили ее.

Утолив жажду, супруги продолжили обмолот.

А Юэхун и Лишэн тем временем собирали солому, оставшуюся после обмолота, и складывали ее в конусообразные стога на пустом месте в поле. Через три дня сушки солому можно будет отнести домой и сложить на настил над коровником. Она служила отличной растопкой для печи и кормом для скота зимой.

Эта кипучая деятельность продолжалась до самого вечера, и только с наступлением темноты люди, измотанные трудом, побрели по домам.

На следующий день, едва показалось солнце, все ровные места в деревне оказались заняты большими бамбуковыми циновками.

Их расстелили на склонах у пруда-водохранилища, на глиняных площадках между домами, на главной деревенской дороге, в широких переулках и даже перед Каменным храмом, который обычно все обходили стороной.

В деревне было слишком мало места. Семьи жили тесно, и свободных площадок для сушки зерна просто не было.

Циновки с зерном появились не только в деревне, но и на берегу реки Ганцзы, и на двух земляных выступах по краям дороги большой команды — кто-то успел занять и их.

Даже на уже убранных полях вдоль дороги тесно лежали циновки.

В последующие дни эта напряженная ситуация только усугубится.

На каждой циновке ровным толстым слоем было рассыпано золотистое зерно.

Это был вчерашний урожай. Стояла такая жара, что если не высушить рис в хорошую погоду, он мог прорасти.

В это время Тань Цзяин на неровном склоне у пруда-водохранилища деревянными граблями разравнивала зерно, сдвигая его от центра циновки к краям.

— Не видела еще таких людей, да еще и родня называется! — пожаловалась Тань Цзяин с недовольным лицом.

Сегодня утром она взяла бамбуковый веник, чтобы подмести ровную площадку возле дома свекра и свекрови у пруда.

Эта глиняная площадка размером шесть-семь фэней (около 4-4,7 сотки) была фундаментом, заложенным одной семьей из их производственной группы много лет назад. Они заняли место, но так и не построили дом.

Говорят, в прежние годы в деревнях все решал захват земли.

Если ты был достаточно трудолюбив и присмотрел ничейный клочок пустоши, достаточно было не то что заложить фундамент, а просто посадить какое-нибудь деревце и расчистить вокруг траву, чтобы заявить свои права, и никто бы не возражал.

Со временем эта земля действительно становилась твоей.

Если кто-то сомневался, можно было возразить: «Смотри, это я дерево посадил, значит, земля моя!»

Поэтому семьи одного рода жили вперемешку: кто-то в начале деревни, кто-то в конце.

Трое троюродных дядьев ее мужа Чэнь Юхэ жили в конце деревни, за рынком, среди домов большой команды Цютоу — ту землю они тоже заняли в давние времена.

Тань Цзяин иногда думала: «Знал бы мой свекор, надо было больше земли захватить».

Теперь вот сыновьям жить негде. Старший и второй брат мужа хоть и получили по новому дому из красного кирпича, но это была всего лишь одна длинная комната, разделенная пополам. Даже стену между ними не успели возвести, просто поставили деревянную перегородку.

Старший брат жил слева от перегородки, второй — справа.

Впрочем, нельзя было винить только их. Говорят, в те времена им даже поесть было нечего, откуда взяться силам на строительство дома.

Она, как дочь рабочего, голода почти не знала, да и мать ее была хорошей хозяйкой.

Хозяева этого участка жили в задней части деревни, почти в ли (около 500 метров) отсюда.

Поэтому все эти годы здесь сушили зерно ее свекор со свекровью. В последние годы, когда они уже не могли обрабатывать землю, это место использовали в основном она и семья второго брата мужа, Юдэна.

В этом не было ничего особенного. Почти у всех были свои постоянные места для сушки зерна. Существовали неписаные правила, и люди знали, что так поступать не следует.

Например, если кто-то в первый год выбрал место для сушки зерна и немного его прибрал, то в последующее время все молчаливо признавали это место его током. Другие занимали его, только если хозяин явно отказывался от него.

Но сегодня, едва Тань Цзяин подошла к краю склона, она увидела, что жена Гуанши расстелила здесь свою циновку.

— Тетушка, это мое место для сушки зерна, — доброжелательно напомнила Тань Цзяин, стараясь не показывать недовольства.

Но жена Гуанши, услышав это, сразу же обрушилась на нее с упреками:

— Твое? С чего это оно твое? Имя твое написано, что ли? Это общественное место, кто первый пришел, тот и сушит! Сама ленишься, как муха сонная, а на других валишь!

Сказав это, жена Гуанши отвернулась от Тань Цзяин и, скосив глаза, словно в сердцах, пнула мешок с зерном.

Эта соседка, приходившаяся им родней, ни к кому не обращалась по-доброму, была очень властной и говорила с людьми резко, как выстрел. Все старались держаться от нее подальше.

Тань Цзяин вскипела от злости.

«Раз так, почему бы мне не пойти и не занять твое место, где ты всегда сушишь зерно? Тебе своего места мало, так ты идешь обижать меня. Почему бы тебе не пойти и не поспорить с кем-нибудь посильнее?»

Но она промолчала. Открытая ссора — это слишком некрасиво.

Она не хотела быть похожей на жену Саньши и жену Юцзиня, которые с самого утра ругались на чем свет стоит из-за места для сушки зерна.

Она лишь мрачно вернулась домой.

Но обида не проходила, и она высказала все Чэнь Юхэ.

— Ай, ладно, не будем связываться с такой сварливой бабой, — Чэнь Юхэ дорожил репутацией и, учитывая, что это была их родня, не хотел раздувать скандал.

— Еще чего, ладно! Она просто видит, что мы уступчивые. Попробовала бы она так с кем-нибудь посильнее! — Тань Цзяин все больше злилась, но ничего поделать не могла — в конце концов, это место было не их.

Так, с мелкими стычками и обидами, урожай раннего риса был убран в амбары.

Теперь нужно было спешить посеять поздний рис.

Мужчины, оставив зерно, снова запрягали волов и отправлялись пахать залитые водой поля. Вспаханную землю нужно было еще дважды проборонить, чтобы она стала мягкой и рыхлой.

После этого оставалось только разбросать удобрения и можно было высаживать рассаду.

Семилетняя Юэхун и шестилетний Лишэн уже помогали родителям. Пока те разбрасывали рассаду по полю, дети сажали рис по шнуру.

Длинный тонкий шнур привязывали к заостренному деревянному колышку. Юэхун и Лишэн брали по концу шнура и бежали к противоположным краям поля. Достигнув межи своего участка, они втыкали колышки в землю на расстоянии, указанном взрослыми. Затем брали пучок рассады, лежавший тут же в поле, и старательно высаживали ее в грязь вдоль натянутого шнура, двигаясь навстречу друг другу.

Обычно они еще и соревновались, кто быстрее посадит свою часть.

На этом сайте нет всплывающей рекламы, постоянный домен (xbanxia.com)