Словно в затянувшемся сне (Часть 1)

Словно в затянувшемся сне

Когда Фэн Чэн получила известие, она всё ещё разбирала доклады трону. Она помнила, что успела просмотреть всего несколько страниц, как во дворец вбежала запыхавшаяся служанка. Фэн Чэн, всегда отличавшаяся спокойствием, не любила торопливых людей и нахмурившись спросила, что случилось.

Служанка едва могла перевести дух, но всё же сумела в общих чертах обрисовать ситуацию.

Фэн Чэн словно окунули в ледяную воду.

Она не могла поверить в смерть Матери-Императрицы. Мать-Императрица всегда была такой молодой. Даже Мэй Цзюнь Цуй Ин, славившийся своей красотой в гареме, не устоял перед временем — под его глазами уже залегли едва заметные морщинки.

Только Мать-Императрица всегда оставалась прекрасной, словно застывшей в лучшей поре своей жизни, неподвластной старению…

И вот сегодня такая Мать-Императрица умерла.

Её охватили безмерная скорбь и непонимание, её обычное самообладание рассыпалось в прах.

— …Что говорят императорские лекари?

— Говорят, скоропостижная смерть.

В апреле прошли государственные похороны, в мае — восшествие на престол.

Фэн Чэн заняла место своей предшественницы, став новой императрицей.

На церемонии восшествия на престол диковинные сокровища, привезённые послами из других стран, могли бы заполнить целый боковой зал. Непрекращающаяся музыка, казалось, могла потревожить даже небесных божеств.

Тяжёлое церемониальное облачение и Корона Красного Феникса давили на Фэн Чэн, мешая дышать. Внизу простирались ниц бесчисленные подданные. Они уповали на славу новой императрицы. Стоило ей взмахнуть рукавом, как до небес разнеслось громогласное: «Десять тысяч лет! Десять тысяч лет!»

Кровь Фэн Чэн кипела. Она слышала, как дрожит её собственный голос, но в нём была сила: — Покойная Императрица умиротворила Поднебесную, вся страна облагодетельствована её милостью! И я, Фэн Чэн, не обману ожиданий народа Красного Феникса! Я сохраню спокойствие наших земель, буду развивать экзаменационную систему, назначать способных сановников и продолжу великое дело!

— Пусть все в Поднебесной, кто услышит о моих деяниях, бьют себя в грудь и восхищаются!

Возгласы радости сотрясали небо и землю. Народ ликовал, а некоторые даже плакали, роняя слёзы на одежду.

Маленькая девочка сидела на плечах у взрослого. В её возрасте она ещё мало что понимала, знала только со слов родителей, что новая императрица продолжит дело покойной, и наступят хорошие времена.

После её восшествия на престол Отец-Государь часто говорил, что она всё больше становится похожа на свою мать. К счастью, различия всё же были, иначе ему иногда могло бы показаться, что та всё ещё жива.

Её отец когда-то был высокопоставленным монахом в храме, но это было так давно. Он оставил монашество десятки лет назад, забыл большинство храмовых привычек, лишь на досуге иногда доставал буддийские чётки и перебирал их для развлечения.

— Нас с твоей Матерью-Императрицей нельзя сказать, что связывала какая-то особая судьба, — сказал как-то Отец-Государь во время разговора. В его руках всё так же были старые чётки, и Фэн Чэн не удержалась, чтобы не взглянуть на них пару раз. — Твоя Мать-Императрица впервые пришла на собрание для толкования Дхармы, и всё ей было в новинку, даже люди казались ей необычными. Я просто оказался тем, на кого пал её выбор.

Фэн Хун Дао заметил взгляд Фэн Чэн и не стал темнить: — Это те самые чётки, которые понравились твоей Матери-Императрице. Она сказала, что на мне они смотрятся ещё лучше, вот я и ношу их с тех пор… Когда она умерла, я три дня и три ночи перебирал эти чётки и читал сутры, чтобы помочь её душе перейти в лучший мир. Теперь в этих бусинах не осталось духовной силы, и мне больше не хочется их перебирать.

Смерть человека подобна угасшей лампе.

Её больше нет, и всё, что с ней связано, тоже мертво.

После восшествия на престол Фэн Чэн была так занята, что ей редко удавалось выкроить время для визита к Отцу-Государю Фэн Хун Дао.

Зато она стала чаще видеться с Вдовствующей Супругой Цуй Ином.

К концу зимы ситуация во всех сферах по большей части стабилизировалась. Фэн Чэн решила немного отдохнуть и прогуляться по императорскому саду. Там она увидела мужчину с зелёными волосами, который долго стоял перед тысячелетним персиковым деревом.

Его лицо показалось ей знакомым, и она спросила у стоявшей рядом служанки. Та ответила, что это оставленный покойной Императрицей возлюбленный, Цуй Ин из рода Цуй.

Род Цуй?

Фэн Чэн задумалась. С влиятельными семьями нужно было быть осторожной. Её союз с родом Цуй основывался исключительно на выгоде, и неизвестно, когда они могли вонзить ей нож в спину. С её младшей сестрой Фэн Ин Ин она тоже не была близка, хотя внешне они обе вели себя вежливо. Если она поссорится с родом Цуй, те наверняка поддержат Фэн Ин Ин, чтобы посадить её на трон.

Цуй Ин под персиковым деревом заметил движение, поднял глаза и неторопливо поклонился.

Фэн Чэн, поняв, что её заметили, тоже улыбнулась и сказала: — Можете не кланяться.

— Почему Вдовствующая Супруга Цуй тоже решил прогуляться по императорскому саду?

— Во дворце холодно и скучно, вот я и вышел, — взгляд Цуй Ина скользнул по фигуре Фэн Чэн, надолго задержался на её лице и, наконец, незаметно отвёлся. — Не думал, что нахлынут воспоминания, и я задержусь здесь так надолго. Не ожидал такой удачной встречи с Вашим Величеством.

— Тогда не буду мешать Вдовствующей Супруге, — сказала Фэн Чэн. Встреча действительно была случайной, но у неё пропал всякий интерес. Лучше вернуться и разбирать накопившиеся горы докладов.

Фэн Чэн повернулась, не обращая особого внимания на провожавшего её поклоном Цуй Ина.

В тот момент, когда она вышла за ворота императорского сада, подул лёгкий ветерок, донёсший до её ушей несколько сорванных листьев и неясные слова:

— …Действительно, очень похожа.

Возможно, Фэн Чэн ослышалась, но эти слова застряли у неё в голове и долго не выходили.

Неужели она так похожа на Мать-Императрицу?

Без сомнения.

Она с детства слышала это слишком часто.

В ней текла кровь Матери-Императрицы, она была её первой наследницей по крови. Было бы странно, если бы она не была похожа.

Но действительно ли так сильно похожа?

Не совсем.

Фэн Чэн взяла бронзовое зеркало и внимательно рассмотрела своё отражение.

Волосы Матери-Императрицы были белыми, но не старчески-седыми, а серебристо-белыми. Кожа Матери-Императрицы была белой, как застывший жир, и сияющей, словно первый снег… А глаза, да, ещё глаза. Больше всего она была похожа на Мать-Императрицу глазами. Глаза Матери-Императрицы были синими, синее самого лучшего сапфира, присланного послом из Бэй Ху. На досуге она любила вертеть в руках этот камень. Сапфир был холодным, а её руки — нет. Каждый раз, играя с ним, она вспоминала Мать-Императрицу, и от этих воспоминаний руки становились теплее.

Фэн Чэн вдруг вспомнила, что после разбора докладов выпила немного вина, превосходного нефритового нектара. Неудивительно, что сейчас она была немного не в себе. Она пьяна, а в пьяном виде чего только не сделаешь… Что же тогда странно? Странно то, что все вокруг говорят, будто она похожа на Мать-Императрицу.

В чём похожа?

Она спрашивала, но никто не отвечал.

Значит, не так уж и похожа.

Цвет её волос и кожи был унаследован от отца, где же тут тень Матери-Императрицы?

Лишь глубокой ночью перед зеркалом, глядя на схожие черты лица, она жалела себя.

При этой мысли горячие слёзы невольно покатились из её глаз. Она не хотела больше думать об этом и швырнула бронзовое зеркало на пол. Оно разлетелось на мелкие осколки.

Фэн Чэн закуталась в одеяло и уснула в одиночестве.

Во сне она вернулась в свои юные годы. Мать-Императрица редко навещала её. Стать наследницей престола ей удалось лишь по счастливой случайности — она была старшей дочерью, и хотя её отец не имел знатного происхождения, в то время она была лучшей кандидатурой.

Мать-Императрица больше всего любила детей от Ши Иня — Фэн Чунь и Фэн Сина. В то время Фэн Чэн тоже хотела привлечь внимание матери и часто играла с сестрой и братом. Фэн Чунь не избегала её из-за её статуса, они были лучшими подругами. После восшествия Фэн Чэн на престол Фэн Чунь добровольно вызвалась охранять границу и теперь была Великим Генералом, Усмиряющим Север. Они виделись на новогоднем пиру. Фэн Чунь так выросла, что Фэн Чэн уже не могла поднять её на руки, зато та легко поднимала её саму. Она весело называла её «Ваше Величество», как в детстве, без всяких церемоний.

А Фэн Син?

Фэн Чэн брела во сне сквозь метель, бесцельно идя вперёд.

Она не знала, куда может прийти, и куда ей нужно.

Во сне ей всегда было трудно вспоминать реальные события… Ах да, вспомнила. Фэн Син был очень похож на фэнцзюня Матери-Императрицы, Ши Иня. К сожалению, в то время она была занята и мало обращала на него внимания. Позже пришло известие, что Фэн Син скоропостижно скончался дома после какого-то пира. Следующая их встреча состоялась уже на его похоронах… Ему не было и двадцати. Какая жалость, какая жалость.

Столько всего уже сказано, о чём же она думала в самом начале?

Вспомнив одно, забыла другое. Так нельзя, она уже не в том возрасте, чтобы позволять себе ошибки.

В снежной метели постепенно проступил смутный силуэт.

Шаги Фэн Чэн внезапно остановились. Она недоверчиво посмотрела вперёд.

Она смотрела на эту несравненную, гордую, неземной красоты спину, на спину, которую она не могла забыть, о которой грезили столь многие. Эта спина удалялась, её невозможно было удержать, никто не мог её удержать.

И тогда Фэн Чэн перестала идти и побежала, словно обезумев. Но разве можно ожидать, что тело подростка сможет кого-то догнать?

Она никого не могла догнать!

Она гналась столько лет, разбивая голову в кровь, гналась до своего нынешнего возраста, лишь бы вымолить один её взгляд, одну улыбку, одну похвалу или хотя бы чтобы она обернулась.

Но она не могла догнать Мать-Императрицу, даже её спина была недосягаема. Она гналась изо всех сил, так старательно, но не успевала, не поспевала… Всё было тщетно, всё ускользало у неё из рук.

Фэн Чэн вспомнила, о чём думала раньше: она тоже хотела получить хоть немного внимания Матери-Императрицы.

Удалось ли ей?

Возможно, да. Мать-Императрица действительно находила время, чтобы навестить её, задавала ей несколько вопросов, говорила с ней, в основном о государственных делах. Но в конце концов она всегда уходила. Фэн Чэн не была её самой любимой или единственной дочерью, и она не была матерью только для неё одной.

Ей оставалось только становиться сильнее, стать превосходной наследницей престола, лишь бы высокомерная Мать-Императрица удостоила её взглядом. Но что потом?

Краткий взгляд длился лишь мгновение, она быстро отводила глаза и смотрела в другую сторону.

От этой мысли ей стало ещё больнее, и она разрыдалась. В отчаянии она закричала: — Мать-Императрица! Мать-Императрица!

Мать-Императрица, я не могу догнать…

Мать-Императрица, подожди меня…

Человек впереди, казалось, услышал крик Фэн Чэн и остановился.

Фэн Чэн, одновременно удивлённая и обрадованная, не успевая вытереть слёзы и не смея остановиться, побежала ещё быстрее, не останавливаясь, пока не оказалась рядом с Матерью-Императрицей.

Во сне Мать-Императрица держала в руках изогнутый лук и смотрела вперёд. Она была так же прекрасна, как и в её воспоминаниях.

Раньше Фэн Чэн могла только смотреть на неё снизу вверх, но во сне она получила право стоять с ней плечом к плечу.

— Фэн Чэн, — Мать-Императрица назвала её по имени. Как давно она её так не называла?

Она не помнила.

— Смотри внимательно, я научу тебя этому только один раз, — Мать-Императрица была не в одежде для верховой езды, но это нисколько не мешало ей натянуть лук. Стрела легла на тетиву, указывая вперёд. — Древние часто говорили о борьбе героев, о погоне за оленем Поднебесной.

Сереброволосая красавица отпустила тетиву, и стрела сорвалась с неё с такой силой, что, казалось, пронзит тысячи ли и разрушит сам сон.

— Но ты должна помнить не только это. Фэн Чэн, в тебе течёт моя кровь.

Фэн Чэн повернула голову, чтобы посмотреть на Мать-Императрицу, но обнаружила, что больше не может разглядеть её лица, видя лишь, как шевелятся её алые губы.

— Ты должна стать стрелой, а Поднебесная — оленем.

На стол лёг доклад, обвиняющий Фэн Ин Ин в захвате крестьянских земель. Фэн Чэн, просматривая его, находила это лишь забавным. Скорее всего, её сводная сестра либо кому-то насолила, либо кто-то решил использовать этот донос, чтобы умерить пыл рода Цуй.