Прах (Часть 2)

— Лянь Чжан повернулся, готовый разразиться гневом, но тут встал и Лянь Хэн.

— Второй брат, сначала выйдем из кареты, выйдем, — Лянь Хэн подтолкнул Лянь Чжана наружу.

В тесной карете трое довольно высоких юношей, встав одновременно, создали еще большую духоту и тесноту. В возникшей суматохе Лянь Хэну и Се Чжаонину удалось почти силой выпроводить Лянь Чжана из кареты.

Хо Чанге сидела, обняв колени, с видом «меня это не касается». В прошлой жизни при первой встрече Лянь Чжан без всякой причины смотрел на нее с недовольством. Сегодня он снова на ровном месте устроил сцену и беспричинно разозлился на нее — просто с головой не дружит.

Она мысленно ворчала, как вдруг ее осенило, почему Лянь Чжан так зол на нее. Если в прошлой жизни Се Чжаонин был вынужден сидеть взаперти в своей резиденции и мог лишь любить тишину, то Лянь Чжан искренне предпочитал покой. Из-за нее ему пришлось отправиться на шумный рынок — неудивительно, что он срывал на ней злость.

Пока Хо Чанге размышляла, все уже вышли из кареты, оставив ее одну. Когда она откинула занавеску и встала на подножку, то увидела, что солнце почти село за горы, оставив на горизонте лишь кроваво-красный отблеск заката.

Половинка нефритовой луны уже висела в небе, ее ясный свет постепенно разливался вокруг. Тепло солнечного света и прохлада лунного сияния тесно переплелись на краю неба, создавая захватывающую дух красоту.

Лянь Хэн уже куда-то увел Лянь Чжана. Возница, переодетый стражник из дворцовой гвардии, держал лошадь под уздцы. Только Се Чжаонин стоял боком у кареты, ожидая ее. Он протянул руку, его завораживающее лицо растворялось в этой до отчаяния прекрасной и величественной картине, словно на мгновение вернув тот день у дворцовых ворот.

Хо Чанге застыла на подножке, не двигаясь.

Неподалеку, на рынке, один за другим зажигались фонари. Цепочка огней приближалась издалека, словно изящный огненный феникс, распустивший хвост, и «шух!» — мгновенно оказалась перед глазами. В тот же миг тысячи фонарей вспыхнули одновременно, их сияние простиралось на десять ли, делая ночь светлой, как день.

У подножия городской башни кузнецы плавили железо для представления «датэхуа». «Шшш!» — расплавленное железо взлетело в воздух, «Бах!» — и рассыпалось ослепительными серебристо-белыми искрами, словно мириады звезд упали с неба.

— Сияют, как цветы, в ночи расцветшие, летят, как звезды, дождем на пики гор.

Хо Чанге была потрясена увиденным. Она тихо вздохнула и наконец пришла в себя. Опершись на руку Се Чжаонина, она спрыгнула с кареты. Едва она твердо встала на ноги, как увидела два странных предмета, летящих прямо в грудь Се Чжаонину.

Се Чжаонин среагировал молниеносно. Он схватил Хо Чанге за руку, оттащил ее за спину и, увернувшись, отступил в сторону. Два предмета со стуком упали на землю. Се Чжаонин нахмурился и опустил взгляд, чтобы рассмотреть их, и необъяснимо затих.

Хо Чанге с любопытством выглянула из-за его спины и увидела у его ног два искусно вышитых мешочка-саше с разноцветными кисточками.

Она удивленно повернула голову в ту сторону, откуда прилетели мешочки. В десяти шагах, у входа на улицу, под старым деревом стояли две девушки, прикрывшие лица круглыми веерами. Их красивые глаза смотрели на Се Чжаонина, и они хихикали.

— Откуда такой юный господин? — кокетливо произнесла одна из них. — Какой красавец!

Уши Се Чжаонина мгновенно снова залились краской. Он поджал губы и молча уставился на носки своих туфель, не отвечая.

Хо Чанге не сдержалась и прыснула со смеху.

В прошлой жизни Се Чжаонин не умел общаться с девушками. Над этим даже смеялась Ли Пин. Когда Хо Чанге после свадьбы впервые приехала во дворец, Ли Пин взяла ее за руку и, насмешливо глядя на Се Чжаонина, сказала своим неторопливым голосом, в котором удивительным образом сочетались очарование, глубокое сострадание и запах благовоний:

— Позапрошлом году я его спрашивала: эта девушка не нравится, та тоже не по вкусу, какую же он все-таки хочет? Угадай, что он ответил?

Хо Чанге тогда лишь покачала головой:

— Я не знаю.

Ли Пин прикрыла рот рукой, смеясь про себя:

— Он сказал, что не очень-то умеет ладить с девушками. Хэн-эр тогда тоже был там, согнулся пополам от смеха и ответил ему: «А зачем с девушками ладить? Просто выбери ту, что нравится, и каждый день балуй да ублажай».

Хо Чанге тогда вежливо улыбнулась, но в глазах ее смеха не было.

Ли Пин же была в приподнятом настроении и не заметила этого. Она снова повернулась к Се Чжаонину и с упреком сказала:

— Чжао-эр, теперь-то ты знаешь, как ладить?

Се Чжаонин, опустив свои холодные и прекрасные глаза феникса, нежно взглянул на Хо Чанге и с улыбкой кивнул.

И позже он действительно каждый день баловал и ублажал ее…

Хо Чанге вернулась из воспоминаний. В красном свете фонарей она смотрела на профиль Се Чжаонина и видела, что он действительно залился румянцем, его ресницы были опущены, скрывая смущение во взгляде. Он сделал шаг, явно собираясь просто уйти.

Хо Чанге посмотрела на два мешочка, вышитых абрикосово-красными рододендронами, лежащие на земле, и с тихим вздохом зависти захотела поднять их и рассмотреть.

На Северной Границе часто шли войны, жизнь была бедной и тяжелой. Вышивальщицы едва успевали шить военную форму, где уж там было делать такие сложные и изящные безделушки.

Несколько лет назад она вместе с Су Мэй и Су Цай училась вышивке Лун у старой вышивальщицы в городе. Она всего лишь хотела вышить мешочек для отца, но не ожидала, что после полугода учебы, исколов все пальцы иглами, вышитый ею Черный Воин Севера будет похож на свирепого мужского духа, сидящего на камне. Этот мешочек отец повесил у кровати как священный оберег от зла.

Едва Хо Чанге наклонилась, Се Чжаонин поспешно протянул руку, чтобы остановить ее, и, нахмурившись, покачал головой с напряженным видом.

Он поднял глаза и издалека вежливо поклонился двум девушкам, сложив руки. Услышав их разочарованные вздохи, он легонько потянул Хо Чанге за рукав, торопя ее идти.

Хо Чанге не рассердилась, что он ее тащит. Понимающе улыбнувшись, она подняла голову и не удержалась от вопроса:

— Правда, что если поднимешь чей-то мешочек, то должен на ней жениться?

Се Чжаонин не ответил. Хо Чанге же рассмеялась еще более насмешливо:

— Третий брат, должно быть, пользуется большой популярностью у девушек, прямо как Вэй Цзе.

Се Чжаонин, покраснев до ушей, искоса взглянул на нее с немым упреком. Хо Чанге от этого стало еще веселее.

В мгновение ока они свернули в переулок и вошли на рынок фонарей. Их тут же поглотил шум и гам. Вокруг сновали люди, слева и справа повсюду висели фонари — царило невероятное оживление.