Выбор жениха (Часть 2)

— Хо Чанге потерлась щекой о мех на капюшоне, понимая, что Чжан Ин — человек императора и намеренно говорит приятные вещи. Изображая детскую непосредственность, она мило улыбнулась. — Завтра мне нужно будет поблагодарить Его Величество.

Не успела она договорить, как снаружи вошла Нань Янь и почтительно обратилась к ней:

— Княжна, принцы уже ожидают в зале императрицы. Позвольте служанке проводить вас, нехорошо будет опоздать к выходу из дворца.

Хо Чанге с улыбкой повернулась и ответила:

— Хорошо.

*****

Дворец Юнпин. Императрица сидела и разговаривала с тремя принцами, стоявшими рядом. Увидев, что Нань Янь привела Хо Чанге, она слегка удивилась, а затем, воскликнув «Ох!», рассмеялась и обратилась к принцам:

— Посмотрите, эта девочка переоделась и стала еще краше. Юным девушкам идут яркие цвета, они придают праздничный вид.

Император подарил Хо Чанге новую одежду темно-красного цвета, и она подобрала к ней украшения того же оттенка. При ходьбе заколка в виде бабочки с красными крыльями в ее волосах слегка покачивалась, забавно перекликаясь с парой серег из коралловых бусин. Это еще больше подчеркивало ее кокетливую живость. Хоть она и не была высокой, ее манеры внушали уважение, уже проглядывали задатки будущей красавицы.

Лянь Чжан, Се Чжаонин и Лянь Хэн весьма учтиво согласились:

— Да.

— Ваше Величество слишком добры, — Хо Чанге улыбнулась и поклонилась, неуклюже подражая дворцовым правилам и приседая в реверансе. — Здравствуйте, три старших брата.

Ее взгляд поочередно скользнул по троим, но на Се Чжаонине задержался на мгновение дольше. Сегодня он был без доспехов. Длинные волосы были перехвачены лентой, расшитой золотом, и косо спадали на левое плечо, едва прикрывая родинку на скуле и открывая холодные, красивые черты лица. Поверх лунно-белого длинного халата был накинут легкий синий плащ. На левой поле серебряные нити, переплетенные с цветными, тонко вышивали облачного журавля с красным хохолком и черным хвостом. Это еще больше подчеркивало его юную красоту, отстраненность и холодную надменность.

Лянь Чжан, нахмурившись, со строгим видом лишь кивнул Хо Чанге в ответ. Се Чжаонин молча и со всей учтивостью сложил руки в приветствии. А Лянь Хэн с улыбкой сказал:

— Здравствуй, сестрица Хо.

— Опять ведешь себя несерьезно, — императрица с улыбкой упрекнула Лянь Хэна и поманила Хо Чанге к себе. Она вложила ей в руку деревянный пропуск для выхода из дворца и мягко напутствовала: — После часа Ю (17:00-19:00) дворцовые ворота запирают на ключ, вернуться нужно до часа Сюй (19:00-21:00). За стенами дворца многолюдно, держись своих трех братьев, смотри не потеряйся.

Сказав это, она снова подняла глаза, встала и, взяв Хо Чанге за руку, подтолкнула ее к принцам, еще раз наставляя:

— Вы трое тоже должны заботливо присматривать за княжной…

— Да, — Лянь Чжан, словно Хо Чанге была невыносима, нетерпеливо отстранился, не скрывая своей неприязни. Не дожидаясь, пока императрица закончит, он поклонился ей и первым вышел за дверь.

Лянь Хэн, увидев это, хитро блеснул глазами и, бросившись за ним, крикнул:

— Второй брат, подожди меня!

Хо Чанге: «?!»

— …смотрите, — не успела императрица договорить, как те двое уже выскочили за дверь. Она подняла лицо и попыталась их остановить: — Эй!

Се Чжаонин неожиданно остался один. Он на мгновение опешил и, осознав с опозданием, тоже собрался уходить. Но едва он поднял ногу, как увидел, что Хо Чанге, опустив голову, незаметно сделала маленький шажок в сторону, преграждая ему путь. Подняв глаза, она посмотрела на него слегка обиженно и смущенно, ее взгляд был влажным, словно она вот-вот расплачется.

Се Чжаонин замер. Момент был упущен. Императрица повернулась к нему, тоже выглядя весьма беспомощной.

— Оба твоих брата такие нетерпеливые, всегда действуют так опрометчиво. Я ведь еще не договорила, — императрица с упреком обратилась к Се Чжаонину, одновременно пытаясь явно и неявно спасти лицо Хо Чанге. — Все-таки ты самый уравновешенный, не то что они двое, словно сто лет из дворца не выходили.

Се Чжаонин слегка опустил свои узкие глаза феникса и молча стоял, кончики его ушей необъяснимо покраснели.

— Ладно, — императрица украдкой взглянула на Хо Чанге. Увидев, что та не расплакалась по-настоящему, она решила, что ситуация не так уж серьезна, и махнула рукой Се Чжаонину. — Веди княжну, идите.

Се Чжаонин сложил руки в поклоне и, опустив глаза, мягко протянул руку:

— Княжна, прошу.

Когда он вытянул руку, его плащ слегка распахнулся, открыв висевшую на поясе нефритовую подвеску в форме облачного журавля. Хо Чанге мельком взглянула на нее, и ей вдруг показалось, что перед ней стоит он из прошлой жизни, идущий к ней с фонарем в руке. Ее глаза мгновенно покраснели.

Се Чжаонин подумал, что она смущена до слез. Его глаза феникса расширились, он слегка растерялся, его рука замерла в воздухе, а затем опустилась. Он хотел утешить ее парой слов, но почувствовал, что это неуместно, и, незаметно сжав кулаки, совершенно растерялся.

Хо Чанге, поджав губы, присела перед ним в реверансе и с удрученным видом повернулась и первой вышла из дворца.

Се Чжаонин растерянно последовал за ней, широким шагом догоняя ее.

Как только они ушли, императрица жестом велела всем слугам удалиться и закрыла двери. Из глубины зала вышел человек — это был пятый принц Лянь Сюнь.

Лянь Сюнь был невысок ростом, с тонким костяком, отчего казался довольно хрупким. Он был одет в длинный халат пурпурно-красного цвета, подол которого был тонко расшит изображением птицы с красновато-коричневой спиной и длинными желтовато-коричневыми перьями хвоста. Половина его угрюмого, изящного лица была освещена заходящим зимним солнцем, отчего другая половина казалась еще бледнее, почти синевато-серой.

— Нас с этой княжной разделяет всего полмесяца, — Лянь Сюнь шел и беззаботно улыбался. — Почему Его Величество не позволил мне пойти с ними?

— Что ты говоришь? — императрица, услышав это, рассердилась, ее мягкость мгновенно исчезла. Она недоверчиво уставилась на него. — Предок мой, пошевели мозгами! Обычно ты слишком умен, а сегодня что с тобой? Твои братья всячески стараются ее избегать, а ты сам хочешь к ней привязаться?

Лянь Сюнь ничего не ответил. Он приподнял полы халата и сел рядом с ней. Наливая себе чаю, он заметил, что его тонкие бледные руки слегка дрожат, выдавая болезненность.

— Ты действительно думаешь, что княжна с Северной Границы приехала в столицу выходить замуж? — императрица, забыв о манерах, сильно ткнула его пальцем в лоб. — Она просто пешка, чтобы проверить мысли и намерения вас всех!

Лянь Сюнь, хоть его и ткнули, не рассердился. Он лишь склонил голову набок, а затем выпрямил ее и продолжал изящно пить чай. Императрица, видя его упрямство, сложила руки и некоторое время сидела, дуясь про себя, а затем снова сказала низким голосом:

— Не забивай себе голову лишними мыслями, веди себя спокойно. Даже если эта княжна в будущем расцветет, как цветок, тебе нельзя к ней приближаться! Если хочешь умереть, то не тащи за собой меня и твоего шестого брата.

— Красива? Если говорить о красавицах, то их немало и во дворце, и за его пределами. Даже та очаровательная служанка рядом с ней уже достигла возраста, когда ее красота расцвела, и весьма волнует душу. Но княжна с Северной Границы — совсем другое дело. У нее несравненно богатое приданое. Неужели матушка совсем не соблазнилась? — Лянь Хэн многозначительно улыбнулся, в его красивых чертах промелькнула тень лукавства. Он медленно и насмешливо произнес: — Или матушка думает, что если будет крепко сидеть на месте добродетельной императрицы, Его Величество оставит в покое наш дворец Юнпин и перестанет подозревать?

Тело императрицы дрогнуло. Его слова разрушили ее привычный самообман. Она отвернулась, избегая его взгляда.

— Наивная. После падения семьи Гу наша семья Яо слишком быстро возвысилась и теперь привлекает к себе слишком много внимания, словно высокое дерево на ветру, — Лянь Сюнь усмехнулся и, глядя на нее с полуулыбкой, понизил голос и медленно прошептал: — И не забывайте, у вас тоже есть законные сыновья. А законные сыновья императорской семьи — это волки, рожденные, чтобы сражаться и убивать за трон.

— Вы хотите вырастить из волков собак, но еще вопрос, — он произнес по слогам, — поверят ли в это другие.