Глава 2 (Часть 2)

— Надо же… насколько она должна быть красива, чтобы даже придирчивая хозяйка пекарни такое сказала?

Дядя-торговец рыбой, услышав всю эту цепочку «слухов», уже давно снова взялся за щётку для чистки рыбы. Он отвернулся, не желая участвовать в обсуждении «насколько красив чужой ребёнок».

Всё равно у них с женой нет сына, так что о невестке беспокоиться не нужно. К тому же, какой бы красивой ни была чужая дочь, к их семье это не имеет никакого отношения — она же не приходит покупать рыбу!

Примерно через двадцать минут румяные осьминоги были аккуратно разложены в ряд, ожидая клиентов, сделавших предзаказ. Хозяин и хозяйка сидели спиной к спине на маленьких табуретках, отдыхая.

— Жена… так ты спросишь Оду, не хочет ли он остаться на полную ставку?

— Хочешь спросить — иди и спроси. По-моему, шансов нет.

— Эх…

Пришёл клиент за заказанным осьминогом. Хозяйка поспешно встала и с улыбкой на лице пошла вперёд заниматься делами, оставив мужа одного отдыхать за прилавком.

Спустя некоторое время он усмехнулся и тихо пробормотал: — Этот парень… и не скажешь по нему.

Кстати, неужели она и правда так красива?

— Да… она действительно очень красива.

Ода Сакуноске сидел на полу в своей тесной комнатке, рукава рубашки были высоко закатаны.

Из-за худобы, свойственной подросткам в период роста, он казался почти невесомым. Старый вентилятор раздувал его рубашку на спине, тонкая ткань просвечивала.

Юноша бросил куртку в сторону, вскрыл упаковку и вылил её полужидкое содержимое на свежесваренный рис. Убедившись, что ничего не пролилось, он пододвинул тарелку девушке напротив: — Ешь.

Сидевшая напротив девушка сложила руки и скованно произнесла: «Приятного аппетита». Затем она взяла палочки и начала есть маленькими, изящными кусочками.

На ней была другая мужская рубашка — та, что была немного мала Оде Сакуноске, — которая висела на ней, как платье прямого кроя. Плечи спадали, рукава были небрежно и криво закатаны — сразу видно, чьих рук дело.

— Ах да, вот это, — он вдруг вспомнил о лакомстве, которое дал ему дядя-торговец. Повернувшись к стоявшему под рукой «шкафчику», он порылся там, достал тарелку, красиво разложил на ней кусочки солёного тунца из пакета и пододвинул девушке: — Хозяин дал сегодня, когда я уходил.

Девушка отложила палочки, посмотрела на тарелку, затем снова взяла их, выбрала самый красивый кусочек сверху, положила себе в тарелку, разломала его и медленно, кусочек за кусочком, отправила в рот.

Это было действительно очень элегантно и красиво, вот только… смотреть на это было немного мучительно долго.

— Я наелась. Спасибо за угощение.

Казалось, прошла целая вечность. Она отложила палочки и неуклюже взяла платок, чтобы вытереть уголки губ. Ода Сакуноске посмотрел на неё с облегчением — очень хорошо, сегодня она научилась сама вытирать рот, большой прогресс!

Когда полмесяца назад он нашёл её после той перестрелки, это была просто катастрофа… Она не умела отказывать, не знала, как пользоваться бытовой техникой, совершенно не могла о себе позаботиться.

И при этом у неё было такое лицо.

В тот день… он просто хотел воспользоваться суматохой и найти что-нибудь ценное.

Конфликт между Портовой Мафией и другими группировками переместился в другой район. На пустыре, скрытом в тени высоких зданий, остались следы недавней схватки.

Он прятался в тени, убедившись, что во всей округе он единственный живой человек.

И вдруг… невероятное: словно из ниоткуда возникла извилистая река золотого песка. Девушка в алом кимоно медленно опускалась вниз, будто тонула, а её чёрные волосы, рассекая воздух, оставляли за собой золотистую рябь.

Вскоре эта чудесная река так же внезапно исчезла, как и появилась, оставив после себя лишь девушку, похожую на потерявшегося птенца.

На вид ей было лет одиннадцать-двенадцать. Если бы никто не протянул ей руку помощи, такая хрупкая жизнь быстро бы угасла в диких трущобах Йокогамы.

Не успел он опомниться, как уже привёл её в своё крошечное жилище.

К счастью, девушка вскоре очнулась и открыла глаза, посмотрев на обеспокоенного юношу.

Чёрные, как смоль, гладкие, как водопад, волосы, почти прозрачная кожа, пурпурно-красные глаза, глубокие, как гранаты, тонкие, изящные брови, слегка вздернутые вверх, густые ресницы, трепещущие, как бабочки на цветущей ветке.

Ода Сакуноске поднял голову и ясно увидел её лицо.

В этот миг его сердце пропустило удар.

Это было не похоже на срабатывание его способности, совсем другое чувство — словно, словно в груди внезапно расцвёл цветок.

Юноша склонил голову набок и подождал немного. «Незримый покров» был недвижим, как мёртвый, никакой реакции. Он почесал затылок, решив, что такая неожиданная реакция вызвана лишь тем, что девушка слишком красива.

Её одежда, пальцы без следов какой-либо работы или тренировок — всё говорило о том, что она не из тех, кто должен был оказаться в таком месте.

Может, что-то пошло не так со способностью?

— Ода Сакуноске. Моё имя, — в лучах солнца её облик стал ещё чётче. Она была прелестна, словно любимица богов.

Рыжеволосый юноша не удержался и снова почесал волосы, чувствуя, как горят уши: — А тебя как зовут?

— …

Имя?

Девушка помедлила, осознавая, что больше нет жрицы, требующей от неё молчания: — Мията… Хиёри.

Не кодовое имя, а настоящее, с фамилией и именем.