Глава 8 (Часть 1)

Глава 8

— Дай мне посмотреть на твою рану, — сказал Су Мулян, помогая Дин Жоси сесть на кушетку и бережно поднимая ее рукав. Приблизившись, он почувствовал исходящий от нее тонкий аромат гвоздики.

Дин Жоси слегка нахмурилась, собираясь спросить Су Муляна, где он был, но он, опустив ее рукав, недовольно произнес:

— Как ты могла быть так неосторожна?

Он говорил так, словно ожог был ее виной.

Дин Жоси тут же забыла, что хотела сказать. После вчерашней ссоры его упреки были последней каплей. Даже у самого терпеливого человека есть предел. Она обиженно отдернула руку и отвернулась:

— Это твоя сестра меня толкнула. Вместо того чтобы разобраться с ней, ты обвиняешь меня в неосторожности.

Су Мулян нахмурился:

— Жоюй отправили туда по приказу матери, чтобы она развлекала гостей. Какой бы неразумной она ни была и как бы ни относилась к тебе, она не настолько глупа, чтобы устраивать скандал на людях и позорить семью.

Дин Жоси не поверила своим ушам и резко повернулась к нему:

— Ты хочешь сказать, что я нарочно упала и обожглась перед всеми гостями?

Су Мулян не был настолько глуп, чтобы не понимать, что произошло. Но вид Су Хуэя, заботливо обрабатывающего рану его жены, вызвал в нем такую ревность, что он, не сдержавшись, холодно бросил:

— Нарочно это было или нет, тебе лучше знать.

Дин Жоси не ожидала, что муж будет защищать сестру, не разобравшись в ситуации. На ее глазах навернулись слезы.

Увидев, что она вот-вот расплачется, Су Мулян еще больше разозлился. Он представил, как она точно так же жалобно жаловалась Су Хуэю на боль, и подумал: «Су Хуэй ведь мужчина, и он…»

«Вот же ведьма!»

Не в силах больше сдерживать гнев, он резко сказал:

— Жоюй моя сестра. Если она тебе не нравится, просто держись от нее подальше. Я не хочу, чтобы подобное повторилось! — и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Дин Жоси никак не могла понять, почему муж, зная, что Су Жоюй ее толкнула, выместил всю свою злость на ней и, даже не спросив, больно ли ей, просто ушел. Переполненная обидой, она не сдержалась и разрыдалась, уткнувшись в стол.

Когда Цинь Юн, проводив лекаря, вернулся с докладом, Су Хуэй сидел за столом, просматривая кипу бумаг. Он уже переоделся, а в жаровне у окна, где он обычно сжигал письма, догорал обрывок белого шелка с почерневшим краем.

Су Хуэй был очень чистоплотен и, если к нему прикасалась женщина, первым делом, вернувшись в комнату, сжигал одежду, пропитавшуюся ее запахом. Цинь Юн знал об этой привычке и, не придав этому значения, доложил:

— Лекарь осмотрел Эр Фужэнь и дал ей мазь. Он сказал, что вы вовремя обработали рану, и если она будет следовать его указаниям, то шрамов не останется.

— Хорошо, — ответил Су Хуэй, не поднимая головы.

Цинь Юн хотел было уйти, но, вспомнив заплаканное лицо Дин Жоси, не смог сдержаться и вопросительно посмотрел на Су Хуэя.

— Говори.

Цинь Юн, собравшись с духом, сказал:

— Когда я шел сюда, я слышал, как Эрланцзюнь ссорился с Эр Фужэнь. После этого Эрланцзюнь, рассерженный, ушел из резиденции, даже не взяв с собой слуг. Может, мне послать кого-нибудь за ним?

Су Хуэй, казалось, не удивился его словам. Перевернув страницу, он ответил:

— Если к полуночи он не вернется, тогда пошли кого-нибудь. Но сделай это тихо, чтобы никто не узнал, особенно Дин Саньнян.

Эти слова заставили Цинь Юна задуматься. На его лице появилось отвращение.

Эрланцзюнь, еще будучи в армии, втайне от Чжэньнань Вана посещал публичные дома. Как говорится, жена уступает наложнице, наложница – тайной возлюбленной. Даже будучи раненым и женатым на Дин Саньнян, которую многие считали недосягаемой красавицей, он не изменил своим привычкам. Вполне возможно, что, уйдя из резиденции, он отправился искать развлечений.

Если Дин Саньнян узнает об этом… Цинь Юн не мог представить, как она это перенесет, ведь Ванфэй постоянно давила на нее, требуя наследника. Но почему его господин вдруг проявил такую заботу о жене своего брата?

Может быть, он чувствовал себя виноватым из-за того, что Дин Жоси обожглась?

Но его господин всегда был безжалостен. Разве он когда-нибудь проявлял сочувствие к плачущим женщинам?

Пока Цинь Юн размышлял, Су Хуэй, бросив на него холодный взгляд, сказал:

— Ты еще здесь?

Цинь Юн тут же пришел в себя и поспешил уйти.

Оставшись один, Су Хуэй больше не мог сосредоточиться на документах. Он отложил их в сторону, откинулся на спинку резного кресла из сандалового дерева и устало потер переносицу. Даже после нескольких омовений на его пальцах остался тонкий аромат орхидеи, исходивший от Дин Жоси, и этот запах не давал ему покоя.

— Но-о! — с наступлением сумерек в глубине осеннего леса, под сенью высоких деревьев, из зарослей вылетела белая лошадь. Всадница в красном охотничьем костюме резко натянула поводья, оглядываясь по сторонам. Ее звонкий голос спугнул птиц.

Было очевидно, что она заблудилась.

Су Хуэй, мывший руки у ручья, взглянул на всадницу и узнал в ней Дин Жоси, красавицу из семьи Дин, за которой увивались его брат Су Мулян и многие другие юноши из знатных семей.

Он не был знаком с ней лично, но много слышал о ней.

Говорили, что, пользуясь покровительством своего отца, Шаншу Лина, она была избалована и капризна, вела себя вызывающе. Целыми днями она либо каталась на лошадях с компанией молодых людей, либо посещала храмы, рассуждая о буддизме. Что могла понимать в буддизме эта девчонка, которой еще и пятнадцати не исполнилось? Скорее всего, она просто следовала моде, видя, как другие знатные девушки увлекаются этим. А молодые люди, словно ослепленные, восхищались ею.

Ему не нравились такие девушки, но оставлять ее в беде было бы мелочно. Вымыв руки, он вскочил на лошадь и поскакал за ней:

— Следуй за мной, я выведу тебя отсюда.

Девушка, увидев его, радостно распахнула свои большие глаза, но тут же, словно о чем-то вспомнив, холодно отвернулась. Ее маленький подбородок напрягся:

— Даже если я заблудилась, я не пойду с тобой, — сказала она и, пришпорив лошадь, поскакала в другую сторону.

Похоже, она приняла его за одного из своих поклонников.

У него никогда не хватало терпения, а тут еще и отказ. Он развернул лошадь и хотел было уехать, но…

Вдруг сзади послышался топот копыт. Девушка вернулась и, испуганно крикнув:

— Бегите! — промчалась мимо него. Из чащи выскочил кабан и с ревом погнался за ней.

Встретить кабана во время охоты было очень опасно. Даже нескольким взрослым мужчинам было непросто справиться с ним, не говоря уже о юной девушке. Если кабан ее догонит, ей не выжить.

Су Хуэй быстро натянул лук и выстрелил в кабана, крикнув девушке:

— Скачи на восток, не оглядывайся! Быстрее!

С визгом кабан, раненный в переднюю ногу, упал на землю, отстав от девушки. Она, пришпорив лошадь, понеслась на восток.

У Су Хуэя осталась всего одна стрела. Он хотел выстрелить кабану в сердце, но было уже поздно. Кабан, разъяренный, встал на ноги и бросился на него.

— Осторожно! — это последнее, что он услышал, прежде чем упасть в лужу крови.

Он очнулся от плача. Открыв глаза, он увидел, что лежит в неглубокой яме, присыпанный землей до пояса.

Неподалеку от него девушка, вытирая слезы и стараясь не смотреть на изрешеченное стрелами тело кабана, рыла землю. Рыдая, она приговаривала:

— Вы… вы умерли, спасая меня. Я не могу оставить вас здесь, на съедение диким зверям… Не волнуйтесь, я похороню вас здесь, а потом вернусь и найду вашу семью, чтобы они забрали ваше тело…

Су Хуэй никогда не видел, чтобы кто-то так много плакал. У него разболелась голова от этого шума, и он слабым голосом позвал:

— Подойди и помоги мне.

Девушка, не ожидавшая услышать голос, резко обернулась. Увидев его, она с криком отшатнулась и упала на землю.

Су Хуэй понял, что на ее помощь рассчитывать не приходится, и с трудом, опираясь на руки, сел.