Нефритовый пояс

Нефритовый пояс

Под радостные звуки свадебной музыки распорядитель церемонии громко провозгласил: — Поклон Небу и Земле…

Чжао Синьи склонилась в поклоне. Красные кисточки по краю свадебной вуали дрожали перед ее глазами.

Ее взгляд был скрыт вуалью, и, опустив голову, она видела только свое ярко-красное свадебное платье.

— Поклон родителям…

Цзянь Юэ поддерживала ее за руку, пока она поворачивалась.

Она снова склонилась.

Еще один поклон — и церемония завершена.

Мысленно она возвращалась к сюжету, который видела прошлой ночью. Вот-вот должен был появиться кто-то с намерением покушения.

Она задумалась, и тут из-под вуали, с какой стороны — непонятно, донесся испуганный возглас: — Осторожно!

Затем раздался звон, и блестящий меч упал к ее ногам. Пальцы, сжимавшие подол платья, еще крепче в него вцепились.

Хотя она знала, что произойдет, все равно было страшно.

Ведь сейчас кто-то умрет.

Раздался гневный голос пожилого мужчины: — Хуаян Ван, ты бросил мою дочь после того, как соблазнил! В Чэньчжоу у вас с ней родился ребенок, ты обещал жениться на ней, но теперь она… потеряла ребенка… а ты спокойно женишься на знатной даме! Ты — бессердечный лжец! Сегодня я разоблачу твое лицемерие перед всеми!

Кто-то грозно спросил: — Кто ты такой? Как ты сюда попал?

— Ты что, забыл мою дочь? В Чэньчжоу ты купил для нее дом, поселил ее там, обещал, что, вернувшись в столицу, пришлешь за ней. И чего она дождалась? Твоего предательства!

Сказав это, мужчина поднял с земли меч и бросился на жениха. Тот не шелохнулся, лишь взглядом указал своим людям, что делать.

Из толпы гостей вышел кто-то и сбил мужчину с ног.

— Жестокосердная императорская семья! Если я не могу отомстить за нее, то умру у тебя на глазах! Мне все равно больше нечего терять! Пусть моя смерть станет свадебным подарком! Проклинаю тебя — пусть жена и дети покинут тебя, пусть твой род будет уничтожен! — Выкрикнув это, мужчина перерезал себе горло.

Чжао Синьи покачнулась, едва удержавшись на ногах.

Сквозь вуаль она смутно увидела, как нападавший упал.

Вокруг поднялся шум.

— Ванъе, старая госпожа потеряла сознание! — крикнул кто-то.

— Отведите старую госпожу. Уберите тело. И вытрите кровь, — раздался рядом с ней холодный голос.

Она знала, что это говорит Хуаян Ван.

— Продолжайте, — снова приказал он.

Голос звучал ровно, словно ничего не произошло.

Дрожащим голосом распорядитель церемонии произнес: — По… поклон жениха и невесты…

Чжао Синьи забыла, что нужно делать, и Цзянь Юэ слегка наклонила ее голову.

— В спальню, — раздался голос.

…

На свадебном пиру, который должен был быть шумным и веселым, из-за случившегося царила необычная тишина.

Гости молча и поспешно ели, затем один за другим стали прощаться. Мало кто остался, чтобы поздравить молодых.

Никто не осмеливался.

Вскоре стемнело.

Во дворе зажгли фонари.

В небольшом саду неподалеку от спальни, в тени деревьев и цветов, стоял Хуаян Ван, Чэнь Цзюйань, в красном свадебном одеянии.

Он вертел нефритовый перстень на большом пальце левой руки и спокойно спросил: — Выяснили?

Стражник Чэнь Ли почтительно ответил: — Ванъе, тот мужчина действительно был отцом наложницы Е Е из Чэньчжоу.

— Я не об этом спрашивал.

Чэнь Ли опешил, затем понял: — Вы имеете в виду супругу? — Он поднял глаза на Чэнь Цзюйаня и тут же поправился: — Княжну Цинпин. Отряд Аньсяо передал секретное послание о княжне Цинпин.

Чэнь Ли протянул ему черный железный шарик размером с большой палец.

Чэнь Цзюйань взял его, сжал в ладони, а когда разжал, гладкий, без единой щели, шарик разделился на две половинки. Внутри лежала шелковая полоска.

Он взял полоску и, поднеся к ближайшему фонарю, прочитал: «Похищенная дочь Синьчан Хоу год назад была привезена в Байсян Лоу и убита».

Прочитав, Чэнь Цзюйань сохранил невозмутимое выражение лица. Он бросил шелковую полоску в огонь фонаря, где она превратилась в легкий дымок и исчезла.

Чэнь Ли сказал: — Ванъе, раз вы знаете, что этот брак — ловушка, то, по мнению подчиненного, вам не стоит сегодня входить в спальню.

— Входить. Почему бы и нет? Я ведь привез ее сюда на восьми носилках, со всеми почестями.

Возможно, из-за тусклого освещения Чэнь Ли показалось, что, хотя его господин и улыбался, в его глазах мелькнул холодный блеск.

Тем временем в спальне Чжао Синьи все это время неподвижно сидела под вуалью.

В книге, которую она читала прошлой ночью, сюжет обрывался на свадебной церемонии. Она не знала, что произойдет дальше.

Брак по расчету — ничего страшного, главное — взаимное уважение. В прошлой жизни она вышла замуж в двадцать три, а в двадцать пять развелась.

Она не стремилась к замужеству.

Что случилось, то случилось.

После долгого свадебного дня, полного сложных ритуалов, она ничего не ела и теперь была очень голодна.

Цзянь Юэ и Цзань Син ждали у дверей, и она не решалась позвать их — стыдно было бы, если ее услышат.

Взгляд под вуалью упал на вышитые на свадебном покрывале иероглифы «Желаем вам скорейшего рождения сына».

Она терпела весь день.

Финики, арахис, сушеный лонган, семена лотоса.

Говорили, что есть их в первую брачную ночь — плохая примета, но она не верила в суеверия.

Она была слишком голодна.

Тонкая рука потянулась и схватила горсть сладостей.

В тихой спальне послышался тихий хруст.

Две служанки у дверей переглянулись.

— Что это за звук? — шепотом спросила Цзань Син.

— Неужели в новой спальне завелись мыши? — так же тихо ответила Цзянь Юэ.

В этот момент к ним подошла высокая фигура. Служанки тут же замолчали и поклонились: — Ванъе.

— Можете идти.

Служанки удалились, послушно закрыв за собой дверь.

Шорохи в комнате прекратились. Чэнь Цзюйань сделал несколько шагов, обогнул ширму с изображением лунного пруда с лотосами и посмотрел в комнату. На кровати с резными колоннами и красным балдахином сидела девушка.

На ее голове была свадебная вуаль, белые руки сложены на коленях, поза безупречна.

Что за звуки он слышал, когда входил?

Сейчас все было тихо, до странности тихо.

Он слегка нахмурился.

Чжао Синьи подняла глаза. В поле ее зрения попали расшитые облаками сапоги.

Он вошел так внезапно, что ей некуда было деть скорлупу от орехов. Она спрятала ее в рукаве, надеясь незаметно выбросить, когда будет переодеваться.

Длинная палочка для волос проткнула красные кисточки вуали и оказалась прямо перед ее лицом.

Затем палочка взметнулась вверх, и красная вуаль слетела с ее головы. Сердце Чжао Синьи екнуло. Она инстинктивно подняла голову и встретилась взглядом с мужчиной, на лице которого играла легкая улыбка.

Она замерла. Как ей следует реагировать?

Проявить смущение?

Пока она размышляла, мужчина заговорил первым: — Супруга, уже поздно, давайте отдохнем. — Его голос был спокойным, без каких-либо эмоций.

— Хорошо, — послушно ответила она, встала и подошла к вешалке. Повернувшись спиной, она быстро сняла верхнее платье, стараясь не выронить скорлупки, и повесила его на перекладину.

К счастью, ничего не выпало.

Обрадовавшись, она обернулась и увидела, что Чэнь Цзюйань все еще сидит на месте, не шевелясь, и смотрит на нее пронизывающим взглядом.

Он не снимал одежду.

Ее осенила догадка. Мужчины в древности, должно быть, очень дорожили своим положением и ждали, что жена поможет им раздеться, тем более если речь шла о князе.

Она немного поколебалась, а потом решила, что, раз уж все решено, лучше подчиниться. Иначе, если он станет настаивать, ей не справиться с ним, и тогда ей же будет хуже.

Она подошла к нему, спокойно и с улыбкой произнесла:

— Прошу вас встать, Ванъе. Позвольте мне помочь вам раздеться.

Он встал и развел руки в стороны. Девушка взялась за нефритовый пояс на его талии и попыталась его расстегнуть.

Сейчас, опустив голову, он не видел ее лица. На ней оставалась только тонкая белая рубашка, и при тусклом свете фонарей угадывались изящные очертания ее фигуры. До него донесся легкий сладковатый аромат, довольно приятный.

Она, казалось, очень старалась, но никак не могла расстегнуть пояс.

— Не умеешь? — спокойно спросил он.

Услышав эти слова, она почувствовала, как ее уши заливает краска. По традиции, перед свадьбой в семье невесты учили, как угождать мужу, но у нее не было матери, а Сюй Ши уж точно не стала бы учить ее расстегивать мужской пояс.

Однако, если сейчас признаться, что не умеет, это бросит тень на дом Синьчан Хоу.

Поэтому она ответила: — Не то чтобы не умею. Обычно я могу расстегнуть любой пояс, но у вас застежка такая тугая, что я никак не могу ее поддеть.

Ладони Чжао Синьи вспотели. Она никак не могла справиться с этой застежкой и чуть не плакала от отчаяния.

Внезапно ее руку крепко сжали, так сильно, что она едва сдержала крик.

Ее движения прекратились. Удивленно подняв голову, она посмотрела на него.

— Оставь, — сказал Чэнь Цзюйань, отпуская ее руку.

Чжао Синьи потерла запястье, которое сильно болело.

«Он, кажется, рассердился? Это плохо. Все равно не избежать… Только бы он не стал применять силу» — подумала она. Он ведь военачальник, сильный и опытный. Он только слегка сжал ее запястье, а ей уже стало так больно, что она чуть не закричала.

— Ах да, мы еще не выпили вино единения, — сказал он.

Она принесла две нефритовые чаши и, пытаясь разрядить обстановку, с улыбкой протянула ему одну.

Он с интересом посмотрел на нее и взял чашу.

— Ванъе, позвольте мне выпить первой, — сказала она и, не колеблясь, осушила чашу одним глотком, как заправский выпивоха.

Он не пил.

— Ванъе, прошу, — она показала ему пустую чашу.

«Неплохо пьет», — подумал про себя Чэнь Цзюйань.

Но тут нефритовая чаша выскользнула из ее рук и упала на пол. Девушка закрыла глаза и упала.

К счастью, она была недалеко от кровати и упала прямо на нее.

«Переоценил ее», — подумал Чэнь Цзюйань.