Глава 4 (Часть 2)

Юань Чжэнь стиснул зубы и наконец разжал руку.

— Не думай, что я тебе поверю! — бросил он и развернулся, чтобы уйти.

— Господин! — Чжао Цин добежала до двери, но Юань Чжэнь ушел, даже не обернувшись.

Хотя она и ожидала отказа, но никак не думала, что стена вокруг сердца князя Су окажется настолько неприступной. Она не смогла поколебать ее ни на йоту. На мгновение Чжао Цин охватило желание сдаться…

Нет! Это только начало. Одной попытки мало, будет вторая, третья. Нельзя так легко сдаваться. Ее лечащий врач в прошлой жизни потратил больше полугода, проявляя терпение и заботу, чтобы придать ей смелости бороться с болезнью. Ей стоит поучиться у него.

— Похоже, старания госпожи были напрасны, — Инь Пин почувствовала лишь пустую радость, сменившуюся разочарованием.

Цзинь Сян удрученно сказала: — Теперь нас точно никто не спасет.

— Рим не за один день строился. Торопиться бесполезно, нужно действовать постепенно. — То, что князь Су ей не верит, вполне естественно. У всего есть причина и следствие. Если бы прежняя княгиня не пыталась избавиться от ребенка, их отношения не были бы такими напряженными, не дошли бы до разрыва, когда о доверии не могло быть и речи.

Рим? Над головами служанок повисли большие вопросительные знаки. Они никогда не слышали такого названия.

— …От всех этих разговоров я проголодалась, — Чжао Цин села за стол. На голодный желудок хороших идей не придумаешь.

Служанки, отогнав недоумение, принялись накладывать ей рис и наливать суп.

Утолив голод и увидев, что погода на улице хорошая, Чжао Цин накинула на плечи накидку и решила выйти погреться на солнышке. В любом случае, пока она не покидает пределов задних покоев, все будет в порядке.

Выйдя на улицу, Чжао Цин ощутила тепло солнечных лучей на лице. Это казалось невероятным — этот мир был реален, не вымышлен и не альтернативен. У каждого человека здесь были плоть и кровь, все они проходили через рождение, старение, болезни и смерть.

Внезапно она подумала об усопшей Ли Шуфэй. Раз князь Су не может вернуться в столицу на похороны, он, вероятно, проведет поминальную службу в княжеской резиденции. Она спросила об этом стоявшую рядом служанку.

Инь Пин немного подумала. — Боюсь, об этом госпоже лучше спросить Фэнсы Чжэна из Фэнсы Со.

— Тогда пригласи его сюда, — она не знала погребальных обычаев, но проявить участие все же стоило.

Вскоре Фэнсы Чжэна пригласили в задние покои. Чжао Цин приняла его в боковом зале и спросила, в какой день князь Су планирует провести службу. Ответ оказался отрицательным.

— Докладываю госпоже, тысяча лет не намерен проводить службу по покойной Шуфэй, — смущенно ответил Фэнсы Чжэн.

— Почему? — не поняла она.

Фэнсы Чжэн, запинаясь, ответил: — Тысяча лет сказал, что в этом нет необходимости.

Чжао Цин, кажется, поняла. Император не позволил князю Су вернуться в столицу на похороны, а сама Ли Шуфэй, похоже, за все эти годы ни разу не проявила к нему заботы. Неудивительно, что его сердце охладело.

— Тысяча лет сказал это в сердцах. Как бы то ни было, Шуфэй — его родная мать. Даже если он не может лично присутствовать на поклонении перед гробом, он должен проявить хоть немного сыновней почтительности. Хотя бы зажечь благовоние, — она понимала чувства князя Су, но человек уже умер, зачем теперь сводить счеты?

— Госпожа права, — Фэнсы Чжэн выглядел удивленным, не ожидая услышать такие слова от княгини, но в то же время полностью соглашался. — Однако тысяча лет не согласен, и я не смею действовать самовольно.

Чжао Цин придумала временную меру: — Почему бы нам не провести простую службу здесь, в задних покоях? Я, как невестка, совершу поклонение вместо тысячи лет.

Фэнсы Чжэн колебался: — А если тысяча лет узнает…

— Всю ответственность я беру на себя, — Чжао Цин похлопала себя по груди. У нее ведь есть «защитный талисман» (беременность). Даже если князь Су узнает, он максимум накричит на нее, но руки не поднимет.

— …Раз госпожа так говорит, я сейчас же распоряжусь о подготовке, — получив заверения княгини, он осмелился взяться за это поручение.

Чжао Цин поблагодарила его: — Тогда я полагаюсь на вас.

— Это мой долг, — ответил Фэнсы Чжэн. Покинув задние покои, он все еще не мог понять, как изменился характер княгини. Она словно стала другим человеком.

Неожиданно той же ночью Чжао Цин увидела очень реалистичный сон.

Она крепко спала, но что-то ее разбудило. Она резко села и увидела перед кроватью стоявшую изящную женщину лет сорока. Женщина была невысокого роста, вероятно, ниже ста шестидесяти сантиметров. На голове у нее была корона феникса, похожая на свадебную, усыпанная жемчугом и драгоценными камнями. Одета она была в красный комплект аоцюнь, а на груди красовалась сяпэй. Наряд был очень торжественным и благородным.

— Кто вы? — Возможно, думая, что это сон, Чжао Цин не испугалась. Ей лишь показалось, что лицо женщины смутно знакомо, особенно ее глаза феникса — она будто где-то их уже видела.

Женщина мягко улыбнулась: — Я напугала тебя?

— Вы… госпожа Шуфэй? — В голове Чжао Цин мелькнула догадка, и она сразу поняла, кто перед ней.

— Я не хотела тебя пугать, но мне нужно кое-что сказать, — Ли Шуфэй погладила ее по голове. — Отныне Юань Чжэнь на твоем попечении. Будет очень трудно, но твои старания обязательно вознаградятся.

Чжао Цин чувствовала, что Ли Шуфэй была хорошей матерью, поэтому очень удивилась: — Если госпожа Шуфэй может прийти ко мне, почему бы вам не явиться прямо к тысяче лет?

— Я не могу приблизиться к Юань Чжэню, не могу проникнуть в его сны. Мне остается только просить тебя… — с печалью в голосе сказала Ли Шуфэй.

— Ради империи, ради спокойствия народа, мне пришлось, скрепя сердце, отправить его, восьмилетнего мальчика, в такую даль. Я боялась, что он не захочет уезжать, поэтому притворилась, что ненавижу его, презираю, и жестоко разорвала нашу материнскую связь… Он обижен на меня, ненавидит меня, и это справедливо…

— Я тоже хочу ему помочь, но не знаю, с чего начать… — Чжао Цин тоже была в растерянности. — Может, госпожа Шуфэй научит меня? Что мне делать?

Ли Шуфэй снова погладила ее по голове: — Я верю, ты найдешь способ.

— Но я ведь не настоящая невестка госпожи Шуфэй…

— Ты уже ею стала, — на лице Ли Шуфэй не было ни тени удивления, словно она давно это знала.

— …Госпожа! —

Кто-то потряс ее за плечо. Чжао Цин внезапно очнулась и обнаружила, что сидит на кровати, а Инь Пин смотрит на нее странным взглядом.

Она растерянно моргнула: — Что случилось?

— Это я хотела спросить, что случилось с госпожой. С кем вы только что разговаривали? Вы сидели и говорили сами с собой, это было так жутко, — спросила Инь Пин, чувствуя, как мурашки бегут по коже.

Чжао Цин тоже была в полном недоумении: — Разве я не спала?

— Но глаза у госпожи были открыты, и вы сидели. Поэтому я и удивилась, — служанка все больше находила поведение нынешней княгини странным.

— Правда? — неуверенно переспросила Чжао Цин. — Я думала, это госпожа Шуфэй явилась мне во сне. Неужели она действительно приходила ко мне?

Инь Пин испуганно потерла руки: — Госпожа, не пугайте меня. Я больше всего боюсь таких вещей…

— Я тоже не хочу тебя пугать, — горько усмехнулась она. — Уже скоро рассвет?

— Только час Чоу (1-3 часа ночи), еще рано, — ответила Инь Пин.

Ей пришлось снова лечь. Она думала о том сне, который не был сном. Похоже, госпожа Шуфэй, даже умерев, все еще беспокоилась о сыне. Такова материнская доля? На самом деле, она тоже была несчастна: оказавшись между мужем и сыном, она могла выбрать только одну сторону. Ничего не поделаешь.

Чжао Цин невольно коснулась своей головы. Там все еще оставалось ощущение нежного прикосновения. Ее сердце смягчилось. Госпожа Шуфэй лично пришла просить ее о помощи, было бы неправильно отказать. Вопрос в том, как помочь? Размышляя об этом, она уснула, и на этот раз ей ничего не снилось.