Глава 3. Долго помнит обиды (Часть 1)

Вернувшись в свою комнату, Ли Цинъюэ переоделась в простую одежду и велела А Чжоу послать кого-нибудь купить ей новые принадлежности для каллиграфии.

Она достала из сумки для книг вычурную кисть с ручкой, инкрустированной рубином, развернула на столе лист бумаги сюань и придавила его пресс-папье.

Растерла немного туши и начала упражняться в каллиграфии.

Ее почерк нельзя было назвать каракулями, но и красивым он тоже не был.

Тонкие, мягкие линии, без какой-либо силы.

Можно сказать, что ни горизонтальные, ни вертикальные штрихи не были похожи на самих себя. К счастью, она писала мелким почерком, и иероглифы располагались ровно, поэтому издалека все выглядело довольно аккуратно.

Ли Цинъюэ старательно выводила иероглифы, когда к ней пожаловала ее сводная сестра, Ли Цинхуа, которую она видела не чаще раза в год.

Глядя на то, как серьезно Ли Цинъюэ занимается каллиграфией, Ли Цинхуа прикрыла рот рукой и рассмеялась.

Не обращая внимания на реакцию Ли Цинъюэ, она взмахнула подолом платья, села рядом и насмешливо произнесла: — Скажи-ка мне, сестрица, ты столько лет занимаешься каллиграфией, а пишешь все так же… мило. — Она снова прикрыла рот, словно вспомнив что-то невероятное. — Ты же сегодня была в школе? Неужели зря потратила время?

Ли Цинъюэ отложила кисть, вытерла руки платком и небрежно ответила: — Да, твоя каллиграфия великолепна, ты прекрасно играешь на цине и у тебя прекрасный голос. Мне с тобой не сравниться.

Ли Цинхуа нахмурилась. Хотя в этих словах не было ничего неверного, ей показалось, что Ли Цинъюэ издевается над ней своим притворным тоном.

Не дожидаясь ее ответа, Ли Цинъюэ покачала головой и вздохнула: — Даже не знаю, о чем думал отец, отправляя меня, глупышку, в школу, а тебя — нет. Мне тебя так жаль.

Ли Цинхуа чуть не задохнулась от злости, но это было еще не все. — Терпеть не могу школу, — продолжала Ли Цинъюэ. — Там совсем неинтересно.

Это была правда, но для Ли Цинхуа это прозвучало как откровенное хвастовство.

Она закатила глаза и сдержано сказала: — Какой толк от того, что ты ходишь в школу? Ни один молодой господин еще не предложил тебе позаниматься каллиграфией!

Ли Цинъюэ улыбнулась, взяла кисть и написала еще несколько некрасивых иероглифов. — Не беспокойся о моей каллиграфии, сестра. Наложница Мэй сейчас подыскивает тебе мужа. Лучше позаботься о себе.

— Об этом тебе не стоит беспокоиться. О моем замужестве позаботится отец. Пока он не даст своего согласия, я ни за кого не выйду.

— Но отец уехал по торговым делам и вернется только в следующем году.

Ли Цинхуа нахмурилась, встала и подошла к Ли Цинъюэ, чтобы помочь ей растереть тушь.

Она мягко улыбнулась и сказала: — Я только недавно достигла совершеннолетия, не тороплюсь. А вот тебе стоит подружиться с одноклассницами.

Капля туши с кончика кисти упала на бумагу, образовав большое чернильное пятно.

Ли Цинъюэ убрала испачканный лист, а Ли Цинхуа помогла ей расстелить новый.

— Ты же знаешь, сестра, я не люблю общаться с посторонними.

Услышав это, Ли Цинхуа про себя обозвала ее глупой. Она думает, зачем отец отправил ее в школу? Неужели для того, чтобы она научилась читать и писать, сдала экзамены и прославила семью?

Прославить семью можно не только учебой. А она строит из себя недотрогу.

Хочет она общаться с другими или нет — решать не ей.

Поскольку Ли Цинъюэ притворялась, что не понимает, Ли Цинхуа терпеливо продолжила: — Но тебе все равно нужны друзья. Потом познакомишь меня с ними, отцу будет приятно.

Ли Цинхуа понимала, что если хоть кто-нибудь из школы захочет жениться на Ли Цинъюэ, их семья сможет установить связи с чиновниками. Это не только улучшит их бизнес, но и значительно повысит их статус.

Что касается того, почему отправили Ли Цинъюэ, во-первых, она старшая дочь, рожденная от законной жены, и вполне возможно, что какой-нибудь молодой господин захочет жениться на ней и взять ее в жены с почестями.

Если бы это была Ли Цинхуа, дочь купца, да еще и рожденная от наложницы, то в лучшем случае она смогла бы стать наложницей в богатой семье. Во-вторых, хотя Ли Цинъюэ еще молода, уже видно, что она будет красавицей, намного превосходя Ли Цинхуа.

Судя по всему, отец действительно хитер, как и подобает купцу.

Ли Цинъюэ опустила глаза, не желая продолжать разговор.

— Ты права, сестра.

Ли Цинхуа довольно улыбнулась. — Тогда я не буду тебе мешать. Продолжай заниматься каллиграфией.

Ли Цинъюэ кивнула и проводила сестру взглядом, пока та не скрылась за занавесом из бусин.

Она обмакнула палец в чай и начала водить им по столу, рисуя круги.

Она не хотела замуж за знатного человека, а мечтала о спокойной жизни. Она знала о скрытых интригах и сложностях жизни в богатых семьях и не хотела тратить на это всю свою жизнь.

Но брак — это решение родителей. Может ли она сама решать, чего хочет?

Вздохнув, Ли Цинъюэ решила больше об этом не думать. Размышления ни к чему не приведут, пусть все идет своим чередом.

На следующее утро ее снова разбудили рано. Ли Цинъюэ лежала в постели, уставившись в потолок. Через некоторое время она закрыла глаза.

А Чжоу забеспокоилась и начала ее толкать: — Мисс, мисс! Вы проспите!

Ли Цинъюэ раздраженно перевернулась на другой бок и с тоской открыла глаза. Почему так сложно поспать подольше?..

А Чжоу надула губы. Ли Цинъюэ вздохнула, улыбнулась и выбралась из постели.

Сегодня она оделась просто, поэтому сборы прошли быстро.

В школу она пришла вовремя, хотя и последней. Даже самый неприятный человек уже сидел на своем месте.

Она молча достала из сумки новые принадлежности для каллиграфии и положила их на стол.

Господин Шэнь еще не пришел, и Ли Цинъюэ не знала, чем себя занять.

Взгляд, направленный на нее справа, заставил ее почувствовать себя неловко. Чего этот Тань Сыци, старший сын премьер-министра, уставился на нее, никому не известную девушку?

Ли Цинъюэ очень хотелось отчитать его, чтобы он запомнил этот урок. Но вдруг он смотрит не на нее? Тогда он снова начнет язвить и обвинять ее в том, что она возомнила о себе невесть что…

Лучше не вмешиваться. Она не дома, поэтому стоит промолчать.

Однако, если она не хотела проблем, это не означало, что другие думали так же.

Тань Сыци долго смотрел на нее, но так и не смог понять, что она задумала.

Она смотрела прямо перед собой, не обращая на него никакого внимания.

Он почувствовал необъяснимое раздражение. Протянув руку, он легонько коснулся угла ее стола. — Ты вчера занималась каллиграфией?

Его голос звучал лениво и рассеянно.

Ли Цинъюэ подумала, что от этого Тань Сыци, как от репейника, не избавиться.

Она повернула голову и посмотрела на него. В тот же миг на его губах появилась легкая улыбка, такая же мимолетная и рассеянная, как и его слова.

Но эта улыбка была прекрасна, как далекая звезда.

Ли Цинъюэ опустила глаза, избегая его пристального взгляда.