Глава 6. Кошки (Часть 1)

Господин Ренгоку Кёджуро пообещал сохранить мою тайну и никому не рассказывать о том, что я сказала.

Я временно успокоилась. В господине Ренгоку Кёджуро было что-то неуловимо похожее на Сенджу Хашираму, но они не были полностью одинаковыми. Я верила, что он сдержит своё обещание и никому не расскажет.

По разным причинам я не хотела, чтобы меня считали каким-то демоном или чудовищем. Я превратилась из «Уты-воительницы» в просто «Уту». У меня не было намерения снова ступать на поле боя, по крайней мере, сейчас.

Сейчас больше всего мне хотелось поскорее залечить раны, а потом учиться у господина Широ возделывать землю. Раз уж я родилась крестьянкой, умение обрабатывать землю — необходимый навык. Хотя я не знала, хватит ли сил у моего маленького тела, чтобы орудовать мотыгой.

Вскоре после нашего разговора Ацуши вернулся с господином Широ и лекарем.

Лекарь был уже пожилым человеком, на вид лет на десять старше меня в прошлой жизни. У него была белая борода, лицо изрезано морщинами — следами времени, но глаза были удивительно ясными, без малейшей мути.

Лекарь сказал мне, что мои рёбра, вероятно, слегка треснули, и без месяца покоя они точно не заживут. А потом он меня отругал.

— Как юная леди может быть такой дикаркой? Сразу видно, что это травма от падения! Хорошо ещё, что не лицо повредила, а то замуж не выйдешь!

Я: «…»

Не то чтобы я сама хотела упасть.

Я сидела на кровати, надув щёки и тихо злясь, мысленно снова обвиняя того мёртвого демона.

Тон лекаря очень напоминал старшего брата Тадзиму. В детстве я была настоящим сорванцом. Клан Учиха — клан воинов, но это не значит, что мы были дикарями. Напротив, наши правила были очень строгими, каждое движение должно было соответствовать этикету.

Вне поля боя и тренировочной площадки девушки были тихими и благовоспитанными. Я же была исключением среди этих благовоспитанных девушек: лазила по деревьям за птичьими яйцами, гонялась за клановыми ниндзя-кошками по всей территории, дралась с мальчишками-ровесниками. Каких только глупостей я не творила. Старший брат Тадзима, разбирая мои проделки, всегда таскал меня за ухо и ругал.

— Будешь такой дикаркой — замуж не выйдешь!

И ведь действительно не вышла.

В моём нынешнем состоянии не то что землю возделывать — мне ещё несколько дней предстояло лежать в постели. Говорят, «переломы заживают сто дней», так что восстанавливаться придётся долго.

Перед уходом Кёджуро дал мне баночку с мазью и листок бумаги с адресом. Он сказал, что если я передумаю, то могу прийти по этому адресу и назвать его имя. Что касается мази, то это было очень хорошее средство для заживления ран, полезное как при внутренних, так и при внешних повреждениях.

Я открыла баночку и понюхала — действительно, хорошее лекарство.

Я поблагодарила Кёджуро, после чего мы расстались. С неба прилетел чёрный ворон и принёс Кёджуро задание.

Этот ворон был очень шумным. Хотя его голос был не таким громким, как у Кёджуро, но его непрерывное карканье одной и той же фразы снова заставило мои уши страдать.

Кёджуро сказал, что это Касугай-гарасу, связующий ворон, с помощью которого члены Истребителей демонов обычно обмениваются сообщениями.

Касугай-гарасу умел говорить, что немного напоминало призывных животных, но он им не был.

Как интересно.

— Нравится? — внезапно спросил Кёджуро. — Если вступишь в Истребители демонов, у тебя тоже будет такой!

Я отвернулась: «…Ценю ваше доброе намерение, но я собираюсь домой, возделывать землю».

Чёрт, да ты что, рекламный агент?

После ухода Кёджуро господин Широ вынул часть вещей из корзины-заплечника, которую нёс всю дорогу, и отдал Ацуши. Плетеная бамбуковая корзина была очень прочной, даже ребёнок мог сидеть в ней, не сломав.

Ацуши был крупнее меня, но я тоже могла поместиться, если вынуть ещё немного вещей.

Кажется, я поняла, что задумал господин Широ.

Господин Широ аккуратно поставил корзину на землю, его лицо расплылось в простодушной улыбке. — Давай! Ута, залезай! Я отнесу тебя домой!

Я: «…»

Я отказываюсь!

В итоге я всё же села в корзину, и господин Широ отнёс меня обратно в деревню. Я не хотела, правда не хотела, но сейчас я не то что полдня пути пройти не могла — даже встать с кровати было больно, грудь пронзала острая боль.

Поэтому я сдалась, послушно забралась в корзину и с видом полной обречённости позволила господину Широ нести меня.

Господин Широ шёл очень ровно. Пока дорога была не слишком ухабистой, сильной тряски не было. Я сидела в корзине, её покачивание напоминало колыбель матери, и меня клонило в сон.

— Ута, — внезапно раздался голос господина Широ спереди. Моя сонливость немного отступила.

— Мм?

— Спасибо тебе, — сказал господин Широ.

— Мгм.

Солнце светило слишком ярко. Я натянула на глаза кусок грубой ткани, лежавший в корзине, прислонила голову к краю и уснула.

Господин Широ принёс меня домой. Он сказал, что пришёл меня навестить. Не успел он договорить, как в дом стремительно вошла его жена. В руках она держала бамбуковую корзинку с простыми продуктами.

Она поставила корзинку на пол, протянула руку и схватила господина Широ за ухо, сердито ругая его за то, что он зря зовётся мужчиной, раз позволил маленькой Уте спасать их двоих.

Я была напугана.

Честно говоря, я никогда не видела таких женщин, как жена господина Широ. В моей памяти женщины были в основном похожи на маму — нежные и заботливые, благовоспитанные и великодушные. Но женщин, которые вот так врываются и начинают ругать мужа, таская его за ухо, я точно не встречала.

Вы спросите про жену Сенджу Хаширамы, Узумаки Мито?

О, жена Хокаге предпочитала кулаки. Одним ударом она могла разнести целую улицу.

Женщины — существа, меняющие настроение быстрее, чем перелистывается страница книги. Отругав господина Широ, она посмотрела на меня, и её лицо мгновенно озарилось улыбкой любящей матери.

Я: «…»

Чёрт побери.

Только эти два слова могли описать моё нынешнее состояние.

На обед супруги Широ с детьми остались у меня, приготовив простую еду. Конечно, я не могла делать резких движений, готовила жена господина Широ.

Так и потекли дни. Переломы для этого тела были действительно серьёзной проблемой. Раньше с такой травмой я могла бы выполнять простую работу, но этому телу потребовалось полмесяца восстановления, чтобы я могла нормально двигаться.

Через полмесяца я всё ещё не могла учиться у господина Широ возделывать землю, но могла помогать его жене с простыми делами: нарезать овощи или присматривать за детьми. Младшей дочери господина Широ и его жены, Аой, было всего три года, а младшему сыну, Кацутаро, — чуть больше года.

С детьми я управлялась довольно ловко, благо был опыт с Мадарой и Изуной.

— Ах, Ута, ты точно будешь очень нежной матерью, — сказала жена господина Широ, глядя на меня со смеющимися глазами.

Нежная мать… да?

Я держала младшего сына Широ, Кацутаро, поддерживая его подмышки и уча ходить. Малыш шагал неуверенно, пошатываясь, и непрерывно хихикал.

У ребёнка были длинные ресницы, мягкая, нежная, чистая кожа, словно у ангела.

Я опустила глаза, невольно задаваясь вопросом: действительно ли я заслуживаю такого маленького ангела?

Прошло ещё больше месяца. Я сидела у порога дома Широ с Кацутаро и их дочерью Аой.

Дом господина Широ стоял на пологом земляном склоне. Отсюда было видно блестящие на солнце межи полей и крестьян, высаживающих рис.