Глава 11 (Часть 1)

Цао Лао Тай пыталась принять взвешенное решение.

Она никак не могла определиться, кому верить. Конечно, старуха больше любила внуков, но и к Цао Лао Эру, которого она выносила и родила, испытывала материнские чувства. К тому же, слова Сун Синхуа звучали вполне разумно. Цао Лао Тай не хотела несправедливо обвинять сына и обидеть его, но и поверить, что любимая внучка лжёт, тоже не могла. Поэтому она решила пока замять это дело.

Старуха думала, что Ван Хунцзао поймёт её намерения. В конце концов, хоть Ван Хунцзао и была неприспособленной к сельской жизни городской девушкой, Цао Лао Тай считала её достаточно сообразительной. Однако, к её удивлению, первой уловила её мысль Сун Синхуа, которую старуха всегда недооценивала.

Сердце Сун Синхуа сжалось от горечи.

«Всё из-за моей неспособности родить сына! Из-за этого страдают дети, и муж не имеет авторитета в семье. Очевидно же, что здесь какое-то недоразумение, Жуйсюэ наверняка солгала. Свекровь это понимает, но всё равно хочет замять дело». Эти мысли, словно солёные волны, накатывали на неё, оставляя неприятный осадок.

Сун Синхуа, привыкшая к своему незавидному положению в семье, умела читать мысли других. Она поняла намерения свекрови. Ван Хунцзао, хоть и была хитрой, но, привыкшая к комфорту городской жизни, сообразила медленнее. Однако, даже поняв, что Цао Лао Тай хочет замять конфликт, она не успокоилась, а, наоборот, сделала шаг вперёд и пронзительно закричала:

— Ах ты, Сун Синхуа!

— Жуйсюэ говорит, что её ударил твой Лао Эр, а ты не только не признаёшь вину мужа, но ещё и распинаешься, как он хорошо к ней относится! Что ты задумала? Думаешь, никто не понимает, что ты хочешь выставить мою Жуйсюэ лгуньей?!

— Вот уж не ожидала! С виду такая добродушная, а за глаза готова очернить ребёнка! Неудивительно, что сыновей не рожаешь!

Неспособность родить сына была больной темой для Сун Синхуа. Едва Ван Хунцзао закончила говорить, как Сун Синхуа подняла голову и с недоверием посмотрела на неё. Когда Ван Хунцзао только вышла замуж, она долго не могла забеременеть и постоянно терпела придирки свекрови. Именно Сун Синхуа тогда заступалась за неё и помогала ей.

Хотя Сун Синхуа никогда не говорила об этом вслух, в глубине души она надеялась, что Ван Хунцзао помнит её доброту. Она и представить себе не могла, что та ударит её в самое больное место.

Сун Синхуа пристально смотрела на Ван Хунцзао, но та не испытывала ни капли стыда. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Цао Жуйсюэ никогда не считала сестёр Цао Цюцю своей семьёй, и Ван Хунцзао точно так же не считала Сун Синхуа роднёй. В её глазах она была образованной городской девушкой, а Сун Синхуа — простой крестьянкой. Они были из разных миров. Сун Синхуа должна была быть благодарна судьбе за знакомство с такой, как она, и считать своим долгом помогать ей. Ни о какой доброте и речи быть не могло.

Не испытывая никаких тёплых чувств, Ван Хунцзао без колебаний наносила удар за ударом, целясь в самое сердце. Заметив пристальный взгляд Сун Синхуа, она презрительно фыркнула:

— Что смотришь? Я разве неправду сказала?

Затем она повернулась к Цао Лао Тай и со слезами на глазах запричитала:

— Мама, вы не должны быть предвзяты только потому, что второй брат — ваш сын! Да, он хорошо относился к Жуйсюэ, но вы же знаете характер моей девочки. Она может быть капризной, но никогда не врёт! Если Жуйсюэ говорит, что её ударил второй дядя, значит, так оно и есть!

Цао Жуйсюэ почувствовала, как слова матери бальзамом разливаются по её душе. Она решила воспользоваться моментом и подлить масла в огонь.

— Бабушка, я не лгу! Меня ударил второй дядя!

— Мама, вы сами растили Жуйсюэ и Фэншоу, вы знаете их характеры. Посмотрите, что с ребёнком сделали! Вы должны заступиться за неё!

Лицо Цао Лао Тай оставалось непроницаемым. С одной стороны был её сын, с другой — внучка. И тот, и другой были ей дороги. Она не хотела ругать ни одного из них. Несмотря на напористость Ван Хунцзао, старуха твёрдо стояла на своём:

— Я уже сказала: поговорим об этом, когда Лао Эр вернётся.

Она старалась казаться беспристрастной, но в душе уже всё решила.

Лао Эр всегда был послушным сыном и очень любил племянников. Она подаст ему знак, и он возьмёт вину на себя. Он хороший сын и поймёт её. А потом она спокойно всё ему объяснит, и он не обидится.

Старуха втайне сердилась на Ван Хунцзао. Ей казалось, что её намерения были очевидны. Ван Хунцзао должна была проявить благоразумие и вернуться к себе в комнату. Тогда Цао Лао Тай поговорила бы с Сун Синхуа и отправила бы её подумать над своим поведением. Так конфликт был бы исчерпан, и Цао Лао Эра не пришлось бы в него вмешивать. Именно так она и планировала.

Но Ван Хунцзао, на которую она возлагала такие надежды, сегодня вела себя так, будто ничего не понимает. Она требовала от неё решения, хотела, чтобы старуха наказала собственного сына. Это очень не нравилось Цао Лао Тай. И хотя она уже придумала, как выйти из ситуации, ей захотелось проучить Ван Хунцзао и напомнить ей, кто в доме главный.