Глава 4

Цао Лао Эр, зажав куртку под мышкой, направился домой. У него была четкая цель.

Он хотел поскорее надеть куртку на свою младшую дочь, Цао Цюцю, и показать ей, что, несмотря на кажущееся безразличие, он всегда заботился о своих детях. Сначала он задобрит младшую, а потом и старших. Цао Лао Эр помнил, что перед уходом Цюцю играла во дворе, поэтому он шел прямо домой.

Мужчина был уверен, что застанет дома всю свою семью. Но, поскольку раньше он никогда не интересовался дочерьми, он не знал, что они уже разошлись по делам. Старшие дочери собирали в горах хворост, а младшая, Цао Цюцю, с корзинкой на спине, ковыляла на свой участок собирать капусту.

Ван Хунцзао была изнеженной городской девушкой и ничего не смыслила в сельском хозяйстве, но любила вкусно поесть. До рождения сына она вела себя тихо, но после его появления почувствовала себя главной в семье и требовала свежих овощей каждый день, даже зимой. Сун Синхуа была занята домашними делами с утра до вечера, и у нее почти не оставалось свободного времени. Как и все дети из бедных семей, Цао Цюцю рано повзрослела и научилась жалеть мать. С трех лет она каждый день ходила с корзинкой на свой участок за овощами.

Худенькая трехлетняя девочка с корзинкой, почти такой же высокой, как она сама, вызывала сочувствие у всех, кроме бабушки Цао. Старушка считала, что девочки — это обуза, которая рано или поздно выйдет замуж, поэтому не стоит о них беспокоиться.

Однако для Сун Синхуа дочери были частью ее сердца. Она несколько раз пыталась просить бабушку Цао освободить Цюцю от работы, но старушка лишь упрекала ее в том, что она не может родить сына. Муж не поддерживал Сун Синхуа, а брат, служивший в армии, редко бывал дома. Оставались только мать и невестка, которым она не хотела доставлять хлопот. Обычной женщине в такой ситуации было очень трудно защитить своих детей.

Цао Лао Эр никогда не обращал внимания на дочерей и не знал их распорядка дня. Вернувшись домой, он увидел только жену, которая сидела у порога и чинила обувь. Увидев мужа, она удивилась, но все же улыбнулась.

— Ты вернулся? Ушел рано утром без завтрака, наверное, голодный? В золе под печкой есть половинка батата, можешь перекусить.

Этот батат Сун Синхуа спрятала утром во время приготовления еды. В последнее время старшая дочь постоянно жаловалась на голод, и Сун Синхуа, боясь гнева свекрови, тайком откладывала немного еды для детей. Она не могла отложить много, так как бабушка Цао, хоть и поручала ей готовить, строго следила за расходом продуктов. Если бы она заметила недостачу, то жизнь Сун Синхуа и ее дочерей стала бы еще тяжелее.

Сун Синхуа понимала, что свекровь уже начала что-то подозревать, ведь она откладывала еду всего два дня. И теперь, когда вернулся Цао Лао Эр, она решила свалить вину на него. Бабушка Цао действительно выделяла семью старшего сына, но Цао Лао Эр все же был ее родным ребенком. Если бы она узнала, что Сун Синхуа тайком кормит дочерей, то наказала бы их гораздо строже, чем если бы узнала, что еду съел Цао Лао Эр. Сун Синхуа не чувствовала себя виноватой, используя мужа в своих целях.

Раз уж он не мог защитить свою семью, то зачем ей быть покорной женой?

Обычно, вернувшись с работы без завтрака, Цао Лао Эр сразу же съедал бы батат. Но сейчас он думал только о дочерях и не чувствовал голода.

— Я не голоден, потом поем. Где наши девочки?

— Что-то случилось с детьми? — встревожилась Сун Синхуа. Раньше муж никогда не спрашивал о дочерях. Получив отрицательный ответ, она успокоилась и сказала: — Чуньчунь и Сяся пошли за хворостом, а Цюцю… пошла на участок за капустой.

Она с тревогой смотрела на мужа, боясь, что он упрекнет Цюцю в лени. Но Цао Лао Эр вдруг пришел в ярость.

— В такой холод ты отправила Цюцю так далеко?! Это Ван Хунцзао опять захотела капусты? Почему она сама не пошла?!

Сун Синхуа опешила. Она не ожидала такой реакции от мужа и, боясь, что их услышит невестка, поспешно заговорила тихим голосом:

— Тише ты! Если мама или невестка услышат, будет скандал! Мы всегда так делали. Мама сказала, что в нашем доме никто не будет сидеть без дела. Если Цюцю хочет есть, она должна работать.

Она вздохнула. В ее голосе слышались и безысходность, и укор, но она не смела открыто выражать свое недовольство.

— Ты же сам всегда так говорил! Что случилось сегодня?

Цао Лао Эр уже хотел продолжить спор, но слова жены заставили его замолчать. Он вспомнил, что действительно всегда так было. И он, и его мать не любили девочек. Бабушка Цао, когда родилась Цюцю, даже предлагала утопить ее в выгребной яме, чтобы та вернулась к богине-подательнице детей и сказала ей, что им не нужны девочки. Сун Синхуа тогда отчаянно защищала дочь. Сам Цао Лао Эр не хотел убивать Цюцю, но и не заботился о ней.

Если бы не сегодняшний сон, он бы так и не вспомнил о своих дочерях… и о жене.

Цао Лао Эр почувствовал угрызения совести. Он потрогал нос, переложил куртку в одну руку, а другой обнял жену.

— Я… я не думал, что мама будет настолько жестока. Я поговорю с ней, пусть разделит работу по дому с невесткой. Ван Хунцзао ленива, как свинья, пора бы ей начать шевелиться. И Фэншоу с Жуйсюэ тоже целыми днями бегают без дела. Пусть помогают по дому. Выглядят, как барчуки, не боятся, что люди засмеют.

Сначала его голос дрожал, но потом стал тверже, а лицо выражало все большее недовольство, будто он собирался идти к матери и устраивать ей разнос. Настроение Сун Синхуа начало улучшаться.

Она не верила, что муж действительно пойдет спорить с матерью. Она слишком хорошо знала своего мужа. Но даже если это была просто попытка ее успокоить, Сун Синхуа была рада, что Цао Лао Эр наконец-то обратил внимание на свою семью. Если все пойдет хорошо, то их жизнь может измениться к лучшему.

Хотя бы в рисовой каше будет побольше редьки.

Сун Синхуа хотела прижаться к мужу и нашептать ему на ухо свои планы, но вдруг заметила куртку Цюцю и удивленно посмотрела на него.

Цао Лао Эр хотел что-то сказать, но в этот момент раздался звук падающей корзинки. Цао Цюцю вернулась с пустыми руками. На ней действительно была только тонкая рубашка, а маленькое личико посинело от холода. У Цао Лао Эра защемило сердце. Он хотел сказать дочери, чтобы она надела куртку, но Сун Синхуа опередила его. Ее слова поразили Цао Лао Эра.

— Цюцю! Ты вернулась с пустыми руками?! Еще и корзинку бросила?! Что случилось?!

Сун Синхуа действительно волновалась. Она сохранила жизнь дочери, рискуя собственной, и, конечно, не хотела причинять ей боль. Она боялась, что Цао Лао Эр разозлится на Цюцю и ударит ее. Хрупкая девочка не выдержала бы его побоев. Поэтому Сун Синхуа решила опередить мужа и притвориться строгой, надеясь, что это его успокоит.

Она не знала, что Цао Лао Эр, увидев во сне свое будущее, решил заботиться о дочерях и заслужить их любовь. Услышав слова жены, он нахмурился.

— Синхуа, как ты можешь так говорить с ребенком?! Разве ты не видишь, что на ней только рубашка?! Она вся замерзла! Почему ты сначала не позаботилась о ней?! Цюцю, иди сюда, надень куртку. Папа отобрал ее у Жуйсюэ. Если она еще раз тебя обидит, скажи папе!

Не обращая внимания на удивленный взгляд жены, Цао Лао Эр был уверен, что дочь бросится к нему в объятия, растроганная его словами. Но, посмотрев на Цюцю, он похолодел.

Дочь смотрела на него так, словно увидела привидение.

От автора:

Цао Лао Эр: Это не то, чего я ожидал.

Цюцю:… Цао Лао Эр, ты что, заболел?