Глава 8. Часть 1

Глава 8

После ужина дядя Чжан так и не вернулся.

Цзян Нань поставила оставленную для него еду в кастрюлю, прибралась на кухне и вытирала руки, когда почувствовала на себе пристальный взгляд Инь Фэнцзяо, стоявшей в дверях. Ей стало не по себе.

— Почему ты вдруг вернулась? — Инь Фэнцзяо уставилась на нее, в ее голосе слышались допросные нотки.

Цзян Нань хотела уклониться от ответа, потому что в глубине души чувствовала, что даже родная мать не обязательно поймет ее решение.

— Прожила несколько дней в старом доме, чуть не умерла. Приехала к тебе восстановиться.

— Непутевая.

Инь Фэнцзяо искоса взглянула на нее и затараторила: — Ты ведь и так жизни не видела, тебе дают шанс, а ты им воспользоваться не умеешь, еще и назад бежишь. Совершенно бесполезная.

— Да-да, я бесполезная.

Цзян Нань была непробиваема, со всем соглашалась.

Слова Инь Фэнцзяо были словно удары кулаком по вате. Она уже начала злиться, как вдруг вспомнила про китайские лекарства.

— В последнее время пьешь?

— Что?

— Тц, лекарства.

Цзян Нань лежала на диване и угрюмо ответила: — Пью.

— Вот же ж! Забыла совсем. Знала бы, что ты пьешь травы, не стала бы вечером есть. У тебя самой никакого самосознания, как ты умудрилась съесть два больших маньтоу?

— Я в обед не ела, очень голодная была.

— Голодная — потерпи. Вот забеременеешь, тогда толстей сколько влезет.

У Цзян Нань запульсировало в висках. Видя, что разговор заходит на опасную территорию, она сменила тему: — А где я сегодня буду спать?

— На диване, — ответила Инь Фэнцзяо.

— Почему? С тобой нельзя?

— Со мной? — Инь Фэнцзяо отхлебнула горячей воды, взглянула на настенные часы и сказала: — А вдруг твой дядя Чжан вернется? Переночуй на диване.

— Не хочу, я буду спать в своей комнате.

— Твоя комната теперь кладовка. Пока ее разберешь, уже рассветет.

Сердце Цзян Нань сжималось все сильнее и сильнее, словно она съеживалась в тесном углу или заблудилась в бескрайнем поле.

Она была похожа на выброшенную в мусорное ведро куклу с растерянным взглядом.

— Тогда где же мой дом? — ошеломленно спросила она.

Инь Фэнцзяо проигнорировала ее вопрос, доставая из шкафа в спальне старую пижаму.

Эту пижаму Цзян Нань носила еще в университете. Она пролежала в шкафу несколько лет, и от нее исходил сильный запах хлопковой ткани.

— Переночуешь в ней.

Пижаму положили на диван, но с условием — на одну ночь.

Как путешественница, завтра утром, когда взойдет солнце, она должна будет сложить пижаму, вернуть ее и отправиться туда, где ей положено быть.

Инь Фэнцзяо чистила зубы в ванной, ее рот был полон пены.

Цзян Нань, обнимая пижаму, прислонилась к дверному косяку и тупо смотрела, как мать скребет зубы щеткой. Инь Фэнцзяо увидела ее отражение в зеркале и невнятно спросила: — Чего?

— Я хочу развестись.

Пфф!

Мелкие пузырьки пены брызнули на зеркало, отразив два лица с разными выражениями. Цзян Нань посмотрела на отражение потрясенной Инь Фэнцзяо и спокойно сказала: — Я хочу развестись с Тао Сыюанем.

— Ты с ума сошла!

Инь Фэнцзяо почти взвизгнула. От ее крика остатки пены вылетели изо рта. Она швырнула зубную щетку на пол и в ярости выпалила: — У тебя что, мозги поехали?

С тех пор как Цзян Нань вышла замуж, она редко видела мать в такой ярости. Сдерживая слезы, Цзян Нань сказала: — Не поехали. Я правда больше так не могу.

— Чего это ты не можешь?

Инь Фэнцзяо от гнева рассмеялась, уперла руки в бока и, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, заговорила.

— Ты хорошо ешь, хорошо пьешь, хорошо одеваешься, живешь в большом доме. Тебя не упрекают за то, что ты не можешь родить, а ты еще и недовольна!

— Как я могла родить такую никчемную дочь! Обычные люди и мечтать не могут породниться с такой семьей, тебя уговаривали выйти за них замуж, а ты еще и нос воротишь!

Цзян Нань морально готовилась к ругани. У Инь Фэнцзяо был известный своей остротой язык. Пусть выплеснет свой гнев, все равно через это испытание рано или поздно придется пройти.

Вот только выдержать ругань оказалось не так-то просто.

— Сейчас же катись обратно извиняться, иначе ты мне не мать!

— Мама…

— Не смей меня так называть!

— Ты думаешь, что выйти замуж за богатого — это счастье, но на самом деле это как глотать иглы. Три года прошло, я правда сыта по горло, — всхлипывая, сказала Цзян Нань.

Инь Фэнцзяо была на грани взрыва. Жалобный вид дочери казался ей чистым жеманством. Она холодно фыркнула: — Еще и глотать иглы? Будь я на твоем месте, я бы и ракету проглотила.

— Ты просто зажралась от хорошей жизни! Вот сейчас разведешься, тебя вышвырнут на улицу, и ты думаешь, что сможешь хорошо жить?

На лице Инь Фэнцзяо было написано презрение. — Такая, как ты, даже улицу подметать не сможет, метлу в руках не удержит.

Чем больше она говорила, тем сильнее злилась. Наконец, она распахнула дверь, указала на лестничную площадку и сказала: — Возвращайся сейчас же, я тебя здесь не оставлю.

Слезы ручьем текли по лицу Цзян Нань, она жалобно звала маму.

Но Инь Фэнцзяо грубо прервала ее, схватила за руку и вытолкнула в коридор, крикнув сквозь дверь: — Немедленно катись обратно извиняться!

Лампочка с датчиком звука в коридоре зажглась от шума. Тусклый свет мигал из-за нестабильного напряжения.

Цзян Нань ошеломленно стояла у двери. Ветер холодил лицо. Она провела рукой — вся щека была мокрой от слез.

Куда идти?

Где ее дом?

Вернуться и извиниться? За что?

Извиниться — значит уступить. Она и дня не сможет больше прожить в старом доме.

Разве что умереть.

Почему единственный родной человек ее не понимает?

Ладно бы не понимала, но она ведет себя так, будто дочь совершила какое-то страшное преступление. Даже не спросив о причинах, всю вину свалила на нее.

Инь Фэнцзяо всегда сыпала соль на ее раны. С самого детства, ошибалась ли Цзян Нань или была обижена, больше всего она боялась гнева матери, направленного на нее.

Во всем виновата она — такова была жизненная философия Инь Фэнцзяо.

Ее мягкий, нерешительный характер, стремление не высовываться и страх сказать что-то не то — все это было результатом побоев, перенесенных в детстве.

Мать и дочь, которые должны были поддерживать друг друга, постоянно находились на грани разрыва.

И вот теперь то, чего она всегда боялась, действительно произошло.