Глава 8 (Часть 2)

— Крестьянские семьи не могли собрать хороший урожай, и чтобы выплатить проценты и налоги, им приходилось ручаться друг за друга. Однако долг накладывался на долг, проценты росли все выше и выше. В конце концов, если одна семья в деревне не могла расплатиться, страдали и несколько других. В долгосрочной перспективе им оставалось только продавать свои поля и дома, чтобы покрыть долги.

— Потеряв землю, крестьяне были вынуждены искать другие средства к существованию. Но тех, кто способен был найти другой путь, всегда меньшинство. Большинство же становилось бродячими разбойниками.

Е Кэке смотрела в окно на изможденные, покрытые пылью лица горных разбойников и на мгновение потеряла дар речи.

Монастырь Чжаоти находился недалеко от столицы. Если уж под самым носом у Сына Неба люди дошли до такого, то что же творится в местах, куда его власть не достает?

Неудивительно, что эти разбойники хотели похитить «дочь большого чиновника». Много ли чиновников высокого ранга могли видеть простые крестьяне? В их глазах мелкий чиновник из зернохранилища, доведший их до такого состояния, и был тем самым ненавистным «большим чиновником»!

— Мой отец... Мой отец должен был отговорить Его Величество...

Она осеклась на полуслове.

Как мог Е Сюаньу не отговаривать Цинь Фэя от такой пагубной политики, приведшей к обратным результатам?

Но активное продвижение Закона Цинмяо доказывало, что Цинь Фэй не послушал.

В первый же год своего самостоятельного правления новый император отверг своего наставника.

Сердце Е Кэке неудержимо упало.

Она впервые осознала, что положение ее отца при дворе было гораздо сложнее, чем она себе представляла.

Говорят, и гнев, и милость — все это милость государя. Но неужели только отставка и возвращение на родину могли спасти от судьбы, описываемой поговоркой: «Когда хитрые зайцы пойманы, охотничьих собак варят»?

«Ты действительно думаешь, что у отца еще есть шанс уйти в отставку и вернуться на родину?» — раздался другой голос в ее душе.

«После первого конфликта будет второй, третий».

«Цинь Фэй упрям и самонадеян, он не слушает советов. Даже если факты докажут его неправоту, неужели ты ожидаешь, что он смиренно признает это?»

«Тогда все узнают, что он, будучи правителем страны, уступает своему подданному, да еще и подданному, которого все ругают как "порочного сановника"! К каким последствиям это приведет в итоге? Разве тот сон был недостаточно ясен?»

Рука Е Кэке, скрытая под юбкой, незаметно сжалась в кулак.

— В таком случае, дело с горными разбойниками нельзя считать просто несчастным случаем, — ее голос стал сухим. — Только не понимаю, почему Его Величество поручил это дело Наследному принцу? Неужели...

— Я оказался в монастыре Чжаоти лишь потому, что из всех Шестнадцати Гвардий Северного Командования только я один был свободен.

Говоря эти самоуничижительные слова, Цинь Е сохранял совершенно спокойное выражение лица, словно рассказывал о ком-то другом.

— Многие пострадавшие паломники так или иначе связаны со знатными семьями столицы. Даже просто чтобы успокоить старых сановников, двор должен был отреагировать. Мой двоюродный брат не захотел тратить на это много сил и отправил меня для видимости.

— Но даже для такой показушной работы он не захотел давать мне командовать войсками, поэтому выделил отряд гвардейцев Ян Линьцину, чтобы тот мне помогал.

Скрытый смысл этих слов заставил девушку слегка задрожать.

Цинь Фэй совершенно не связал появление бродячих разбойников в столице с Законом Цинмяо, он все еще думал о том, как бы унизить своего двоюродного брата!

Как он мог быть настолько недальновиден!

Е Кэке открыла рот, но почувствовала, что любая фраза, которую она произнесет, будет звучать как крамола.

В конце концов, она закрыла глаза, подавляя бурю в душе. — Наследный принц говорит мне все это... Вы не боитесь, что это дойдет до ушей Его Величества?

Цинь Е даже не поднял век. — Если бы вы были с ним настолько близки, то сейчас я должен был бы называть вас Императорской невесткой, а не госпожой Е.

Как ни странно, эта фраза, бьющая прямо в цель, почему-то успокоила Е Кэке.

— Проводить дни и ночи с предметом грез всех знатных девиц столицы, но слышать от него лишь обращение "невестка"... Даже я, наверное, плакала бы, уткнувшись в подушку, — пошутила она.

Услышав это, Цинь Е приподнял бровь, словно собираясь что-то сказать, но не успел он открыть рта, как карета со стуком остановилась. Вслед за этим раздался голос Ян Линьцина.

— Сестрица Е, — этот столичный цзеюань, как всегда, говорил с улыбкой, — мы прибыли в Резиденцию Канцлера.

Только тут Е Кэке заметила, что горные разбойники, следовавшие за каретой, куда-то исчезли, а пейзаж за окном сменился знакомыми улицами.

— Сестрица, прошу вас выйти, — поторопил Ян Линьцин.

Девушка инстинктивно посмотрела на Цинь Е, но тот по-прежнему сидел, прислонившись к стенке кареты и закрыв глаза, явно не собираясь вставать.

Верно. В его положении контакты с семьей Е лишь вызовут лишние подозрения.

— Наследный принц, — Е Кэке откинула занавеску и обернулась к нему, — спасибо вам.

Только она сама знала, что эта благодарность была не только за спасение от разбойников, но и за ту вазу, которую он сбросил с башни.

Е Кэке думала, что Цинь Е проигнорирует ее, но, к ее удивлению, он открыл глаза и посмотрел на нее, прислонившись к стенке кареты. Теплый золотистый солнечный свет, проникавший в окно, смягчал резкие черты лица юноши, и даже его ослепительная красота, подобная острому клинку, скрытому в ножнах, подернулась легкой дымкой.

Она подумала, что это, наверное, была его настоящая улыбка.