Глава 3 (Часть 2)

По воспоминаниям Е Кэке, стоило ее двоюродному брату открыть рот, как оттуда сыпались «сестрица» да «сестренка». Он предпочитал флиртовать словами, а не распускать руки. При виде него краснели все молодые служанки в доме Сун, не говоря уже о всяких там дочерях семьи Ван или барышнях семьи Ли.

Именно поэтому господина Сун, который должен был наслаждаться жизнью в Цзяннане, его собственный отец вышвырнул в столицу, в монастырь с несколькими сотнями крепких монахов, чтобы он там усердно корпел над книгами.

— Двоюродная сестра, ты просто не знаешь моих страданий, — преувеличенно вздохнул Сун Юньчэн, едва усевшись. — Наша семья всегда придерживалась мудрости самосохранения, прямая ветвь рода никогда не служила при дворе. Зачем мне, старшему сыну и внуку, которому суждено возделывать поля на родине, эта слава и богатство? А эти старые зануды непременно заставляют меня зарабатывать репутацию, твердят, что семья Сун не терпит безвестных людей. Скажи, разве это не бред?

— Зато в мире куртизанок у двоюродного брата есть достижения, — участливо утешила Е Кэке.

Сун Юньчэн бросил на нее обиженный взгляд.

Е Кэке сделала вид, что не заметила. — Впрочем, тебе не о чем беспокоиться. Его Величество наверняка поймет трудности двоюродного брата.

Это была чистая правда.

Неизвестно, о чем договорились прапрапрадеды Сун Юньчэна с основателем династии Вэй, но сцена отказа от должности после дворцовых экзаменов, редчайшее событие, разыгрывалась при династии Да Ся каждые несколько десятилетий. За исключением нескольких недолговечных правителей, каждый император мог испытать удовольствие побыть в роли заискивающего на дворцовых экзаменах — а если повезет прожить достаточно долго, то и не раз.

Конечно, заискивание императора называлось «жаждой талантов».

Дом Вэй был не глуп. Им и своей власти не хватало, зачем им действительно ставить ко двору влиятельную фигуру с глубокими корнями? Это была просто игра на публику, от которой они ничего не теряли.

Поскольку подобные сцены разыгрывались каждые несколько десятилетий, это даже стало большим событием в династии Да Ся, своего рода всенародным праздником после весенних экзаменов.

— Поэтому я и говорю, что они все бездари, — юноша со щелчком захлопнул веер. — Эту пьесу играют уже столько лет, кому интересно смотреть, как твой братец-император восклицает: «Мудрый младший брат, помоги мне!», а я падаю ниц со словами: «Пусть моря будут спокойны, а реки чисты»? Но если я продинамлю их всех… хе-хе, даже в исторических хрониках обо мне, Сун Юньчэне, напишут!

Сказав это, он гордо вздернул подбородок.

Е Кэке передернуло от отвращения при словах «братец-император».

— Какой ты злой, — она прижала руку к груди. — Чем это отличается от пельменей на Новый год без монетки внутри?

— Что вы, что вы, — скромно ответил Сун Юньчэн. — Я просто раньше думал, что Его Величество уж точно пожалует тебе титул драгоценной наложницы, вот и готовился стать его доверенным лицом.

— Кстати говоря, младшая сестра еще не поздравила двоюродного брата с успешной сдачей провинциальных экзаменов, — услышав это, Е Кэке мягко улыбнулась. — Семья Сун много лет подряд занимала первое место на экзаменах в шести префектурах Цзяннаня, а в этот раз впервые получила лишь титул аюань. Боюсь, историки уже сейчас запишут о двоюродном брате.

Сун Юньчэн схватился за грудь, его пальцы задрожали. — Какая ты злая.

— Ну что ты, что ты, — скромно ответила Е Кэке. — Всему научилась у двоюродного брата, следуя его словам и примеру.

Сказав это, они посмотрели друг на друга и одновременно холодно фыркнули.

Юйци, стоявшая у двери, опустила глаза и сделала вид, что ничего не видит и не слышит, притворяясь слишком высокой орхидеей в горшке.

Как раз в тот момент, когда атмосфера в комнате начала накаляться, из коридора донесся шум.

— Господа, я действительно не знаю, куда ушел молодой господин, прошу вас, уходите.

Е Кэке едва успела навострить уши, как услышала голос слуги семьи Сун. Тот говорил совершенно безэмоционально, словно читал по бумажке.

— Хуан Ци, если ты так говоришь, то ведешь себя слишком отчужденно, — раздался другой голос. — Поэтический вечер вот-вот начнется. Если брат Сун не придет, значит ли это, что он презирает нас?

— Вот-вот! — наперебой зашумели другие.

Услышав слова «поэтический вечер», Сун Юньчэн скривился, словно у него разболелись зубы.

Ученые снаружи шумели, но слуга по имени Хуан Ци оставался невозмутимым. Он медленно произнес: — Господа каждый день устраивают поэтические вечера, должно быть, успешная сдача экзаменов уже не за горами?

Это было неловко.

Ученые, явно не собиравшиеся всерьез заниматься учебой, тут же сникли.

В комнате Сун Юньчэн с недоумением посмотрел на Е Кэке. — Ты не могла бы злорадствовать чуть менее очевидно?

Девушка невинно посмотрела на него. — Разве я рассмеялась вслух?

— Р-раз так, то считайте, что мы не приходили, — спустя долгое время предводитель снова обрел дар речи. — В-все равно есть брат Се, он… он может и не приходить!

— Точно, точно! — остальные, казалось, тоже осмелели. — Что за семья Сун из Цзяннаня? Всего лишь те, кто гонится за пустой славой! В этот раз на провинциальных экзаменах получил лишь второе место. Брат Се — вот образец для нашего поколения, лучший из ученых Цзяннаня, поистине великий талант!

Ого.

Е Кэке беззвучно захлопала в ладоши.

Как метко задели за живое.

Она инстинктивно посмотрела на Сун Юньчэна. Как и ожидалось, ее легкомысленный двоюродный брат уже подошел к двери комнаты и, прислонившись к косяку, холодно смотрел на остолбеневшую толпу снаружи.

— Трудно отказаться от такого радушного приглашения, — он поигрывал складным веером в руке. — Пойду-ка я повидаюсь с нашим… великим талантом Се.

Последние три слова он произнес, особенно скрежеща зубами.