Глава 4 (Часть 1)

— Поднебесная давно страдает от разбойника Е!

Едва Е Кэке в сопровождении Хуан Ци подошла к Западному двору для медитаций, как до нее донесся этот громкий возглас, заставивший ее остановиться. Она посмотрела на источник звука и увидела неподалеку во дворе группу людей, одетых как ученые мужи. Они собрались вместе, обменивались чарками, вели высокопарные беседы, и время от времени раздавались возбужденные голоса, явно выражавшие намерение критиковать порядки. Проходившие мимо монахи и паломники не обращали никакого внимания на то, что кто-то распивает алкоголь на чистой земле буддизма. Они не только не собирались их упрекать или увещевать, но, казалось, даже привыкли к подобному.

Династия Да Ся правила уже триста лет, и нравы ученого сословия были далеко не те, что прежде. Приближались весенние экзамены, и ученые со всей Поднебесной стекались в императорскую столицу. Среди них были и настоящие таланты, но большинство лишь занимало место для числа. Эти «столпы государства» повсюду шумели, предавались вину и женщинам, совершенно забыв о приближающихся экзаменах.

Однако, как говорится, у всякой нечисти свой путь. Эта компания знала, что на столичных экзаменах им ничего не светит, и потому у них созрел коварный план: заработать репутацию «смеющих говорить» мудрецов, ругая чиновников.

Поэтому перед весенними экзаменами и после них для всех чиновников при дворе наступали черные дни. Их могли облить помоями с ног до головы даже за то, что они сделали первый шаг левой ногой. Но никто не хотел прослыть «завидующим мудрым и способным» или «мелочным», поэтому им оставалось лишь молча сносить обиды.

Больше всего нападок, естественно, доставалось нынешнему канцлеру Е Сюаньу.

— Этот Е всего лишь обманщик, добившийся славы нечестным путем! — один из сидевших за столом, пошатываясь, встал с чаркой в руке. — Покойный император перед смертью доверил ему наследника, оказав поистине безграничную милость! А что же он? Незаслуженно носит титул Великого Наставника, прикрываясь заботой о государстве, скрывает свою алчность, пользуется юностью Его Величества, держит в руках бразды правления уже несколько десятков лет! Весь двор, и гражданские, и военные чины — все его клика, помогают ему вымогать богатства и притеснять народ…

— Тьфу!

Вероятно, видя, что тот говорит все более неподобающие вещи, проходивший мимо маленький послушник даже плюнул в их сторону.

Ученые не обратили на это никакого внимания и продолжали «критиковать недостатки времени».

Настоятель Даосюй был человеком начитанным и благодаря нескольким своим дзэнским стихам имел некоторую известность в литературных кругах. К нему тянулись многие литераторы и художники. Естественно, он был рад оказать услугу ученому сословию и всегда закрывал глаза на подобные вещи. Со временем они осмелели еще больше.

Слушая эти безумные речи, Е Кэке окинула взглядом Западный двор, ничем не отличавшийся от винной лавки, и поддразнила стоявшего рядом Хуан Ци:

— Если в этом году на экзамены придут только такие вот экземпляры, разве мой двоюродный брат не сможет стать чжуанъюанем?

— Да сбудутся добрые слова барышни, — степенно поклонился Хуан Ци.

Вероятно, чтобы уравновесить слишком уж живой нрав Сун Юньчэна, этот слуга семьи Сун был просто ходячим воплощением «основательности». Он не только вел себя педантично, но и выглядел не по годам серьезным. Сразу видно, что он не станет перелезать через стену двора, чтобы передать любовные стихи для Сун Юньчэна…

Кхм-кхм.

Едва Е Кэке вернула свои сорвавшиеся с поводка мысли на место, как услышала слова Хуан Ци:

— Это лишь окраина поэтического вечера. Прошу барышню следовать за мной, молодой господин уже приготовил для вас место.

Хотя место и было приготовлено, сама Е Кэке на поэтическом вечере не появится. Сун Юньчэн специально накрыл для нее стол с чаем и фруктами в небольшом павильоне рядом с двором для медитаций, чтобы она могла понаблюдать за происходящим. Каким бы легкомысленным он ни был, он не мог позволить своей двоюродной сестре смешиваться с толпой мужчин, тем более что половина из них ругала ее родного отца.

На это барышня Е лишь гордо выпятила свою «широкую» грудь — завистники, все они завистники.

Итак, барышня Е, повидавшая всяких завистников, с удовольствием уселась и начала свысока указывать пальцем на собравшихся «талантов». Стоявший рядом Хуан Ци совершенно серьезным тоном раскрывал их подноготную: «Тот, что в красной одежде, в сочинениях вечно отклоняется от темы», «А тот, в зеленых штанах, даже в ровных и косых тонах не разбирается», «Тот, что сейчас читает стихи, на провинциальных экзаменах занял лишь шестое место»… В общем, никто из них не мог сравниться по престижу с его молодым господином, занявшим второе место в Цзяннане.

Конечно, и среди новичков попадались журавли, например, те несколько человек за главным столом.

За главным столом сидело немного людей, всего трое, расположившись с трех сторон деревянного стола, что создавало впечатление устойчивого равновесия. Вероятно, и среди ученых существовала своя иерархия, поэтому остальные участники сознательно держались подальше от этой троицы. Сверху это выглядело так, словно все звезды окружали луну.

Благодаря дружбе детства, Е Кэке с первого взгляда узнала своего двоюродного брата, распустившего хвост, словно павлин. Что же до остальных двоих…

— Тот, что в темно-синем халате, — это старший сын господина Ян, Левого советника, — пояснил Хуан Ци. — Он ученик великого конфуцианца Чжан Шусяня, пишет превосходные сочинения и стал цзеюанем столицы на этих экзаменах.

О, старый знакомый.

Она выплюнула шелуху от семечки.

Хотя говорили, что мальчики и девочки после трех лет не должны сидеть за одним столом, кто из детей чиновников в столице в детстве не таскался за матушкиной юбкой по гостям? Поэтому, даже если эти примерно одного возраста молодые господа и барышни не лепили вместе куличики из грязи, то уж точно вместе демонстрировали свои таланты. А если им не довелось встретиться даже на показе талантов, то они наверняка давно «общались духом» через рассказы родителей. И среди этих «заочных знакомых» именно этот молодой господин Ян заставлял непутевых отпрысков знати ворочаться по ночам от мучительной зависти.

Ян Линьцин, знаменитый «примерный ребенок» столицы, кошмар детства всех детей чиновников.

Е Кэке откусила кусочек пирожного с мармеладом из зизифуса в знак уважения к своему партнеру по детским выступлениям.

Впрочем, ей хотелось услышать не об этих старых историях.

— Так это и есть тот самый талант Се? — девушка указала на юношу, сидевшего напротив Сун Юньчэна, переходя прямо к делу. — Тот, которого мой двоюродный брат особенно недолюбливает?

— Сидящий наискосок от молодого господина — это действительно Се Сюци, цзеюань шести префектур Цзяннаня, — тут Хуан Ци сделал паузу. — Господин Се с малых лет славился как вундеркинд, он ученик Лу Гуя, главы Академии Лушань. А глава Лу и наш старый господин издавна… не очень ладят. Со временем любители посплетничать стали сравнивать его с нашим молодым господином, называя их…

— Двумя красотами Цзяннаня? — выпалила Е Кэке.

Хуан Ци поперхнулся, едва не утратив свой образ степенного и рассудительного человека.