Придворный врач (Часть 1)

Пока Тан Бабао ждала прихода придворного врача, она окинула взглядом нескольких служанок и евнухов в зале.

Это была незнакомая обстановка. У других попаданцев обычно сохранялась память прежнего владельца тела или появлялись особые навыки, в крайнем случае, можно было удариться головой и разыграть амнезию. Но у Тан Бабао ничего этого не было.

Очевидно, её перемещение проходило в «адском режиме», и ей приходилось внимательно присматриваться к каждому человеку.

Тан Бабао чувствовала себя беспомощной. В прошлой жизни она не была ни врачом, ни искусным поваром, так что не могла пробиться в этом мире с помощью таких талантов.

В прошлой жизни Тан Бабао работала эйчаром в отделе кадров и повидала бесчисленное множество людей. Сталкиваясь с огромным потоком соискателей, она часто проводила анализ личности и тестирование кандидатов — это был её главный инструмент для сокращения объёма работы, правила игры в отделе кадров. И теперь это был единственный навык, которым Тан Бабао могла воспользоваться.

Например, служанка рядом с ней, та, что подала зеркало и говорила приятные слова, была уже не той робкой девушкой, что прежде.

Она не опускала голову слишком низко, лишь склонила её ровно настолько, насколько требовали приличия. Тан Бабао видела лёгкую улыбку на её губах — приятное выражение лица, не нарушающее правил этикета.

Эта служанка была и красивее других, и умела лучше себя подать. Та же самая нитка розово-белых жемчужных цветов в волосах, но она вплела в причёску зелёную шёлковую ленту, которая подчёркивала нежность жемчуга и прелесть её лица.

Память у Тан Бабао была неплохой. Она помнила, что эта служанка вошла первой после ухода Императора, а значит, и снаружи, ожидая у дверей зала, стояла впереди.

Однако по её виду не скажешь, что она главная среди служанок.

К тому же, вдовствующая императрица была отравлена и впала в кому в ту же ночь, как её пожаловали титулом. Если бы эта служанка всегда была рядом с ней, можно было бы судить об их близости.

Но её отношение к Тан Бабао было заискивающим и в то же время сдержанным, что наводило Тан Бабао на мысль: служанка не слишком хорошо знала прежнюю императрицу.

Тогда оставалась ещё одна возможность: у неё было больше желания выслужиться, чем у остальных трёх.

Тан Бабао только собралась заговорить с ней, как её мысли прервал голос: «Ваш смиренный слуга Чэн Жуцин приветствует Вдовствующую императрицу».

Голос был чрезвычайно мягким и прохладным. Если бы он сказал не «приветствует Вдовствующую императрицу», а «доброе утро, госпожа Тан», двадцатидвухлетняя Тан Бабао, возможно, и почувствовала бы трепет в сердце.

Подумав об этом, Тан Бабао не удержалась от лёгкой улыбки и сказала:

— Подойдите, осмотрите Меня.

В этой улыбке не было ни капли злости, скорее она напоминала улыбку юной девы из знатной семьи, что сидит взаперти, но, перебравшись через стену, видит на улице красивого юношу.

Цзи Фучжун, всегда считавший себя мастером угадывания настроения господ, был слегка удивлён и невольно приподнял веки. Но в душе он наконец вздохнул с облегчением и поспешно подал знак застывшей рядом служанке подойти и помочь придворному врачу Чэну с медицинским ящичком.

Хотя он и не понял, чему улыбалась Вдовствующая императрица, по крайней мере, было ясно, что этот врач не произвёл на неё дурного впечатления.

Чэн Жуцин всё время держал глаза опущенными, и Тан Бабао с удовольствием и неторопливо разглядывала этого придворного врача, молодого, словно вечнозелёное дерево посреди увядающей зимы. Он проверял её пульс своими длинными, изящными, пахнущими лекарствами руками.

Даже сквозь парчовый платок Тан Бабао чувствовала тепло его рук. Они совсем не были холодными, как у человека, долго ждавшего снаружи, словно он всё это время грел их у себя на груди.

Словно он знал, что Вдовствующая императрица династии Да Юэ, она, Тан Бабао, непременно выживет после встречи с Императором и позволит ему проверить её пульс.

Увидев, что Чэн Жуцин закончил осмотр, Цзи Фучжун поспешно спросил:

— Придворный врач Чэн, как здоровье Её Величества? — Этот вопрос, естественно, больше всего волновал и саму Тан Бабао.

Чэн Жуцин неторопливо ответил:

— Докладываю Вашему Величеству, прошлой ночью ваш смиренный слуга уже дал вам противоядие. Яд был сильным, и то, что вы смогли выдержать, вероятно, объясняется крепким здоровьем.

— Вашему Величеству больше ничего не угрожает, нужно лишь как следует восстановить силы, и вскоре наступит полное выздоровление.

— Раз так, Я спокойна, — Тан Бабао подумала про себя, что настоящая вдовствующая императрица, должно быть, скончалась после отравления. То, что она смогла занять её тело, было удачей и милостью судьбы.

Вот только спокойно править в качестве вдовствующей императрицы ей точно не удастся.

Резко сменив тему, Тан Бабао продолжила:

— Придворный врач Чэн очень молод.

Эта похвала прозвучала легко и непринуждённо, но камень, давивший на сердце Цзи Фучжуна, снова повис в воздухе.

Другие могли не знать, но он, Цзи Фучжун, прекрасно помнил: эта Вдовствующая императрица, ещё будучи любимой наложницей, была невероятно высокомерной и властной. Даже перед самой Императрицей она держалась надменно, её еда, одежда и расходы превосходили то, что полагалось наложницам её ранга, а пульс ей ежедневно проверял самый опытный старший придворный врач Ли.

Теперь, став Вдовствующей императрицей, пусть даже с ножом у горла, она ни за что не стерпит такого пренебрежения.

Служанка с зелёной шёлковой лентой в волосах поймала взгляд Цзи Фучжуна и тут же подхватила:

— Ваше Величество, придворный врач Чэн — самый молодой и перспективный врач в Императорской медицинской академии.

Смысл её слов был ясен: хотя Чэн Жуцин и молод, он талантлив, так что его назначение не умаляет достоинства и статуса Вдовствующей императрицы.

Изначально Тан Бабао сказала это просто так, не ожидая, что окружающие уловят такой подтекст.

Судя по всему, в Императорской медицинской академии действительно не найти врача моложе этого Чэн Жуцина.

— Ваш смиренный слуга не смеет принять похвалу, — Чэн Жуцин скромно поклонился, сложив руки.

Но Тан Бабао знала — он вовсе не скромничал.

Хотя Тан Бабао смотрела не так много дворцовых драм, она знала основы: молодой врач вроде Чэн Жуцина, с небольшим опытом и низким рангом, обычно мог лечить только наложниц низшего ранга или даже сюйнюй.

Она, как-никак, Вдовствующая императрица, как же дошло до того, что её лечит именно он?

На ум приходила только одна причина: остальные врачи Императорской медицинской академии уже пронюхали, что к чему, выбрали свою сторону, и ни один не осмелился встать на её сторону.

Поняв суть дела, Тан Бабао понизила голос:

— Придворный врач Чэн не боится запятнать себя связью со Мной? — Её тон был уверенным, словно она лишь ждала подтверждения.

Услышав эти слова, стоявшие рядом Цзи Фучжун и служанка проворно опустились на колени, без малейшего колебания.

Чэн Жуцин, словно что-то почувствовав, поднял голову и встретился взглядом с ясными глазами Тан Бабао.

Много лет спустя Чэн Жуцин, вспоминая тот первый взгляд, которым он встретился с Тан Бабао в Зале Милосердия, понял: она, лежавшая на парчовой кушетке, без косметики, но с улыбкой, волнующей сердца, была такой же, как и он сам — не имеющей ничего, но сделавшей отчаянную ставку, ставкой в которой была жизнь.