Вдовствующая императрица (Часть 1)

Вдовствующая императрица

Девятого дня первого месяца первого года эры Кайян небо было пасмурным. Сумеречные облака плотно нависли над Етином, с крыш дворцовых построек бесшумно падал свежевыпавший снег.

Фонари уже давно зажгли. Молодая служанка Сянси плотнее запахнула халат и ускорила шаг. Затвердевшие от мороза подошвы ее туфель поскрипывали на снегу.

Сегодня день рождения Нефритового императора. Несколько девушек, живших вместе, сложились и купили у доверенного евнуха благовония и свечи, чтобы вознести молитвы Небесам.

Люди в Етине были низкого происхождения и выполняли самую разную работу.

Сянси весь день крутилась как белка в колесе, а по ночам еще и помогала дежурному лекарю из императорской больницы готовить лекарства.

Праздники еще не закончились, и в больнице дежурил всего один лекарь.

Неожиданно Вдовствующая императрица, которую только сегодня днем возвели в этот сан, простудилась, и Сянси срочно вызвали готовить лекарство. Только закончив, она смогла вернуться.

Для Сянси важнее было почтить память своих родителей и брата, а молитва Нефритовому императору была лишь дополнением, хотя вслух она этого сказать не смела.

В обычные дни служанкам и евнухам, устраивающим собственные алтари, грозила бы смертная казнь, но во время праздников делалось исключение, и это не считалось нарушением правил.

Только благодаря дню рождения Нефритового императора она могла почтить память своих родных.

Несколько девушек, помолившись, не выдержали холода и уже собирались вернуться в дом, как увидели, что Сянси открывает дверь.

Яньхэ тут же вышла ей навстречу, стряхивая снег с ее плеч, и с упреком сказала: — Кому охота возиться с лекарствами посреди ночи? А ты вечно такая услужливая. Вот за едой тебя не видно!

Сяожоу, задвигая засов на двери, с улыбкой посмотрела на Сянси: — Да она просто хочет вырваться из Етина! Нам, служанкам, к императору не подобраться. А вот если какой лекарь на нее глаз положит, то, может, и попросит за нее императора, и тогда она отсюда выберется.

Сянси всегда была очень кроткой, поэтому, услышав эти слова, лишь тихонько улыбнулась, чем и охладила пыл Сяожоу.

Она взяла три палочки благовоний, подожгла их от свечи и тихо сказала: — Сяо Дэн сегодня дежурит, вернется ближе к утру. Оставьте ей дверь незапертой.

Красный порошок с благовоний упал на рукав Сянси, и она слегка нахмурилась.

Яньхэ, увидев это, вздохнула: — Совсем обнаглели эти евнухи-посыльные! Знают, что мы им ничего не сделаем, вот и поставляют нам самые дешевые благовония. Придется потерпеть.

С этими словами она потянула Сяожоу обратно в дом.

Благовония отсырели, и Сянси с трудом удалось их зажечь.

Вдруг дверь распахнулась, ворвался ветер, и пламя благовоний ярко вспыхнуло, словно отразившись в блестящих глазах вбежавшей Сяо Дэн.

— Ты опять сегодня ночью в больнице лекарства варила? — спросила Сяо Дэн. — Беда! Я слышала, Вдовствующая императрица отравилась твоим лекарством!

И без того бледное лицо Сянси стало еще белее.

Видя, что Сянси стоит неподвижно, Сяо Дэн затараторила: — В Зале Милосердия уже все переполошились! Сейчас спохватятся и придут тебя допрашивать! Чего стоишь столбом? Беги, пока не поздно! Я сама с дежурства сбежала, мне пора!

Благовоние переломилось и обожгло Сянси руку, но она, казалось, ничего не почувствовала. Достав еще три палочки, она зажгла их и трижды поклонилась.

— Эти благовония никуда не годятся, — тихо сказала Сянси. — Завтра я спущусь к вам. Не ругайтесь на меня.

Последовала пауза. За дверью послышались торопливые шаги. «Похоже, до завтра не получится», — подумала Сянси.

Главный евнух Зала Милосердия Цзи Фучжун ворвался в комнату вместе с двумя помощниками, пнув дверь ногой. Увидев Сянси, стоявшую прямо, он слегка удивился.

Девушка была очень красива, но, увы, угодила в Етин. Теперь ей оставалось лишь покорно ждать смерти. Куда бежать? И от кого?

Эта мысль вызвала в душе Цзи Фучжуна мимолетную жалость, которую он тут же возненавидел, а вместе с ней и саму Сянси.

— Ну, ты хоть понятливая, — с нескрываемым раздражением произнес Цзи Фучжун. — Пошли с нами. В Шэньсинсы тебя уже ждут. Ночь холодная, а им хочется, чтобы ты перед смертью еще немного помучилась.

С этими словами он махнул рукой, приказывая евнухам схватить Сянси, но та поспешно сказала: — Не нужно меня тащить, я сама пойду.

— Вот это гордость! А зачем тогда Небесам молилась? — с издевкой спросил Цзи Фучжун.

— Подождите минутку, — попросила Сянси.

Цзи Фучжун уже заметил двух девушек, прятавшихся за дверью, и ждал этих слов, поэтому не ушел.

Яньхэ и Сяожоу вышли и, улыбаясь, сунули Цзи Фучжуну в руки изящно вышитый, но не слишком тугой кошелек: — Господин евнух, вы так трудитесь допоздна! Вот вам немного серебра, купите себе и господам из Шэньсинсы вина, чтобы не мерзли. Ведь еще неизвестно, кто виноват в отравлении.

Сколько может быть денег у простой служанки из Етина?

Цзи Фучжун с некоторым отвращением сунул кошелек в карман, плюнул в сторону растерянно улыбающейся Яньхэ и хмыкнул: — Еще и сестринскую любовь тут разыгрывают.

Развернувшись, он пошел прочь, махнув рукой евнухам, чтобы те вели Сянси следом.

На большом пальце левой руки Цзи Фучжуна красовался нефритовый перстень цвета молодой травы, такой же зеленый, как сама весна.

«Наверное, я уже не увижу этой весны», — подумала Сянси.

Так думала не только Сянси, но и Тан Бабао, которая в первый рабочий день после новогодних праздников, восьмого января, попала в автомобильную аварию.

Тан Бабао откинулась на подушку, расшитую золотыми нитями, и кончиком ногтя, отполированного до блеска, словно кусочек нефрита, потирала вышитого феникса на парчовом одеяле.

С момента своего пробуждения в этом мире и до того, как служанка рассказала ей, что она — Вдовствующая императрица, отравившаяся и только что пришедшая в себя, но без единого лекаря у постели, прошла всего четверть часа.

Служанка, склонив голову, продолжала свой рассказ. Тан Бабао видела только белую жемчужную заколку в ее волосах.

— Его Величество приказал, чтобы, как только Вдовствующая императрица очнется, Цзи Фучжун доложил ему. Только после того, как он вас увидит, можно позвать лекаря…

Хотя служанка говорила несколько путано, Тан Бабао все же почувствовала, что отношения между императором и Вдовствующей императрицей, похоже, довольно напряженные.

Возможно, потому что она уже пережила смерть, Тан Бабао не покидало ощущение опасности, словно она только что вырвалась из лап смерти. Это заставляло ее нервничать и действовать осторожно. Она не хотела умирать снова.