1.2

1.2

С тех пор она стала мечтать не только об этом человеке, но и о боевых искусствах, поэтому начала тренироваться. Но об этом она никому не рассказывала.

К счастью, её комната была достаточно большой, и если не шуметь слишком сильно, по ночам никто не приходил. Теперь она могла тренироваться совершенно бесшумно.

Однако насколько хороши были её навыки, она не знала, потому что никогда не сражалась с другими. Она тайно тренировалась в одиночестве, и единственным результатом было хорошее здоровье.

«Лучше бы я не начинала. Теперь моим навыкам нет применения, а человек, о котором я мечтала, так и не стал моим. Все это было лишь сном…»

— Апчхи! — Фан Го чихнула, потерла нос и, вспомнив о покойной матери, снова чуть не расплакалась.

— Юная госпожа, — Сяо Юй вошла с чашкой в руках. — Имбирный отвар готов.

Фан Го села, взяла чашку, сделала глоток и нахмурилась:

— Какая гадость! Так остро!

— Юная госпожа, потерпите. Лекарство горько на вкус, — вздохнула Сяо Юй. — Подумайте о ребенке.

«Какой ребенок? Нет никакого ребенка… Может, воспользоваться случаем и избавиться от «ребенка»?»

Подумав об этом, Фан Го тут же передумала:

— Позови врача Минь… Нет, позовем вечером.

— Вечером? — Сяо Юй ничего не понимала. — Почему?

— Лучше, когда все уснут. Глубокой ночью сходим в лечебницу и позовем, — сказала Фан Го, думая о своем.

— А? Что вы задумали? — еще больше удивилась Сяо Юй.

— Мне сейчас очень плохо, но я не хочу, чтобы кто-то знал, что я больна. Поэтому позову врача только вечером, — соврала Фан Го.

— Юная госпожа, здоровье важнее! Пусть посплетничают пару дней, потом забудут. Я сейчас же пойду за врачом, — Сяо Юй уже собралась уходить, но Фан Го остановила её:

— Не ходи! Я еще могу потерпеть.

Яо Сян как раз подошла к двери и услышала эти слова. У неё перехватило дыхание. Она тут же открыла дверь:

— Ты больна?

Глаза Фан Го засияли, но она тут же опустила их и, спустившись с кровати, поклонилась.

Видя, что на ней нет верхнего халата, Яо Сян поняла, что что-то не так:

— Сяо Юй, что с твоей госпожой?

— Ваше Величество, юная госпожа заболела, у неё жар, — Сяо Юй не смела лгать, да и ситуация не располагала ко лжи.

— У неё жар, почему вы не позвали врача?! — возмутилась Яо Сян. — Я что, не могу себе позволить лекарства?!

— У вашей покорной слуги не такая уж серьезная болезнь, не нужно звать врача, — Фан Го поджала губы.

— Серьезная или нет, врач скажет. Ань Чэн, позови врача Минь Чжуна.

Ань Чэн поклонился и вышел.

— Ваше Величество, разве вы не хотели меня видеть? Зачем тогда пришли? — со слезами в голосе спросила Фан Го.

— Пришла проведать тебя, — Яо Сян не знала, что сказать.

Не могла же она признаться, что утром навестила наследного принца и, выслушав увещевания императрицы, раскаялась?

— Ваше Величество, юная госпожа, мне нужно вскипятить воду. Позвольте откланяться, — Сяо Юй почувствовала напряжение в воздухе.

— Иди.

Яо Сян подошла к кровати, уложила Фан Го обратно и мягко сказала:

— Ложись. Не простудись еще больше.

Фан Го утром только умылась, волосы не расчесала и сейчас, должно быть, выглядела не лучшим образом.

Но её это уже не волновало:

— Если у Вашего Величества нет других дел, можете идти.

— Изначально не было, но раз ты больна, я побуду с тобой подольше. В твоей болезни есть и моя вина.

— Это не ваша вина. Это я сама виновата, сама простудилась, — упрямо сказала Фан Го.

— Тогда я ухожу, — Яо Сян сделала вид, что собирается уйти, и направилась к двери, но, как и ожидалось, её остановили:

— Ань Цзунгуань еще не вернулся. Вы не подождете его?

— Зачем мне его ждать? Он что, дорогу не знает? — ответила Яо Сян.

— Кхм, кхм… — Фан Го хотела что-то сказать, но закашлялась. В горле словно что-то застряло. Она никак не могла остановиться.

Яо Сян замерла, затем подошла к столу, налила чашку горячего чая и подала Фан Го:

— Выпей, горло смягчишь.

— Спасибо, Ваше Величество, — сердце Фан Го дрогнуло, но она тут же себя одернула.

«Вчера я поклялась, что больше не буду навязываться, а сегодня снова не могу себя контролировать…»

Она сделала несколько глотков чая. Из-за кашля её глаза были влажными, ресницы слиплись, и она выглядела трогательно и беззащитно.

Сердце Яо Сян екнуло. Она села на край кровати и протянула руку, но лишь коснулась лба Фан Го, проверяя температуру:

— Я последние несколько дней намеренно тебя избегала, и это, конечно, моя вина. Но ты не должна была срывать злость на своем здоровье.

— Я не злилась на Ваше Величество, — сказала Фан Го. — И уж тем более не стала бы вредить своему здоровью. Просто я думала, что это несерьезно…

— Ты вся горишь, и это несерьезно?! — Яо Сян было и жаль, и досадно, но ругать Фан Го она не могла. — И твои служанки хороши, позволяют своей госпоже так легкомысленно относиться к своему здоровью.

— Я — госпожа, они не могут мне указывать.

Видя, что никого нет рядом, Фан Го тихо сказала:

— Ваше Величество, я тут подумала… Может, воспользоваться этой болезнью и… устроить выкидыш…

Лицо Яо Сян застыло, но затем она сказала:

— Если ты не хочешь этого ребенка, давай так и сделаем.

В конце концов, беременность была ложной, так что неважно, когда произойдет «несчастный случай».

— Хорошо. Я буду считать, что Ваше Величество согласны, — Фан Го моргнула, сдерживая слезы. — Тогда вам больше не нужно приходить ко мне.

— А какая связь между моим приходом и твоим… состоянием? — невольно спросила Яо Сян.

— Конечно, есть связь. Пока я была беременна, я могла считаться вашей фавориткой. А теперь я ничем не буду отличаться от других, и вам больше не придется притворяться, что я вам нравлюсь.

В этот момент вернулся Ань Чэн и доложил из-за двери:

— Ваше Величество, прибыл врач Минь Чжун.

Лечение было важнее. Яо Сян сказала:

— Входи.

Минь Чжун снова проверил пульс Фан Го и с явным удивлением спросил:

— Как давно госпожа заболела?

— Сегодня утром.

— Но когда я сегодня утром проверял ваш пульс…

— Я попросила другую девушку притвориться мной, — перебила его Фан Го. — За занавеской все равно не видно.

У Минь Чжуна остались некоторые сомнения, но он решил, что это просто его мнительность:

— Я выпишу рецепт. Принимать утром и вечером.

Минь Чжун уже собирался уходить, когда Яо Сян сказала:

— Выпиши еще и лекарство для сохранения беременности. Фэй Го очень больна, плод ослаблен, может произойти выкидыш.

— Сегодня ночью?

— Именно.

Минь Чжун кивнул и вышел писать рецепт.

— Я прослежу за ним, — тут же сказал Ань Чэн.

В комнате снова остались только двое. Пока приготовят лекарство и принесут, пройдет не меньше часа.

— Я уже извинилась, не дуйся на меня, — Яо Сян снова села на край кровати.

— Я не дуюсь, — Фан Го действительно не чувствовала злости, ей было просто очень грустно и больно.

Разве можно злиться на безответную любовь?

— Хорошо. Раз ты не злишься, не хмурься. Посмотри на меня.

Фан Го посмотрела на Яо Сян. Чем дольше она смотрела, тем красивее ей казалась император.

За семь лет Яо Сян стала выглядеть взрослее, но черты лица почти не изменились.

Внезапно Фан Го все поняла.

Какая разница, что император её не любит? Это не мешает ей любить Яо Сян.

Если бы она разлюбила из-за безответных чувств, разве это была бы настоящая любовь?

Главное, что любовь не поддается контролю, от неё невозможно избавиться.

— Ваше Величество, — голос Фан Го снова стал мягким. — Почему вы сегодня пришли?

— Ты теперь моя фаворитка. Вчера ты так горько плакала, разве я могла не прийти? — слукавила Яо Сян.

Глаза Фан Го потускнели:

— Значит, вы пришли, потому что я вас вынудила…

— Не совсем вынудила. Я действительно немного волновалась за тебя, — сказала Яо Сян и, чувствуя жар в щеках, отвела взгляд. — К тому же, если бы я не пришла, ты бы совсем с ума сошла от горя.

Фан Го сейчас действительно была немного не в себе:

— Лучше бы я сошла с ума. Стала бы дурочкой и не чувствовала бы боли.

— Когда выздоровеешь, боль пройдет.

«Когда я не вижу Ваше Величество, мне больно…» Эта фраза пронеслась в голове Фан Го, но она так и не произнесла её вслух:

— Да, когда выздоровею, пройдет.

Затем наступило молчание. По прошествии времени, достаточного для сгорания благовонной палочки, Яо Сян, чтобы нарушить тишину, спросила:

— Слышала, императрица тебя вызывала.

— Да. Наверное, ей было скучно одной во дворце, вот она и позвала меня поболтать и поесть.

— О чем болтали?

— Ни о чем особенном.

Разговор явно не клеился. Примирение, вероятно, должно быть постепенным. Яо Сян встала:

— Принимай лекарство. Я ухожу.

— Счастливого пути, Ваше Величество, — Фан Го тоже попыталась встать, но Яо Сян удержала её:

— Ты больна, не нужно церемоний.

Проводив императора взглядом, Фан Го подумала: «И этого достаточно. Император больше не избегает меня, а я больше не питаю тщетных надежд. Так хорошо».

Ночью Фан Го притворилась, что у неё болит живот, и попросила Сяо Юй позвать врача.

Минь Чжун, который был готов к такому развитию событий, быстро пришел, и все прошло гладко.

На следующий день новость о выкидыше Фэй Го облетела весь дворец.

И, конечно же, Яо Сян снова пришла.

Фан Го как раз ела кашу. Увидев императора, она поспешно отложила палочки и хотела поклониться, но Яо Сян остановила её:

— Ты еще больна, не нужно кланяться.

— Благодарю Ваше Величество, — Фан Го моргнула и выдавила из себя слезинку. — Вы, наверное, уже знаете… Мой ребенок…

— Не печалься, любимая. У тебя еще будут дети, — Яо Сян сделала вид, что утешает её. — Выздоравливай, и все будет хорошо.

«…Вы так ловко лжете, даже глазом не моргнули…»

Фан Го вытерла слезу и послушно кивнула:

— Да… Мне просто немного грустно… Через какое-то время пройдет…

— Ань Чэн! — вдруг приказала Яо Сян. — Объяви, что у Фэй Го случился выкидыш и ей нужен покой. Никому из обитателей гарема не разрешается её беспокоить.

Глаза Фан Го засияли:

— Спасибо, Ваше Величество! — Это как раз то, чего она сейчас больше всего хотела.

Так много людей ждали, чтобы посмеяться над ней, например, та же Ли Юйцинь.

После этого «выкидыша» они наверняка пришли бы злорадствовать.

А теперь, с этим указом, наступит тишина и покой.

Глаза девушки сияли, как у какого-то милого зверька. Яо Сян погладила её по голове:

— Но я все равно буду приходить.

Фан Го очень хотела, чтобы император приходила, но все же сказала:

— Если вы заняты, Ваше Величество, можете не приходить.

— Я не занята. Ешь кашу, пока не остыла.