Глава 3

Утром, чистя зубы, я обнаружил в стакане высохшего мертвого жука. Вокруг крышки тюбика с пастой все засохло. Я выбросил щетку и купил новую в ближайшем магазине за углом. Следующую неделю я посвятил ремонту запылившегося мотоцикла во дворе, помог соседке снять с дерева ее одноглазую кошку, купил немного новой одежды и пропадал в спортзале. В библиотеку заходил изредка, и если в это время кто-то звонил, я проклинал дэт-метал, а не себя за то, что забыл отключить звук на телефоне.

— Теперь у меня тоже такие есть, — сказала Холли.

В уборной было пять раковин. Напротив — стена. Пока я разговаривал по телефону, мужчина, находившийся здесь помимо меня, закончив свои дела, поправлял рубашку. Он несколько раз бросал на меня взгляды из-за стены, облицованной плиткой, а затем важно вышел. В этот момент он заметил, что забыл застегнуть ширинку, перестал смотреть на меня и, отвернувшись, сделал пару шагов к дальней стене, на которой висела табличка с напоминанием смывать за собой.

В этом мире всегда найдутся мужчины, чьи движения неуклюжи. Будь то доставание кофе из микроволновки, завязывание развязавшихся шнурков или даже такое обыденное действие, как застегивание ширинки девять раз в день — надеть брюки, помочиться, сходить по большому, помочиться, помочиться, помочиться, помочиться, помочиться, снять брюки.

— Что за звук… Что ты делаешь, Гай?

Мужчина одной рукой держался за пояс, а другой пытался застегнуть молнию. Его голова почти касалась ширинки, но он не останавливался, издавая звуки, которые обычно издают люди, страдающие запором. В этой небольшой уборной, где были только мы вдвоем, он, красный как рак, боролся с неподатливой «дверцей».

— Я думал, ты звонишь, чтобы обсудить визу, — сказал я, прислонившись к зеркалу над раковиной. Мужчина за моей спиной продолжал мучиться со своей ширинкой.

Даже швы между плитками были пропитаны дезинфицирующим средством. В барах, открытых только по ночам, в гостиницах, библиотеках, нью-йоркских больницах — везде запах дезинфекции. В зеркале отражалась потолочная люстра с шестью плафонами из матового стекла, в каждом из которых горела белая лампочка. В уборных не бывает окон, поэтому круглый год они отвергают любые нелепые оправдания о том, что из-за недостатка света использованный презерватив оказался на ободке унитаза, вызвав «панику по поводу гепатита В». Это напомнило мне об одной планете, на которой мы побывали с Джоном. У местных жителей на голове был собственный источник света, как у обыкновенного черного удильщика* в Атлантическом океане.

Просто так никто не звонит. Я был прав: Джордан хотел поговорить о Синем Кольце. Во время свидания с Кэрол или кем-то еще его вдруг осенило слово «работа». Он вечно ездит на общественном транспорте, бежит за автобусом, глотая выхлопные газы, и, запыхавшись, останавливается, опоздав на последний рейс до работы. Хэл Джордан вообще любит опаздывать, и не только на работу.

— Ладно, ладно, ладно… Почему бы тебе не обратиться к Святому Страннику? Он больше похож на пухлую королеву муравьев, способную к массовому производству, — я повернулся к стене, прислонившись к раковине и слушая шум в трубке. «Парень с ширинкой» был готов лопнуть от стыда.

— Кольцо отвергает его. Корпусу нужен новый Синий Фонарь, чтобы выиграть эту войну, — сказал он. — И это не преувеличение.

— Ну и что мне с того? — спросил я. В трубке повисла тишина, даже без обычного треска помех.

С тех пор как я в третий раз надел красное кольцо, Зеленые Фонари перестали меня волновать. Кольцо — это энергия; цвет — это вера, как у фундаменталистов Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. История скрывает их, защищая их веру, даже если большинство людей, услышав об их обычаях, будут шокированы. Это все равно что мать, обнимающая свою маленькую дочь во время гибели планеты и говорящая ей: «Не бойся, мы просто отправляемся в лучший дом». Я бы не стал жить во вселенной, где мне нужно жертвовать невинными жизнями, чтобы выжить. Но во время той катастрофы я увидел свое лицо в ее нежных глазах, но смог лишь повернуться к планете спиной.

— Бах!

Затем он взорвался, и ударная волна отбросила меня еще дальше.

— Это визуальный коммунизм: видишь что-то — значит, это твое, — сказал я перед тем, как повесить трубку. — Просите меня о помощи, заставляйте меня помогать. Правила игры — раз, два, три, замри, и они стоят как истуканы. Мне это надоело.

«Парень с ширинкой» сдался. Пока я говорил, он, прикрывая ширинку, выскользнул из уборной. Бегунок от молнии остался лежать на полу. Выходя, я увидел на своем месте незваную гостью с пышными золотистыми локонами.

— Теперь у меня тоже такие есть, — тихо сказала Холли, вставая и протягивая мне наушники, как в первый раз. — Я сразу поняла, что это твои, когда увидела их на столе.

— Такие безвкусные, — добавила она.

Холли — девушка, с которой я познакомился на трибунах из-за этих наушников. Встретив меня в библиотеке, она выглядела еще более удивленной. Она спросила, зачем я здесь. Она думала, что супергерои заняты спасением мира, летают по небу, решая проблемы Земли, а людям остается только молиться о помощи. Это волшебное заклинание, но без определенных слов. Уже само то, что я был на матче, ее удивило, а теперь еще и библиотека.

Супергерои тоже люди. Я же не Киловог, я ем только приготовленную пищу и не интересуюсь тараканами.

— Не хочешь как-нибудь поужинать вместе? — спросила она, когда мы вышли из библиотеки. Свежий воздух, солнечный свет, пробивающийся сквозь озоновый слой, и легкий ветерок. Она смотрела на меня открыто. Темные круги вокруг глаз делали ее голубые глаза еще ярче, словно стеклянные шарики, промытые дистиллированной водой.

Мне нужно купить снотворное. Амитал натрия или секонал тоже подойдут, но бессонница — это всего лишь симптом более серьезной проблемы.

Она выглядела расстроенной, но в этот раз взяла мой номер телефона, и я тоже взял ее. Люди называют это судьбой, но на самом деле это просто предлог для знакомства. Если бы ты встретил одного и того же инопланетного монстра три раза за неделю на поле боя, ты бы сказал ему: «Вот это судьба, братан!» и попросил бы координаты сектора?

Кто-то не раскрывает правду, кто-то притворяется, что не понимает.

Идя домой, я считал людей, которые выглядели потерянными, и решил, что если число окажется нечетным, я откажу Джордану. Сначала нужно найти прозрачную стеклянную коробку без замка, которую я засунул в самый дальний угол ящика. Мне нужно красное кольцо, а не синее, не оранжевое, желтое, розовое или голубое, и уж точно не зеленое — его я оставил Кайлу вместе с пивом.

На шестнадцати я отвлекся на магазинчик с кексами, а когда опомнился, не мог вспомнить, пропустил ли я следующее число.

Поэтому я решил, что последнее число в арифметической прогрессии — двадцать четыре, хотя это было чистой воды предположение.

*Вид глубоководных рыб под названием «морской черт», обитающий в Атлантическом, Тихом и Индийском океанах.