Роды

Роды

Сакаки Нао нежно помогал Юки одеться, приговаривая:

— Темнеет, будет холодно, оденься потеплее.

Юки подняла голову. Действия Нао были ей непонятны. В комнате все еще находился пострадавший мужчина... Она смотрела, как Нао аккуратно сложил ее окровавленную одежду, завернул в промасленную бумагу и сказал:

— Возьми это. Когда отойдешь на три ли, выброси на обочину.

Нао давал указания одно за другим, помогая ей собрать вещи, но о себе не упоминал. Сердце Юки сжалось от страха, и она не выдержала:

— А ты?

Нао на мгновение замер, потом с облегчением улыбнулся и, подойдя, погладил Юки по голове.

— Старший брат скоро будет здесь, так что уходи скорее.

В тот момент, когда теплая рука Нао коснулась ее головы, Юки словно увидела себя несколько лет назад — маленькую девочку, которая ласкалась к двум старшим братьям. Однако вторая часть фразы Нао мгновенно вернула ее к реальности.

— Что это значит?

Нао с нежностью взглянул на Юки и громко крикнул кому-то у двери:

— Уводите ее!

— Я не пойду! Ты должен мне все объяснить! Ах!.. — Не успела она договорить, как кто-то сзади ударил ее, и она потеряла сознание.

Когда Сакаки Тадаши прибыл, он увидел лишь распахнутую дверь и Сакаки Нао, спокойно сидящего в главной комнате и наливающего себе чай. У Тадаши возникло дурное предчувствие.

— Нао! — взревел он. — Где Юки?

Нао улыбнулся торжествующей улыбкой.

— Она ушла. И никогда не вернется! — Помолчав, он перестал улыбаться и, прищурившись, посмотрел на старшего брата. — Сакаки Тадаши, ты получил пост главы семьи, но навсегда потерял ее. А я… я ничего не делал, но завоевал ее сердце.

Такая провокация взбесила Тадаши до предела. Дым валил у него из ушей.

— Все! Найти ее! — прорычал он. — А ты, Сакаки Нао, ты еще пожалеешь о содеянном!

…

Когда Юки очнулась, она увидела над собой звездное небо и услышала скрип повозки. Знакомое пшеничное поле… На мгновение ей показалось, что она вернулась в тот день, когда впервые приехала в дом Хиробе. Она резко села и посмотрела на спину возницы.

— Хиробе… Райо? — неуверенно проговорила она.

Спина вздрогнула. После долгой паузы он ответил:

— Угу…

В одно мгновение Юки почувствовала леденящий холод. Да, она напала на отца Хиробе Райо. Эту пропасть между ними уже не преодолеть. То, что Райо сейчас увозит ее отсюда, наверняка было условием сделки с Нао. Райо сделал все, что мог из чувства долга, и она не вправе требовать от него большего.

Всю дорогу они молчали. Вдруг колесо повозки наехало на камень. Юки не удержалась и ударилась животом об охапку соломы.

— Ай! Живот! — простонала она, мертвой хваткой вцепившись в борт повозки.

Хиробе Райо тоже запаниковал. До ближайшего городка было еще далеко.

— Держись! Ты должна продержаться! — Он торопливо стегнул вола кнутом.

Раздался раскат грома. Небо резко изменилось, темную ночь прорезала молния. Юки уже ничего не слышала. Все ее мысли были сосредоточены на животе. Она поняла, что рожает.

— А-а-а! Помогите! Я рожаю… Помогите…

А позади них, в доме Хиробе, Сакаки Нао вдруг охватило беспокойство. Он сидел в комнате, где держали Юки под домашним арестом, смотрел на проливной дождь за окном и молча молился: «Юки, только бы с тобой все было в порядке!»

…

Когда Хиробе Райо наконец добрался до больницы в маленьком городке, Юки уже почти теряла сознание от боли.

— Юки, мы приехали! Мы приехали! Только не отключайся! Врача! Скорее! Здесь роженица!

Яркий свет операционной лампы. Юки смотрела на нее, сознание ее мутилось. Люди мельтешили вокруг. Сначала она почувствовала, как что-то хлынуло изнутри, а потом — словно что-то застряло.

Тужиться? Ей зажали рот полотенцем. Она мертвой хваткой вцепилась в простыню. Тужься! Еще! После приступа раздирающей боли она услышала чей-то голос: «Родила! Госпожа, вы родили мальчика». Она повернула голову, мельком взглянула на него и потеряла сознание.

А Хиробе Райо, ожидавшего у дверей операционной, поздравили:

— Господин, поздравляю вас! Ваша жена родила мальчика.

Райо посмотрел на крошечную жизнь и потерял дар речи. Он даже забыл поправить медсестру насчет «жены». Он дождался, пока Юки перевезут в палату, посмотрел на нее со сложными чувствами, а затем сел и что-то написал. Наконец, он сказал вошедшей медсестре:

— Мне нужно идти. Если она очнется, не могли бы вы передать ей это письмо?

Медсестра взяла письмо, но, очевидно, додумала что-то свое и с презрением посмотрела на мужчину, бросающего жену сразу после родов.

Когда Юки снова пришла в себя, голова у нее все еще была как в тумане. Она безучастно сидела на кровати. В дверь заглянула медсестра.

— Очнулись? — Она протянула Юки термометр. — Подержите, измерим температуру, посмотрим, спал ли жар.

— Где мой ребенок? — послушно взяв термометр, спросила Юки.

— С ним все хорошо, это мальчик. Сейчас я принесу его вам показать, — доброжелательно улыбнулась медсестра. — Ваш муж ушел. Он оставил вам письмо.

Юки взяла письмо, прочитала и отложила в сторону.

Увидев это, медсестра подошла, взяла термометр и, глядя на него, сказала:

— Сестренка, ты еще молода, обязательно найдешь хорошего человека и выйдешь замуж. Ну вот, жар спал.

Юки не стала поправлять медсестру. Она смотрела на ребенка, которого ей принесли. Маленький носик, маленькие глазки — вылитая она. Юки не удержалась и нежно потерлась щекой о его щечку.

— Вы уже придумали имя ребенку?

— …Сакаки… Таро, — ответила Юки. «Ты так радостно улыбаешься, малыш, тебе тоже нравится это имя?» — подумала она, и ее улыбка стала немного грустной.

…

Семь или восемь месяцев назад. Тогда Сакаки Юки еще не совершила первую попытку самоубийства. Она все ждала, что Сакаки Тадаши вернется и спасет ее, а с Сакаки Нао лицемерила.

В то время Сакаки Нао сказал ей: «Юки, наш ребенок будет первенцем семьи Сакаки! А первенца нужно назвать Таро!»

Прошлое осталось в прошлом, но люди изменились до неузнаваемости. Сакаки Тадаши оказался не тем благородным человеком, каким казался. А что стало с Сакаки Нао? Она не знала.

— Агу, агу… — Сакаки Таро, только что получивший имя, замахал крошечными ручками и ножками и радостно засмеялся.

Стоявшая рядом медсестра тоже улыбнулась.

— Посмотрите, какой у вас послушный ребенок! Плакал только в момент рождения, а потом все время улыбается. Я здесь столько детей видела, но такого смирного — еще ни разу.

— Что вы, что вы, вы его так захвалите, — скромно проговорила Юки, но в душе чувствовала невероятную гордость.

«Конечно, — подумала она, — ведь это я занималась его пренатальным воспитанием. Если бы это был ребенок прежней Юки, он бы наверняка плакал без остановки».

Она склонилась над малышом. Зная, что он еще ничего не видит, она все равно с нежностью поцеловала его в лобик. «Малыш, у мамы теперь есть только ты».