Глава 10

Глава 10

Шэнь Чжили на мгновение опешила, затем отняла руку, и ее взгляд упал на руку лотосового духа перед ней.

Ее рука… такая большая. Пальцы выглядели белыми и длинными, но подушечки были немного грубоватыми, словно с мозолями.

Ощущение было странным, не таким нежным, как у обычных девушек.

Эти мозоли не были похожи на те, что появляются от письма или игры на цитре, скорее, как у человека, держащего меч.

Неужели…

Мэн Чэнлянь увидел, что ее взгляд остановился на его руке, и его брови тут же дрогнули, а в сердце закралось дурное предчувствие.

Мужские руки от природы крупнее, кости больше, пальцы не такие мягкие, как у женщин. Она… что-то заподозрила?

— Сестрица Мэн занималась боевыми искусствами? Как здорово!

Шэнь Чжили искренне восхитилась. В детстве у нее тоже была мысль заняться боевыми искусствами, отец даже нашел ей учителя, но она не продержалась и месяца.

Мозоли на руках лотосового духа казались довольно плотными, должно быть, она очень сильна.

Лотосовый дух так противится прикосновениям, неужели потому, что не хочет, чтобы видели мозоли на ее руках?

Но в нынешней династии нравы были свободными, и многие женщины из семей военных занимались боевыми искусствами. Вот только семья Мэн из поколения в поколение состояла из чиновников, и никогда не было слышно, чтобы среди их предков были военачальники.

Мэн Чэнлянь слегка приподнял глаза, глядя на ее лицо, не скрывающее восхищения. Он немного замер, а рука, спрятанная в рукаве, слегка потерла мозоли на подушечках пальцев.

Выглядит проницательной, но, похоже, он зря беспокоился.

— Сестрица Мэн, можно мне еще раз взглянуть на твою руку? — девушка подняла лицо, с энтузиазмом глядя на него, ее миндалевидные глаза горели нетерпением.

— Нельзя, — отрезал Мэн Чэнлянь. Между мужчиной и женщиной должна быть дистанция. Шэнь Чжили не знала правды, но он должен был ее соблюдать.

— Сестрица даже такую малость не хочет для меня сделать? Ты все еще сердишься на меня? — Шэнь Чжили картинно теребила платок, изображая обиду. — Ну почему сестрица не хочет поверить, что этот бессердечный совершенно недостоин твоей искренности!

Плечи Янь Ци затряслись от сдерживаемого смеха. Он опустил голову, уставившись на носки своих туфель, и изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид.

Эта госпожа из семьи Шэнь действительно забавная.

Мэн Чэнлянь: …

У Мэн Чэнляня сжалось сердце. Несколько секунд он колебался между тем, чтобы развернуться и уйти, и тем, чтобы доказать свою «невиновность».

Наконец, смирившись, он закрыл глаза и протянул руку.

Стоявший рядом Янь Ци впервые видел такую сцену и на мгновение широко раскрыл глаза.

Только что он веселился, а теперь его господин вот-вот лишится своей «чистоты».

Эта коварная женщина!

Шэнь Чжили едва сдерживала смех в душе. Лотосовый дух выглядел таким серьезным, но его было довольно легко уговорить.

На ее лице, однако, не отразилось ни тени веселья. Она взяла его руку и принялась внимательно ее разглядывать.

Ладонь была теплой, кожа немного грубоватой, на подушечках пальцев виднелись мелкие царапины.

Шэнь Чжили нахмурилась и с сочувствием сказала: — Занимаясь боевыми искусствами, тоже нужно себя беречь. У сестрицы такие красивые руки, как жаль будет, если останутся шрамы.

Мэн Чэнлянь: …

Шэнь Чжили подняла глаза, ее миндалевидные очи сияли: — Сестрица Мэн, не могла бы ты научить меня боевым искусствам? Мне немного, только основы.

— Не могу, — решительно отказал Мэн Чэнлянь. Мужчина и женщина должны соблюдать дистанцию. Если он согласится, в будущем им придется часто видеться, а такие осложнения могут повредить его планам.

Ну, не может, так не может. Шэнь Чжили почувствовала легкое сожаление: — Наверное, когда сестрица Мэн танцует с мечом, это особенно завораживающее зрелище.

— Если хочешь научиться… — Мэн Чэнлянь запнулся, а затем изменил направление разговора, — я попрошу Янь Ци научить тебя.

Янь Ци: !!!

Господин, Вы же только что отказали, почему передумали?!

Господин забыл, что он тоже мужчина?

— Хорошо, хорошо, сестрица Мэн такая добрая, — Шэнь Чжили расплылась в ослепительной улыбке. На самом деле она не так уж и хотела учиться боевым искусствам, просто искала способ сблизиться с лотосовым духом.

Если придет слуга лотосового духа, то и сам он наверняка будет часто появляться. Тогда они все равно будут вместе есть, пить и веселиться.

— Тогда, сестрица Мэн, как будет время, пришли Янь Ци, мы сможем и поговорить.

Похоже, инцидент с Цзи Ганьчуанем исчерпан. Теперь можно идти к Хуайдэ. Все из-за этого актера Цзи Ганьчуаня, который втянул ее в свою игру, иначе она бы уже комфортно нежилась в горячем источнике.

Шэнь Чжили применила ту же тактику, взяв его за руку: — Ну что, добрая сестрица, теперь мы можем пойти купаться в горячем источнике?

Девушка доверчиво прижалась к нему. Весенняя одежда была тонкой, и можно было почти ощутить ее гибкое, словно лишенное костей, тело.

Аромат персиковых цветов в воздухе смешивался с каким-то другим сладковатым запахом, слегка будоража сердце.

— У меня еще есть дела, я вынужден откланяться, — Мэн Чэнлянь посмотрел на ее совершенно невинный вид, и его сердце снова сжалось, а затем внезапно охватило раздражение.

Он опустил глаза, выдернул руку и, поджав губы, снова принял неприступный вид.

Шэнь Чжили смотрела на его решительно удаляющуюся спину с изумлением.

Мгновение спустя она приподняла бровь и потерла подбородок.

В душе она вздохнула: этот лотосовый дух действительно неприступен, что вызывало у нее еще больший интерес.

***

В горячем источнике стоял пар. Легкая, как туман, газовая завеса слегка приподнялась от ветра, открывая две фигуры, прислонившиеся друг к другу.

Темные волосы Шэнь Чжили были распущены, все ее тело погружено в клубящийся пар.

Она потягивала сладкое вино и играла в гомоку с сидевшей рядом Хуайдэ.

Проигравший должен был выпить штрафную чашу.

В этой игре Хуайдэ всегда проигрывала Шэнь Чжили. Каждый раз Шэнь Чжили успевала выстроить свои камни так, что одновременно создавала две угрозы из трех камней в ряд, которые нужно было блокировать. Поэтому Хуайдэ приходилось пить чашу за чашей.

Шэнь Чжили всегда любила пить вино в горячем источнике. Хотя выпивала она немного, под действием пара голова приятно кружилась, создавая ощущение легкости.

Но Хуайдэ не давала ей возможности выпить, постоянно проигрывая. Шэнь Чжили уже начала подозревать, что та нарочно проигрывает, чтобы выпить вина.

— А Ли, боюсь, скоро я не смогу проводить с тобой время, — с грустью сказала Хуайдэ. Она посмотрела на доску перед собой и бросила горсть черных нефритовых камней обратно в чашу.

— Почему? — удивленно открыла рот Шэнь Чжили. — Разве старшая принцесса не говорила, что подберет тебе мужа (цзюньма)? Ты останешься принцессой (цзюньчжу), что такого?

— Если хочешь, чтобы та маленькая Лянь проводила с тобой время, зови ее. Моя мать сказала, что дядя-император намерен выдать меня замуж за генерала Вэйу, — скривила губы Хуайдэ. Дядя-император хоть и говорил, что балует ее, но за эту ласку всегда приходилось платить. Кто будет безоговорочно добр к человеку, не имеющему никакой ценности?

Они обсуждали почти всех красивых молодых людей в столице.

Этот генерал Вэйу, по слухам, тоже держал в руках военную власть, вот только был немного староват.

Шэнь Чжили стало жаль подругу, и она вздохнула: — Если ты не хочешь замуж, мы можем вместе придумать что-нибудь.

— Неважно, — скривила губы Хуайдэ. — В будущем я все равно останусь в столице, и мы сможем видеться, как и сейчас.

— Просто боюсь, что мне придется прожить два года на границе.

Когда дата свадьбы будет назначена, по правилам ей придется несколько месяцев не выходить из дома, изучая различные правила этикета и искусство управления домом.

— В этот сад ты можешь приходить когда захочешь, я давно предупредила слуг, — Хуайдэ, казалось, не слишком расстроилась и даже нашла в себе силы ткнуть пальцем в щеку Шэнь Чжили, но та тут же отбила ее руку.

— Не балуйся, — со смехом отругала ее Шэнь Чжили. — Всего два года, пролетят незаметно.

— Ты ведь все еще мечтаешь понежиться в горячем источнике с маленькой Лянь. В этот раз не удалось ее пригласить, будет и следующий.

— Не могу же я позволить этому саду пустовать.

Шэнь Чжили собиралась остаться здесь на ночь, но, услышав эти слова, отставила чашу с вином и решила ехать домой.

Отец говорил, что этот мир на самом деле — книга, и он заранее прочитал сценарий.

Теперь Шэнь Чжили хотела знать, каков финал у Хуайдэ.

Она нетерпеливо переоделась, позвала Бай Шао и села в карету, чтобы вернуться домой.

Нужно было спросить не только о Хуайдэ, но и о Цзи Ганьчуане.

Шэнь Чжили казалось, что этот главный герой какой-то странный, не совсем такой, как описывал отец.

Когда она вернулась домой, Шэнь Цзяньань подошел к ней с надеждой в глазах, отослал всех слуг и спросил: — Видела сегодня князя Сюаня? Какое он произвел впечатление?

Шэнь Чжили собиралась спросить о Хуайдэ, но, видя обеспокоенное лицо отца, подумала и сказала: — Этот человек… не очень.

Шэнь Цзяньань: — Ли'эр он не понравился?

Шэнь Чжили честно кивнула, а затем добавила: — И я ему тоже не нравлюсь.

— Как это возможно? Моя Ли'эр так ярка и щедра, так красива, как она может кому-то не нравиться?!

Шэнь Цзяньань выпалил это не задумываясь, совершенно не рассматривая вопрос, нравится ли А Ли Цзи Ганьчуаню.

Шэнь Чжили не удержалась и спросила: — А папа знает, что у Цзи Ганьчуаня есть заветный «белый лунный свет»?

Раз он главный герой, у него должна быть главная героиня?

Шэнь Чжили чувствовала, что ей не место рядом с ним.

— «Белый лунный свет»? — на мгновение на лице Шэнь Цзяньаня отразилось недоумение, затем он покачал головой и вздохнул. — В книге у главного героя действительно был «белый лунный свет».

В детстве маленький Цзи Ганьчуань чуть не умер от голода в Холодном дворце. Проходившая мимо девочка дала ему куриную ножку, и с тех пор этот чистый, неземной образ остался в его сердце.

Но когда Шэнь Цзяньань понял, что попал в книгу, он постарался избежать трагического детства главного героя в Холодном дворце, полного голода и холода. Он часто посылал еду Цзи Ганьчуаню в Холодный дворец, чтобы завоевать его расположение.

Он думал, что в этой жизни главный герой так и не встретит ту девочку, но недооценил силу сюжета.

Шэнь Цзяньань тяжело вздохнул: — Подумать только, три года я посылал еду, а это оказалось менее действенным, чем куриная ножка, которую случайно протянула сестра Лянь.