Гнев

Жухуа не ожидала, что Цзи Хэн ворвется в комнату в этот момент. Он всегда беспрекословно подчинялся ей, почему же сегодня он пошел против ее воли?

Глядя на его лицо, искаженное гневом и потрясением, Жухуа почувствовала, как у нее екнуло сердце. Она совершенно растерялась…

Афу, стоявшая рядом, дрожала от страха.

— Господин… — пролепетала она.

Цзи Хэн увидел в бочке Сыцзю. Ее невинные глаза, полные слез, умоляли о помощи. Гнев охватил его.

Раньше его не волновала холодность и равнодушие Жухуа. Он любил эту женщину с первого взгляда, любил ее улыбку, теплую, как весенний ветер.

Даже несмотря на то, что она редко улыбалась ему, он был счастлив просто быть рядом.

Но сейчас в его сердце зародилось отвращение. Ему показалось, что любимая женщина способна на жестокость.

Он широким шагом подошел к бочке и, не обращая внимания на протесты Афу, протянул руку и вытащил дочь. В отличие от Жухуа, он не проходил подобных тренировок, и укус любого из этих ядовитых насекомых причинил бы ему сильную боль.

— Цзи Хэн! — воскликнула Жухуа.

Когда он поднял Сыцзю, к ее нежному телу все еще прижималась ядовитая змея, а по коже ползали многоножки.

Цзи Хэн не мог описать свои чувства. Его сердце разрывалось от боли и бессилия!

Он пнул бочку, не обращая внимания на разбегающихся насекомых, схватил змею за шею и сжал ее так сильно, что ногти впились в кожу. Он держал ее, пока тело змеи не затвердело, и она не перестала сопротивляться…

Только так он мог выплеснуть свой гнев!

Он боялся, что потеряет контроль и поступит с Жухуа так же, как со змеей — сожмет ее горло, пока она не перестанет дышать.

Впервые в жизни мягкий и нежный Цзи Хэн стал страшен в своем отцовском гневе.

Любила Жухуа этого ребенка или нет, для него Сыцзю была сокровищем, и он не позволил бы никому причинить ей вред!

Даже любимой женщине!

Цзи Хэн посмотрел на потемневшие следы укусов на теле Сыцзю, и его глаза налились кровью. Он ненавидел себя за то, что не замечал раньше этих следов, позволяя дочери снова и снова подвергаться таким испытаниям!

Он хотел уйти вместе с Сыцзю, но Жухуа, закрыв на мгновение глаза и сделав глубокий вдох, произнесла:

— Ей нужно принять лекарственную ванну, иначе будут осложнения. К тому же… к тому же ты тоже пострадал. Когда примешь лекарство, можешь забрать ее. Я не буду тебя удерживать.

Услышав всхлипывания Сыцзю, Цзи Хэн закричал на Афу:

— Где лекарство?!

Афу, побледневшая от страха, вздрогнула и поспешно ответила:

— Здесь… здесь… я провожу вас!

Перед тем как уйти, Цзи Хэн бросил ледяной взгляд на Жухуа, которая сидела на полу.

— Я отнесу ребенка к моей матери. А ты… подумай о своем поведении! Я никогда не видел такой жестокой матери!

Цзи Хэн принадлежал к знатному роду, и как бы сильно он ни любил женщину, в нем текла благородная кровь. Он не мог допустить, чтобы кто-то переступал черту, нарушал основы морали. Иначе он сам не понимал, как смог бы сохранить самообладание.

Жухуа смотрела вслед уходящему Цзи Хэну с ребенком на руках, и ее сердце сжалось от боли. Она привыкла к его нежности и заботе, и хотя сама всегда была холодна, его чувства никогда не угасали.

Между людьми самое страшное — это привычка.