Глава 4.2

Яо Чжэньху округлил глаза:

— И это дворец — самое богатое место в Поднебесной? Кормили тебя одними паровыми булочками?

Яо Хуан рассмеялась:

— Только сегодня утром. Они пресные и суховатые, зато доставляют меньше всего проблем.

Она протиснулась мимо отца, ее ноги подкашивались от усталости. Усевшись за красный деревянный столик «Восьми Бессмертных», она схватила палочки и потянулась к дымящейся булочке.

Знакомый вкус, фирменный почерк матери — тонкое тесто, сочная начинка — мгновенно успокоили ее. Уже с первого укуса она почувствовала насыщенный вкус фарша.

Проглотив половину залпом, она подняла глаза на семью. Те уставились на нее с трех сторон стола.

Первым заговорил Яо Линь:

— Вот теперь ты похожа на мою сестру. Снаружи выглядела как совсем другой человек.

Ло Цзиньхуа слегка отчитала его:

— Что ты понимаешь? Наша Яояо теперь будущая принцесса. Каждое ее движение видят стражи и служанки. Конечно, она должна держаться с достоинством.

Яо Хуан кивнула:

— Именно. На людях приходится играть роль.

Но Яо Чжэньху нахмурился:

— Столько правил, да еще и принц-то калека. Яояо, скажи отцу правду — неужели ты хочешь быть его принцессой?

Яо Хуан ахнула:

— Что ты говоришь, отец? Конечно, я хочу быть принцессой!

Она принялась перечислять все выгоды брака с принцем Хуэем, не забыв упомянуть и полученные в тот день подарки.

Ло Цзиньхуа сияла от гордости:

— Я так и знала. Яояо умница, вся в мать.

Яо Чжэньху фыркнул, обращаясь к дочери:

— Не думай только о хорошем. Красивые наряды и богатство — вещи преходящие. Жизнь длинная, а важнее всего человек рядом. Вот я с твоей матерью: когда она расстроена, я чай подаю, плечи массирую, балую ее. Когда она радуется — сумки из лавок домой безропотно таскаю. А принц Хуэй? С тобой никуда не сходит. Наоборот, это ты ему чай подавать будешь, помогать с... ну ты понимаешь... Да и детей-то сможет ли зачать? Кто его знает!

Яо Хуан уже подносила булочку ко рту, но вдруг потеряла аппетит.

Ло Цзиньхуа ударила мужа палочками по руке:

— Что за мерзости несешь? Рот как у дворняги — приличного слова не выговорит!

Яо Линь тоже отчитал отца:

— Отец, следи за языком. Сестра еще молода.

Проводя дни среди грубоватых солдат, Яо Линь наслушался всякого, но сестра была совсем другим делом.

Яо Чжэньху выхватил палочки из рук жены:

— Я просто говорю правду. Хочу, чтобы Яояо все обдумала. Я уважаю принца Хуэя — он настоящий мужчина, получивший ранение в бою. Но это не значит, что я готов бросить в огонь свою дочь!

В сердце Яо Хуан потеплело. Она больше не винила отца за испорченный его прямотой аппетит. С улыбкой она сказала:

— Папа, я понимаю, о чем ты. Но тогда у меня не было выбора. Брак с принцем Хуэем — лучший вариант. Это я первая начала заигрывать с ним взглядом, а он с добротой ответил. Я уже безмерно благодарна. Если бы я теперь стала презирать его из-за ног — разве это не было бы черной неблагодарностью? Разве такие мы, семья Яо?

Яо Чжэньху вздохнул:

— Нет, конечно нет. Просто...

Яо Хуан отложила палочки и обвела взглядом семью — мать и брат молча наблюдали за ней, их беспокойство было очевидным. Она твердо заявила:

— Я видела собственными глазами: принц Хуэй необычайно красив. Но он не только внешне статен, а еще и герой войны. Будь его ноги в порядке — разве такая, как я, вообще имела бы шанс выйти за него? Будем реалистами. Я удостоилась чести стать его законной женой — значит, должна принять и неудобства его травмы. Жизнь — это баланс; что-то приобретаешь, что-то теряешь — так справедливо.

Она остановилась, еще раз обвела взглядом всю семью и продолжила с серьезным выражением лица:

— Отец, я выхожу за него по своей воле, и императорский указ уже издан. Если ты действительно заботишься обо мне, то должен радоваться и готовиться к свадьбе. К тому же, принц Хуэй скоро станет твоим зятем. Если ты будешь придираться к нему, строить несправедливые предположения или тыкать в его увечье — ты лишь опозоришь меня. А кто делает меня несчастной, не получит моего внимания.

Ее взгляд стал тверже, сначала остановившись на отце, затем перейдя к брату, чтобы убедиться — они поняли.

Яо Линь сдался первым, подняв руки в шутливой капитуляции:

— Ладно, ладно! Отныне я буду говорить о нем только хорошее. И если кто посмеет насмехаться над принцем — я дам им понять, на что способен!

Яо Хуан улыбнулась, покачав головой:

— Драки запрещены законом. Просто припугни их, но не дай повода сказать, что мы задираемся или что принц не выносит правды.

Яо Линь энергично закивал.

Ло Цзиньхуа налила дочери суп и похвалила:

— Наша Яояо такая умница. Будь у вас двоих хоть половина ее сообразительности, я бы так рано не начала седеть.

Яо Чжэньху закатил глаза:

— Опять за свое! Один седой волосок, а она с Нового года про него твердит!

Ло Цзиньхуа нахмурилась:

— Один волос — за ним другой. Я старею от постоянных переживаний о вас двоих!

Яо Чжэньху вздохнул, раздраженно морщась:

— Ладно, запомнил. Принц теперь мой зять. Он может меня критиковать, а я его — нет, так?

Яо Хуан игриво приподняла бровь:

— Это смотря за что. Если без причины придираться будет — я точно на твоей стороне.

Лицо Яо Чжэньху смягчилось, губы дрогнули в улыбке:

— Вот это моя девочка!

Он явно остался доволен, радуясь дочерней преданности.

После трапезы У Ши и Цяонян убрали со стола, а Ло Цзиньхуа велела мужу и сыну охранять передний и задний дворы от подслушивания. Оставшись наедине, мать с дочерью устроились на теплом кане в восточной комнате, греясь на солнце и обсуждая сокровенное.

Разговор в основном касался дворцовых впечатлений Яо Хуан, особенно о тамошних женщинах. Нечего было посвящать в такие дела Яо Чжэньху с сыном.

Ло Цзиньхуа сначала слушала спокойно, но при упоминании о презрении наложницы Ду сразу встрепенулась, нахмурив брови:

— Это плохо. Если наложница Ду тебя невзлюбила — беды не миновать. Обычные свекрови и так сущий ад, а тут ведь знатная наложница — раздавит, как букашку.