Глава 2 (Часть 1)

Округлая фигурка появилась в укромном уголке заднего сада императорского дворца. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого нет, она прижалась к дворцовой стене и уже собиралась выскользнуть через маленькую боковую дверь. Но стоило ей сделать шаг, как сзади раздался строгий окрик:

— Ду Жосян! Ты опять собралась сбежать!

Пойманная с поличным, Ду Жосян не испугалась. Молча убрав ногу, она махнула рукой служанке, открывшей ей дверь снаружи, чтобы та уходила первой, а сама послушно встала перед подошедшей женщиной.

Благородная супруга Дун смотрела на дочь, и у нее болела голова, щемило сердце, и все тело ломило от досады.

Благородная супруга Дун своими тонкими нефритовыми пальцами сильно ткнула дочь в лоб и с горечью произнесла, досадуя, что железо не стало сталью: — Ах ты, негодница! Сколько раз мне повторять, чтобы ты поняла? Ты принцесса! Обычно, когда ты любишь поесть, пошуметь и не любишь учить правила этикета, я тебе потакаю. Но ты раз за разом тайком убегаешь из дворца погулять! Ты хочешь меня до смерти довести?!

Хотя со времен основания династии Юаньфэн многие правила стали гораздо мягче — например, девушкам разрешалось свободно гулять по улицам, а совместные прогулки женщин и мужчин не подвергались строгим ограничениям, — да и многие дворцовые порядки стали не такими строгими, даже служанки и евнухи могли с жетоном хозяина выйти из дворца за покупками или просто прогуляться, — но мало какая принцесса, подобно ей, тайком ускользала из дворца в одиночку, без сопровождения.

Благородная супруга Дун вспоминала, как каждый раз, когда дочь тайком убегала погулять, она возвращалась во дворец и с радостным лицом рассказывала, что вкусного поела и что интересного видела. Супруга невольно задавалась вопросом, в кого пошел этот ребенок, такой несносный.

Ду Жосян потянула мать за рукав и капризно сказала: — Матушка-супруга, ты ведь самая красивая из всех супруг! Не сердись, а то от злости морщинки появятся.

Видя, как дочь притворяется и капризничает, Благородная супруга Дун разозлилась еще сильнее. Она отдернула руку и, ухватив дочь за ухо, закричала: — Ты еще помнишь, что я твоя матушка-супруга? Помнишь, что я благородная супруга в этом дворце?! Так почему бы тебе не подумать о том, что твое лицо — почти точная моя копия? Разве я родила тебя уродливой? Или изуродовала твое лицо, раз ты так издеваешься над своим телом? Говорю тебе — ешь меньше, ты не слушаешь! Говорю — учись у своих сестер песням, танцам или верховой езде, ты не хочешь! Посмотри на себя, на все это мясо! Каждый раз, как вижу тебя, мне дурно становится! Это все из-за тебя! Из-за тебя я стала посмешищем во дворце!

При одной мысли об этом Благородная супруга Дун готова была бить себя в грудь от досады. В детстве дочь была беленькой и пухленькой, ее ручки и ножки напоминали пухлые корешки лотоса, и можно было сказать, что это к счастью. Но она повзрослела, вытянулась, так почему же талия и бедра тоже стали шире?!

Она сама славилась в гареме своей тонкой талией. Ей было уже за тридцать, но ее фигура, гибкая, как ива, по-прежнему вызывала всеобщее восхищение. Почему же ее единственная дочь, унаследовав только черты лица, во всем остальном так на нее не похожа?

Целыми днями только и делает, что ест. Три раза в день, не пропуская ни одного приема пищи, да еще и перекусывает поздно вечером. Если бы она ела мало, то ладно, но она каждый раз съедала порцию на двоих-троих. Просто чудо, что она еще не превратилась в толстуху, которая не может ходить.

Если бы сейчас были те времена, о которых упоминается в исторических хрониках, когда полнота считалась красотой, она бы и не беспокоилась. Но в династии Юаньфэн ценилась стройность, особенно подчеркивалось, что талия у женщины должна быть тоньше обхвата ладони. Каждая девушка готова была питаться ветром и росой, чтобы сохранить хрупкую фигуру. А эта ее глупая дочка мало того, что не пыталась соответствовать общепринятым стандартам, так еще и постоянно шла наперекор.

Ни уговоры, ни ругань не помогали. Благородная супруга Дун чувствовала лишь безысходность, которую не с кем было разделить.

Ду Жосян не впервые слышала такие слова от матери. Полу-беспомощно, полу-обиженно она пробормотала: — Да не такая уж я и толстая! А если пойду танцевать или ездить верхом, меня же только засмеют! Я не хочу!

Услышав возражения дочери, Благородная супруга Дун вспыхнула еще сильнее: — Почему ты, дитя, не понимаешь моих стараний? Неужели ты до сих пор не считаешь себя виноватой? В нашей династии фума тоже может занимать государственные должности. Сколько принцесс выбирают себе мужей из целого списка! А у тебя не то что нет выбора, так даже никто не интересуется тобой! И во всем виновата ты!

Ду Жосян невинно посмотрела на мать, изо всех сил стараясь не закатывать глаза, чтобы не разозлить ее еще больше. Хотя она совершенно не понимала, что хорошего в том, чтобы выбирать из кучи мужчин, но в этом гареме, казалось, все женщины, кроме нее, думали именно так.

Она понимала причину гнева матери. В конце концов, все сводилось к тому, что ее мать, всегда дорожившая своим лицом, именно в этом вопросе постоянно его теряла.

Любимое занятие женщин в гареме — это сравнение. Сравнивали благосклонность императора, происхождение, драгоценности. А еще — детей.

В первых нескольких категориях ее мать определенно была на высоте. Она пользовалась глубокой любовью императора, над ней не было императрицы, и никто не мог оспорить ее положение первой женщины в гареме. Но вот в сравнении детей она уже много лет не могла одержать верх.

Пока она была маленькой, все было хорошо. Но когда ее сестры и дочери из императорского клана повзрослели, мать постоянно твердила ей на ухо: то требовала похудеть, желательно до такой хрупкости, чтобы от легкого поворота можно было потянуть спину, то настаивала, чтобы она преуспела в игре на цине, в ци, каллиграфии и живописи. Она знала, что многие женщины во дворце могли это сделать, но она — действительно не могла!