Глава 10

Куайцзи всегда славился своими уникальными пейзажами: крутые горы и чистые воды привлекали сюда множество знаменитых литераторов и художников.

Большая часть клана Ван проживала здесь, и главенствующее положение занимала семья Ван Цзинчжи.

Ван Цзинчжи, нынешний глава клана Ван, едва перешагнул тридцатилетний рубеж, но его слава уже гремела при дворе и за его пределами.

Говорили, что он поначалу ни за что не хотел поступать на службу. Его главным желанием было сидеть дома, заниматься каллиграфией и живописью. Император много раз призывал его ко двору, но он игнорировал указы, взяв с собой прекрасную наложницу, отправился путешествовать по горам и рекам, и отсутствовал больше полугода.

Его отец так разгневался из-за этого, что вскоре скончался. Только тогда Ван Цзинчжи раскаялся, поступил на службу и менее чем за три года дослужился до высшей должности в Куайцзи, а также получил звание генерала правой руки.

Он был наслышан о нынешнем влиянии семьи Се при дворе, поэтому, когда Се Шу предложила встретиться в Куайцзи, он немедленно согласился.

В отличие от недовольства других членов клана Ван, им двигало скорее любопытство: как же выглядит этот премьер-министр Се, в чьих жилах течет кровь простолюдина?

Премьер-министр Се несколько раз чихнул в своей повозке и продолжил спать.

Границы командерии Синьань давно остались позади, Куайцзи был уже виден. Му Бай, прикрывая господина от любопытных взглядов, сокрушенно уговаривал:

— Господин, манеры, манеры!

Се Шу по-прежнему прикрывала лицо веером и делала вид, что не слышит, словно пытаясь отоспаться за все те дни, когда ей приходилось вставать на утренние аудиенции.

В день прибытия в Куайцзи погода была пасмурной, низкие облака нависали над землей, а небо на горизонте, словно промытое мутной водой, отливало желтизной.

Внизу раскинулись яркие краски зеленых трав и пышных цветов, а вдалеке виднелась величественная городская башня — все это напоминало уголок картины тушью, простой, но изысканный.

Солдаты на городской башне, завидев приближающиеся повозки, немедленно доложили. Вскоре Ван Цзинчжи во главе пышной процессии вышел встречать гостей.

Представители знатных семей, давно знакомые с ним, приветствовали его. В отличие от Се Шу с ее сомнительным происхождением, Ван Цзинчжи был истинным потомком знатного рода, обладал выдающимся стилем, изящными манерами, талантом без высокомерия и добродетелью без хвастовства.

А что же премьер-министр Се? Тот самый тип, что варит журавлей!

Му Бай увидел, что Ван Цзинчжи вот-вот подойдет, и в панике принялся толкать Се Шу, но та спала мертвым сном. Раздраженная вмешательством Му Бая, она пробормотала:

— Еще раз потревожишь, и я скормлю тебя черепахам!

Му Бай чуть не плакал:

— Тише, господин, манеры, манеры!

Се Жань почувствовал, что впереди что-то не так. Не желая показываться без нужды, он велел Гуан Фу передать доверенным людям семьи Се, чтобы те вышли вперед и задержали Ван Цзинчжи. Затем он передал Му Баю: даже если придется облить водой, Се Шу нужно разбудить.

Но Му Бай не осмеливался облить ее водой — одежда промокнет, и господин потеряет всякий вид.

Вэй Ичжи вышел из своей повозки. Он издали взглянул на Ван Цзинчжи, затем на повозку Се Шу. Сначала он подумал, что она так долго не выходит, потому что важничает, но тут порыв ветра приподнял уголок занавески, и он увидел лицо Му Бая, готового разрыдаться.

Решив, что с Се Шу что-то случилось, о чем нельзя говорить открыто, он велел Фу Сюаню отвлечь остальных и сам тихо подошел к ее повозке.

В этот момент все внимание было приковано к Ван Цзинчжи, и никто не смотрел в сторону Се Шу. Вэй Ичжи действовал быстро и бесшумно поднялся в ее повозку.

— Жуи.

Се Шу, которую Му Бай донимал уже довольно долго, почти проснулась. Услышав это обращение, она сначала замерла, а потом осознала.

Так ее давно никто не называл.

Она убрала веер. Перед ней сидел Вэй Ичжи, одетый в повседневную одежду цвета воронова крыла. Этот темный цвет ничуть не умалял его красоты. В глазах его всегда таилась улыбка, и взгляд на него был подобен созерцанию драгоценных камней в зале.

— Так ты спала. Ван Цзинчжи прибыл, если ты сейчас же не проснешься, это будет невежливо.

Се Шу немедленно села прямо, поправила одежду и незаметно потерла глаза. Убедившись, что сонных корочек нет, она с облегчением вздохнула.

— Тогда я сейчас выйду.

Вэй Ичжи остановил ее жестом руки:

— Погоди. Выходи после того, как выйду я, чтобы не вызывать лишних разговоров.

«Зачем же ты тогда вообще поднимался?» — с досадой подумала Се Шу.

Вэй Ичжи спустился из повозки. Му Бай на этот раз встал на его сторону и обиженно проговорил:

— Хорошо, что появился Улинский князь. Иначе либо меня скормили бы черепахам, либо вы, господин, опозорились бы.

Се Шу успокаивающе взглянула на него:

— Ладно, ладно, я просто очень сердитая, когда меня будят.

Ван Цзинчжи снаружи, видя, что премьер-министр долго не выходит, подумал, что тот недоволен его нерасторопностью. Прекратив любезничать с остальными, он сам подошел к ее повозке и поклонился:

— Наместник Куайцзи Ван Цзинчжи приветствует премьер-министра.

Му Бай отдернул занавеску, возница поставил скамеечку. Се Шу вышла наружу. Ее алое одеяние ослепило собравшихся. Остановившись, она смерила Ван Цзинчжи взглядом с ног до головы и с важным видом произнесла:

— Наместник Ван, не кланяйтесь.

Ван Цзинчжи выпрямился. На голове у него была лакированная марлевая шапка, на нем — темно-синее церемониальное платье, талию стягивал пояс из зеленого нефрита, а на ногах были башмаки на толстой подошве. Его весьма торжественный наряд свидетельствовал об уважении к Се Шу.

Члены клана Ван, стоявшие позади него, также были подобающе одеты. Они последовали его примеру и поклонились Се Шу, опустив глаза и демонстрируя почтение.

Это был чрезвычайно сплоченный клан, следующий за Ван Цзинчжи как за своим лидером.

«В этом они сильнее семьи Се», — подумала Се Шу.

Ван Цзинчжи обменялся еще несколькими фразами об утомительном путешествии, а затем повел всех в город.

Обочины дороги в городе были забиты зеваками. Половина спрашивала, в какой повозке едет премьер-министр Се, другая половина — в какой Улинский князь. Глаза их разбегались от нетерпения.

Ван Цзинчжи ехал впереди на коне. Увидев эту картину, он, указывая хлыстом на толпу, со смехом воскликнул:

— Вы же раньше наперебой твердили, что я самый красивый! Почему же с приездом премьер-министра все переменились?

Все громко рассмеялись и принялись подшучивать над ним:

— Да мы на вас, господин наместник, уже насмотрелись, надоело!

— Тьфу! — сплюнул Ван Цзинчжи. — Непостоянные вы люди!

Толпа разразилась хохотом.

В свете его называли первым щеголем и вольнодумцем Цзинь, но внешностью он уступал женственной красоте Се Шу и уж тем более — ослепительной привлекательности Вэй Ичжи.

Все его очарование заключалось в темпераменте. Он был подобен выдержанному годами доброму вину: на вид ничего особенного, но один аромат — и ты уже пьян.

Его раскованность была несравненной, и именно за это его любил народ.

Се Шу выглянула наружу и удивленно сказала:

— Этот Ван Цзинчжи и впрямь необуздан. Надо же, так запросто общается с простолюдинами.

Му Бай закатил глаза:

— Семья Ван лучше всех умеет пускать пыль в глаза!

Приехало слишком много людей, и размещение стало большой проблемой, но Ван Цзинчжи все предусмотрел, и каждый получил достойное место.

Некоторых поселили в домах других членов клана Ван. Те, кто было собрался пожаловаться на низкий ранг хозяина, вдруг обнаруживали, что это их знакомый, и все были довольны. Другие, недовольные скромностью жилища, узнавали, что хозяин — прямой родственник Ван Цзинчжи, и тут же чувствовали, что им оказана большая честь.

Уже по этому можно было судить о способностях Ван Цзинчжи: не каждый мог так досконально разобраться в связях всех этих знатных семей.

В своей резиденции Ван Цзинчжи разместил только премьер-министра, Се Жань был лишь приложением. Даже Вэй Ичжи не удостоился этой чести. На самом деле его резиденция была огромной, и этот жест был сделан исключительно из уважения к Се Шу.

Самым большим местом был его сад. Вечером он устроил там банкет для гостей, расставив почти сотню низких столиков прямо в саду. При этом не было никакой тесноты — зрелище было впечатляющим.

Се Шу, разумеется, сидела во главе стола, а Ван Цзинчжи лично ее сопровождал.

Всех рассадили подобающим образом, за исключением Вэй Ичжи, чье место вызвало всеобщее изумление. Его нынешний статус был лишь на ступень ниже, чем у Се Шу, но его посадили в самый угол. Се Шу пришлось постараться, чтобы его найти.

Однако Ван Цзинчжи, сидевший рядом, казалось, совершенно этого не замечал.

«Этого не может быть, — подумала Се Шу. — Учитывая его организаторские способности, такая оплошность невозможна. Разве что это сделано намеренно».

Она не могла указать на это Ван Цзинчжи — ведь официально она все еще была заклятым врагом Вэй Ичжи. Но и ничего не делать было нельзя, иначе Вэй Ичжи мог затаить обиду.

Трудно быть братьями.

Поэтому Се Шу начала время от времени поглядывать на Вэй Ичжи, словно говоря: «Младший брат хоть и сидит во главе стола, но сердцем он с тобой, там, в углу. Так что, пожалуйста, не держи на меня зла».

Вэй Ичжи весело болтал с соседями и, казалось, ничуть не возражал. Иногда он встречался с ней взглядом, и его улыбка была совершенно спокойной.

Ван Цзинчжи заметил, что она часто отвлекается и смотрит по сторонам, и спросил:

— Премьер-министру скучно? Не желаете ли пригласить певиц для развлечения?

Се Шу поспешно отказалась, махнув рукой:

— Сегодня мы утомились с дороги, лучше обойтись без этого.

Остальные тут же разочаровались. Ван Цзинчжи был известным ценителем красоты, и качество певиц в его резиденции должно было быть на высоте. Все уже давно предвкушали развлечение, но премьер-министр, изображая добродетель, отказался.

Какой неотёсанный! Без красавиц и еда в горло не лезет!

Результатом того, что «еда не лезла в горло», стали столы, заваленные остатками пиршества.

После ужина, по обычаю, все должны были собраться вместе, чтобы обсудить астрономию и географию, посплетничать о столичных новостях — это называлось «чистой беседой».

Жители Цзинь обладали высоким эстетическим вкусом. Так называемый «вольнодумец» должен был не только обладать приятной внешностью, но и быть красноречивым. Настоящим искусством считалось умение так вести беседу, чтобы собеседники не могли найти слов для ответа.

И вот все взгляды обратились на Ван Цзинчжи.

Ван Цзинчжи действительно начал говорить — красноречиво, приводя цитаты из классики, его речь лилась рекой. Он упоминал истории, связанные со многими знатными семьями, присутствовавшими здесь, но намеренно обходил стороной семью Вэй.

Он по-прежнему делал вид, что не замечает присутствия Великого военачальника, и не произнес ни слова о Вэй Ичжи.

Се Шу подняла голову и посмотрела на звезды. Сегодняшняя ночь с ее сияющим Млечным Путем идеально подходила для того, чтобы притвориться дурочкой.

На следующий день предстояла поездка в Павильон Орхидей, а поскольку все только приехали, нужно было набраться сил. Поэтому, послушав немного хвастовство Ван Цзинчжи, гости разошлись.

Едва Ван Цзинчжи сел в своих покоях, как к нему прибежал его двоюродный брат Ван Цянь посплетничать:

— Премьер-министр за столом много раз обменивался взглядами с Улинским князем. Боюсь, отношения между ними не так просты, как кажутся на поверхности.

Ван Цзинчжи, держа чашку с чаем, спросил:

— И в чем же их непростота?

— Либо у них тайная дружба, либо тайная связь.

— Пфф… — Ван Цзинчжи выплюнул чай.

Ван Цянь сам предпочитал мужчин, поэтому невольно проецировал свои мысли на других. Он как ни в чем не бывало стряхнул пятна чая с одежды и добавил:

— Кстати говоря, двоюродный брат, почему ты намеренно нападаешь на Улинского князя? Его мать ведь наша родственница со стороны семьи Ван.

Ван Цзинчжи взглянул на него:

— Неважно, что ты не понимаешь. Главное, чтобы понял Вэй Ичжи.

В это время Вэй Ичжи собирался сесть в повозку, чтобы отправиться к месту своего проживания, как появился Се Жань.

Он встал в дверях и, не обращая внимания на взгляды проходящих мимо людей, громко объявил:

— Премьер-министр просит Великого военачальника остановиться в Павильоне Летящего Бессмертного. Сам он переезжает в Павильон Изящного Света.

Ван Цзинчжи выделил Се Шу для проживания большую территорию, включавшую самый знаменитый павильон резиденции — Павильон Летящего Бессмертного.

Поскольку Се Шу поселилась там, Павильон Летящего Бессмертного, естественно, стал ее покоями.

Но она решила сама переехать в более скромный Павильон Изящного Света, уступив Павильон Летящего Бессмертного Вэй Ичжи.

Все поняли: премьер-министр пытается переманить на свою сторону Великого военачальника.

Как хитро! Увидев, что семья Ван не ценит Великого военачальника, он тут же начал действовать.

На публике Вэй Ичжи, конечно же, должен был отмежеваться от Се Шу:

— Ни в коем случае! Мой статус ниже, чем у премьер-министра, как я могу принять такую честь?

Се Жань улыбнулся, а затем решительно поставил точку:

— Таково решение премьер-министра. Я передал его слова. Великий военачальник, прошу.