Глава 7 (Часть 2)

Служанки уже расставили всё необходимое для игры. Перед главным залом стояли два заметных столика на небольшом расстоянии друг от друга. На одном лежал специально изготовленный изящный маленький лук со стрелами, а на другом — несколько блюдечек с нарезанными на мелкие кусочки цзунцзы из жёлтого риса.

Возможно, так было задумано, но цветок чаще всего доставался молодым незамужним девицам. Скрываясь за полупрозрачной ширмой, они то шаловливо, то кокетливо поднимали лук и стреляли. Попадали они или нет, всё равно раздавались аплодисменты. После нескольких раундов стало очень оживлённо.

В этом раунде барабанная дробь стихла, когда цветок оказался в руках Ли Умянь. Она непонимающе посмотрела на Мудрую Супругу, та тоже выглядела озадаченной.

С тех пор как Ли Умянь себя помнила, ни на Праздник Дуаньу, ни на Новый год ей ни разу не доставался цветок.

— Девятая сестрица, не смей отказываться! Сегодня нет штрафных чарок, уж в шарики-то ты точно сможешь попасть, — сказала Двенадцатая Госпожа.

Ли Умянь с улыбкой кивнула и жестом попросила Яньцзы проводить её к месту стрельбы перед залом.

— Столько играли, а до меня очередь так и не дошла. Позвольте мне погреться в лучах славы Девятой сестрицы, — Двенадцатая Госпожа встала, быстро подошла к Ли Умянь, взяла её за руку и потянула к выходу из зала.

— Двенадцатая Госпожа, есть ли хоть капля приличий? — едва Благородная Супруга Се произнесла эти слова, как Двенадцатая Госпожа остановилась, надула губы и вернулась на своё место. Она незаметно взяла со стола влажный платок и вытерла ладонь.

Оживлённая атмосфера в зале тут же заметно охладилась. Мудрая Супруга попыталась сгладить неловкость:

— Наша Девятая Госпожа впервые будет стрелять из лука, нужно подвинуть столик немного вперёд.

Ли Умянь остановилась у столика с луком и стрелами. Ей было всё равно, сколько людей смотрят на неё с той стороны ширмы. Она впервые держала лук, раньше только читала о нём в книгах и изредка видела, как стреляют другие. Она не боялась опозориться, любопытство было сильнее.

Яньцзы подала Ли Умянь повязку на глаза. Повязка была сделана из чёрной кисеи, и сквозь неё всё же можно было что-то разглядеть. Она расправила повязку и туго завязала её на затылке.

Она мысленно повторила правила стрельбы. Первая стрела упала на столик перед ней. Вторая пролетела чуть дальше и упала перед столиком с шариками.

Ли Умянь вошла во вкус и взяла третью стрелу. Не успела она натянуть тетиву, как внезапно почувствовала острую, жгучую боль в глазах. Она опустила лук и стрелы, не в силах понять, где находится Яньцзы. Приблизительно определив направление, она жестами показала, что болят глаза и нужно скорее принести влажный платок.

Она стояла лицом к ширме, и все её действия были прекрасно видны гостям-мужчинам.

Неприличное поведение — вот причина, по которой императрица старалась не допускать её появления на официальных мероприятиях. А когда это было неизбежно, она строго-настрого запрещала ей выражать что-либо жестами, веля сидеть смирно. Поэтому на том ночном пиру, почувствовав себя плохо, она не посмела никому сказать и позволила служанке увести себя в Павильон Тысячи Золотых.

Юйшу, напряжённо наблюдавшая за происходящим из зала, тут же всё поняла. Она схватила влажный платок и выбежала наружу. Яньцзы уже сняла туго завязанную чёрную повязку с глаз Ли Умянь. Глаза принцессы покраснели от жжения, и слёзы хлынули ручьём.

Пока Юйшу и Яньцзы протирали глаза Ли Умянь, Двенадцатая Госпожа снова заговорила:

— Неужели Девятая сестрица такая обжора, что испачкала руки чем-то нечистым и повредила себе глаза?

Сквозь пелену слёз Ли Умянь увидела, как мужчина в тёмно-фиолетовом халате обошёл ширму и подошёл к ней. Юйшу и Яньцзы не стали его останавливать, а поклонились:

— Генерал Се.

Се Чи протянул Яньцзы влажный платок. Яньцзы протёрла глаза и ладони Ли Умянь прохладным платком, пахнущим лекарствами. Ей сразу стало легче. Она подняла большой палец и дважды согнула его в сторону Се Чи.

— Принцесса благодарит генерала, — перевела Яньцзы.

Се Чи поднял со столика лук и стрелу и протянул Ли Умянь:

— У Девятой Принцессы осталась третья стрела.

Этот жест вызвал у всех присутствующих изумление. На правом запястье генерала Се был повязан браслет долголетия с распустившимися нитками!

Среди женщин начался шёпот, потому что многие утром своими глазами видели этот браслет — его сделала Ли Умянь!

Ли Умянь повернулась лицом к столику с шариками, стоявшему неподалёку, снова подняла лук, положила стрелу и натянула тетиву.

— Опусти плечо, не тяни так сильно, чуть слабее, — Се Чи стоял в пяти шагах сбоку от Ли Умянь. Его низкий, густой голос словно обладал магической силой, и Ли Умянь сосредоточилась ещё больше.

Со свистом специально изготовленная оперённая стрела вылетела из рук Ли Умянь и попала точно в блюдце с шариками в центре столика.

Стоявший рядом евнух поспешно взял блюдце и поднёс Ли Умянь:

— Поздравляем Девятую Принцессу, поздравляем Девятую Принцессу!

Ли Умянь взяла шарик, пронзённый стрелой, подняла голову к Се Чи, мило улыбнулась и снова дважды согнула большой палец.

Даже без перевода Се Чи понял, что она хотела сказать.

— Ваш подданный благодарит Девятую Принцессу за наруч и браслет долголетия, — Се Чи поклонился и вернулся в зал.

***

— Ты же больше всего не любишь эти амулеты? — Пир уже начался. Воспользовавшись моментом, пока все любовались танцами перед залом, Ло Линьюэ тихонько пододвинулся к Се Чи и уставился на безобразный, но выделяющийся браслет долголетия на его запястье.

— И сейчас не люблю.

— Один день в браке — сто дней благодарности?

— Возможно, это бунтарство.

Се Чи не мог до конца понять Ли Умянь. Её взгляд был слишком чистым и ясным. Стоило встретиться с ней глазами, как становилось понятно, что она хочет сказать — обычно это было «спасибо» или «простите», чаще всего последнее. Казалось, она винила себя во всех проблемах и трудностях, с которыми сталкивалась в жизни.

Другой на её месте, вероятно, давно бы сломался. Как же ей удалось продержаться до сих пор?

— Этот нефрит тётушка подарила сегодня. Возьми, порадуешь первую красавицу.

— А условие?

— Не дай моей случайной невесте умереть от чужих рук.