Глава 3. Раскрытие талантов

Вскоре эта новая красавица дворца получила от императора Чэн-ди титул цзеюй и поселилась во дворце Цзэнчэн, окружённая благосклонностью и заботой.

В глазах окружающих она была сокровищем в руках императора Чэн-ди, мёдом на его устах, но никто в Поднебесной не знал, что она уже не та знатная девушка из семьи Бан, дочь начальника дворцовой стражи левого крыла, Бан Куана.

Её истинную душу заместила душа Феникса, посланного волей Небес.

Лунный свет над Чанъанем был чист и прекрасен, словно стих, туманен, словно дымка.

К северу от дворца Вэйян располагалось чистое и бескрайнее озеро Тайе. Его поверхность, мерцающая в лунном свете, словно усыпанная золотой крошкой, завораживала своей красотой. В свободное время Бан Чжу любила прогуливаться здесь с несколькими служанками. Одетая в лёгкие шелковые одежды, подчёркивающие её изящную фигуру, она казалась в лунном свете нежной и грациозной, подобно несравненной красавице.

Со дня свадьбы с императором Чэн-ди они проводили дни в неге и ласке.

Император Чэн-ди был статным и красивым мужчиной, всегда сияющим, подобно нефритовым табличкам гуйчжан, благородным и изысканным.

В этот день император Чэн-ди снова пришёл во дворец Цзэнчэн и увидел свою цзеюй за каллиграфией.

Бан Чжу и прежде была красива и изящна. Сейчас же, всецело поглощённая письмом, с милым, нежным лицом и сосредоточенным выражением, она выглядела так очаровательно, что император замер, любуясь ею. Он тихонько подошёл к ней, стараясь не потревожить.

Бан Чжу заметила императора лишь тогда, когда его тень накрыла её. Она смутилась, и кисть чуть не выскользнула из её руки.

Император Чэн-ди мягко улыбнулся и нежно взял её за руку, помогая удержать кисть. Он взглянул на написанное и увидел изящные, аккуратные иероглифы, прекрасные, словно цветы в волосах красавицы.

Любовь императора к ней стала ещё сильнее. — Не ожидал, что цзеюй так увлечена каллиграфией, — сказал он с восхищением.

— Хоть я и не обладаю особым талантом, — скромно ответила Бан Чжу, — с детства я приобщалась к искусству письма и имею некоторое представление о нём. Я также немного знакома с классическими текстами, но не смею хвастаться своими скромными знаниями перед Вашим Величеством.

Император поднял её, взяв за нежную руку. — Ваш талант и добродетель — истинное благословение для меня, — сказал он. — Скажите, есть ли у вас, помимо каллиграфии, ещё какие-нибудь увлечения?

Бан Чжу, опустив глаза, тихо ответила: — Я немного играю на цине.

Сердце императора затрепетало. Он тут же велел слугам приготовить цинь и всё необходимое, желая насладиться музыкой своей цзеюй.

Движения Бан Чжу были плавными, как течение реки, спокойными и гармоничными, а её неподвижная поза напоминала далёкие горы, безмятежные и величественные.

Когда её тонкие пальцы коснулись струн, из-под них полились чарующие звуки, то звонкие, как перезвон колокольчиков, то нежные, как лунный свет, то бурные, как горный поток, то мелодичные, как пение иволги, то величественные, как высокие горы, окутанные облаками… Музыка была настолько изменчива и непредсказуема, что её невозможно было описать словами.

Император Чэн-ди, заворожённый, слушал, не отрываясь, полностью погрузившись в чарующие мелодии.

Когда музыка стихла, император, восхищённый, осыпал свою возлюбленную ещё большими дарами — нефритом, жемчугом и другими драгоценностями. Слава о красоте и талантах Бан Чжу разнеслась по всему дворцу.