Глава 1 (Часть 2)

Женщины продолжали обсуждать деревенские сплетни: кто из невесток ленивый, кого бьют мужья.

Цзян Нин всё так же ловила раков. В то время их никто не ел, они водились повсюду, в канавах их можно было набрать целую корзину. Раки были глупые, и клевали на наживку из улиток один за другим.

Вскоре у Цзян Нин набралась небольшая кучка раков. Она сорвала два больших листа лотоса, завернула в них улов и отправилась домой.

Дом оказался немного светлее, чем в её воспоминаниях. Цементный пол, недавно отремонтированный сарай, на белых стенах неровным детским почерком было написано: «В случае пожара зовите на помощь» и «Берегите лес от огня». Она помнила, как писала эти лозунги, когда училась каллиграфии. Мать тогда её отругала за то, что она разрисовала стены.

В доме, помимо потолочного вентилятора в гостиной, стоял настольный, у которого не хватало металлической решетки, и лопасти торчали наружу.

Включив вентилятор, Цзян Нин стала рассматривать дом. Каждая деталь была в точности такой, какой она её помнила, настолько чётко, что это казалось не сном.

На журнальном столике в гостиной тикали старинные часы. Было уже больше десяти утра. На стене рядом с часами висел небольшой календарь. Подойдя ближе, Цзян Нин увидела дату: 20 июля 1995 года.

1995 год… В этом году её старший брат только что закончил школу. Результаты экзаменов его не устроили, и он решил не возвращаться домой, а остаться в городе и пойти работать. Отец хотел, чтобы он пересдал экзамены в следующем году, но брат наотрез отказался.

Её средний брат осенью пойдёт в выпускной класс, поэтому летом у него не было каникул. А она сама только что сдала экзамены после девятого класса. В этом году она бросит школу и тоже пойдёт работать.

Чтобы заставить её пойти работать, мать пустила в ход все средства: и кнут, и пряник. Зная, что отца и деда не переубедить, она целыми днями твердила дочери, как тяжело живётся семье, как трудно им с отцом и дедом содержать троих детей в школе, что из них все соки выжимают. Рассказывала, какие другие девочки молодцы, сколько денег зарабатывают для своих семей. Напоминала, как хорошо они к ней относятся, что дали ей доучиться до пятнадцати лет. А потом начинала её запугивать, оскорблять, игнорировать, применяя к ней эмоциональное насилие. И наконец, переходила к тактике плакальщика, сокрушаясь: «Если бы у нас были деньги, разве я бы тебя заставляла работать?»

Цзян Нин рано пошла в школу, ей было всего пятнадцать по восточному исчислению, а по факту — тринадцать, так как она родилась зимой. Она очень любила родителей и не могла устоять перед напором матери.

Как раз в то время к ней домой постоянно заходила её одноклассница, которая рассказывала, что работает официанткой и зарабатывает минимум двести-триста юаней в месяц, а самые способные — пятьсот-шестьсот. Она предложила Цзян Нин пойти работать вместе с ней.

Мать, услышав о такой огромной зарплате, стала умолять одноклассницу взять с собой Цзян Нин и позаботиться о ней. Она даже не задумалась, что в то время зарплата городского рабочего составляла всего восемьдесят-сто юаней, и какие же услуги должна оказывать официантка, чтобы получать двести-триста, а то и пятьсот-шестьсот юаней в месяц.

Отец и дед были против, но мать закатила истерику, выволокла Цзян Нин из дома и посадила на моторикшу.

Тогда она была очень робкой и не умела сопротивляться. Так, полная страха и растерянности, она отправилась с одноклассницей работать «официанткой».

Официанткой она действительно работала, только в ночном клубе.

В такой обстановке даже самая хорошая девушка со временем может сбиться с пути.

Цзян Нин тогда была маленькой и не понимала, что происходит. Видя всё это, она инстинктивно чувствовала страх и понимала, что что-то не так. Поэтому, воспользовавшись моментом, когда на неё никто не обращал внимания, она сбежала.

Впервые оказавшись так далеко от дома, с двумя юанями в кармане, не имея возможности купить билет на поезд, она пошла пешком вдоль железнодорожных путей. Сотни километров она шла, спрашивая дорогу и прося милостыню. Сколько раз она сбивалась с пути, сколько раз ей нарочно указывали неверное направление… Когда она добралась до дома, то была похожа на нищенку.

Даже сейчас, вспоминая об этом, Цзян Нин чувствовала страх. Тогда она была совсем юной и ничего не понимала, как она могла решиться на такое путешествие в одиночку? То, что она вернулась домой, было настоящим чудом.

Даже если бы ей предложили пройти тот же путь ещё раз, она бы не решилась.

Девочка-подросток, одна… Настоящее везение, что её не похитили торговцы людьми.

Вспоминая о тех мрачных днях, Цзян Нин почувствовала горечь.

Она открыла дверь своей комнаты. Деревянная дверь скрипнула, как в фильме ужасов.

Комната была отделена от кухни перегородкой. Окна выходили на север, и только вечером в узкое окошко проникал скудный солнечный свет.

Из детских воспоминаний о своей комнате Цзян Нин помнила только темноту. Казалось, здесь никогда не было светло.

Единственное окно было затянуто прозрачным полиэтиленом, сквозь который пробивался слабый свет.

У окна стоял стол, сколоченный из досок и кирпичей. Вернее, это была просто старая доска, лежащая на стопках книг, чтобы не падать. Все эти книги были её.

Она пролистала книги на столе. В каждой были исписаны страницы, почти во всех учебниках и тетрадях были записи.

Забытые знания, словно пыль веков, поднимались со страниц тетрадей. Всё, что она когда-то учила, постепенно возвращалось к ней, становясь ещё более ясным и понятным.

Она читала и улыбалась.

Цзян Нин не заметила, как пролетело время, пока внезапный удар по затылку не заставил её всем телом удариться о стол. Затем её схватили за косу и начали бить по голове, приговаривая: — Я думала, ты сдохла где-нибудь! Посмела вернуться? Думала, убежишь? А ну беги! Куда ты теперь денешься? Паршивка! Перечить мне вздумала! Я тебя учила, учила, а ты всю науку в собачий живот засунула! Ещё учиться она хочет!

Слова сопровождались звонкими пощёчинами.

Цзян Нин оцепенела.

Мать Цзян, привыкшая к тяжёлой работе в поле, была очень сильной. Она держала дочь за волосы, словно цыплёнка, и та не могла вырваться.

Цзян Нин думала, что это сон, но боль и унижение были слишком реальными.

Она больше не была той покорной девочкой, которая терпела побои, не смея ответить. Несмотря на свою хрупкость и безвыходное положение, она почувствовала прилив гнева и обиды. Ухватившись за руку матери, которая держала её за косу, она изо всех сил толкнула её на стол и схватила серп, лежавший на её книгах.

Мать Цзян от боли разжала руку, но не до конца. Пальцы соскользнули с кончиков волос, но всё ещё крепко держали косу посередине. Увидев в руках дочери серп, она пришла в ярость: — Ты что, с ножом на меня?! совсем страх потеряла?! Убить меня хочешь?!

Цзян Нин взмахнула серпом и одним движением снизу вверх отсекла свои волосы. Длинные пряди, зажатые в руке матери, упали на пол.