Глава 5 (Часть 2)

Вскоре она услышала голос Тан Ши: «Дай-ка посмотрю... Ты, должно быть, говоришь об этом парне по имени Сунь Хоу».

«Вот это да! Чтобы развить взаимопонимание и слаженность, он с детства ел и жил вместе с обезьянами, изучая их повадки. Хоть он и не мастер боевых искусств, но у обезьян научился превосходно лазать по стенам и деревьям. Его ловкость сравнима с обезьяньей, неудивительно, что он мог незаметно проникать в чужие дома и совершать преступления».

«К тому же их оперную труппу часто приглашали выступать в богатые дома. Ему даже не нужно было разведывать обстановку, чтобы знать план местности и расположение дворов. Он мог подсматривать, в каком доме есть красивые девушки и молодые жены, и незаметно выбирать себе жертв».

«Это же просто привести волка в дом, не зная об этом!»

«Но самое невероятное — обезьяна, которую он вырастил, стала очень умной. Пару раз его чуть не поймали члены семьи жертвы, но обезьяна, стоявшая на страже на стене, отвлекала их. А Сунь Хоу потом ускользал в противоположном направлении. Однажды даже стражники попались на эту уловку. Эх, совсем чуть-чуть не хватило! Он тогда прятался на дереве прямо над головами стражников, они прошли мимо. Какая жалость!»

Гэ Цзиньи и остальные внезапно все поняли.

Неудивительно, что они несколько раз устраивали засады, и однажды солдаты Столичной стражи во время ночного патрулирования заметили подозрительного человека, но так и не смогли его догнать.

Оказывается, действовали человек и обезьяна! Кто бы мог подумать?

Но теперь, зная имя и род занятий этого человека, можно будет поручить людям проверить столичные оперные труппы и схватить этого злодея.

Только что означали предыдущие слова Гуагуа: «козел отпущения, мелкая сошка»?

Тан Ши тоже задумалась над этим. Преступления Сунь Хоу были делом решенным. Неужели в этом деле были какие-то скрытые обстоятельства? Или у властей были другие подозреваемые, из-за чего Сунь Хоу в итоге избежал наказания?

Она поспешно пролистала дальше, бормоча себе под нос: «Неужели этот подонок Сунь Хоу так и останется безнаказанным? Да я кровью плеваться буду! Так хочется подойти и рассказать министру уголовных дел, кто этот мерзавец!»

Гуагуа ответил: «Хотя он действовал тайно, в оперной труппе уже заметили, что он иногда уходит по ночам с обезьяной и возвращается поздно, причем от него пахнет разными духами. Рано или поздно его заподозрят, и власти, вероятно, скоро выйдут на его след».

«Ну и хорошо. Но если его поймают, то остается еще один...» — Тан Ши вдруг выругалась. — «Черт! Оказывается, глубже всех затаился этот князь Дунпин! Большинство этих преступлений совершил он! Сунь Хоу по сравнению с ним просто мелко плавает!»

«Какой хитрый! Наверняка испугался, что власти выйдут на него, поэтому нанес упреждающий удар, разыграв эту сцену, где вор кричит «держи вора!». Так его никто не заподозрит. Как только Сунь Хоу поймают и он возьмет на себя всю вину, князь будет в полной безопасности».

Такого поворота никто не ожидал.

Даже такой опытный человек, как Гэ Цзиньи, застыл в изумлении. Он помнил, как несколько дней назад князь Дунпин выглядел разгневанным, раздраженным, униженным... В его эмоциях не было и следа притворства.

К тому же князь Дунпин всегда был известен своей щедростью, добротой и доступностью. Он никогда не кичился властью и не имел дурных привычек избалованных аристократов, пользуясь отличной репутацией среди народа.

Среди членов императорского клана он был одним из самых спокойных: не заводил связей с министрами, не вмешивался в политику, разве что общался с некоторыми учеными и литераторами.

Даже покойный император доверял этому своему двоюродному брату и оказывал ему особую милость.

И вот теперь этого князя, которого все наперебой хвалили, обвиняют в том, что он является главным виновником надругательств над десятками женщин.

Всем было трудно в это поверить, но после предыдущих случаев они знали: Гуагуа и его хозяйка зря говорить не станут. Скорее всего, это правда.

Но ведь у князя Дунпина не было недостатка в женщинах. Любая красавица была бы рада разделить с ним ложе. Зачем ему было так поступать?

И как ему удавалось совершать преступления, раз за разом ускользая от властей?

У всех в головах роились бесчисленные вопросы. Даже Янь Фэй, Шу Фэй и остальные, уже подошедшие к выходу, невольно остановились, желая услышать подробности.

Но Дунлай получил сообщение от молодого евнуха, что Тай Хоу скоро прибудет, и поспешно поторопил их: «Ваши Светлости, прошу вас возвращаться».

Янь Фэй, забыв о собственном наказании, умоляюще посмотрела на Дунлая: «Гунгун Дунлай, я хотела бы видеть Его Величество. Не могли бы вы доложить обо мне?»

Тан Ши, услышав это, подняла голову и прервала свой разговор с Гуагуа.

Дунлай улыбался, но был непреклонен: «Ваша Светлость Янь Фэй, у Его Величества еще есть важные дела. Не затрудняйте вашего раба. Прошу вас».

Янь Фэй и остальным ничего не оставалось делать. Они медленно побрели прочь, то и дело останавливаясь. Их мысли были заняты тем, почему князь Дунпин оказался таким двуличным и потерявшим всякий стыд и совесть. Но самое главное — им тоже хотелось посмотреть сегодняшнее «прямое включение»!

Так обидно, когда сплетни обрываются на самом интересном месте.

Уже собираясь сесть в паланкин, Шу Фэй вдруг остановилась и с улыбкой сказала: «Сестры, Его Величество так усердно трудится на благо государства. Давайте сегодня вечером принесем ему женьшеневого супа».

Тан Ши это показалось странным. Принести суп мог и кто-то один, зачем идти целой толпой?

Она хотела найти предлог отказаться, но обычно высокомерная Ли Чжаожун неожиданно согласилась. Ань Пин и Чжоу Цайжэнь тоже не возражали.

Стоявшая рядом Ань Пин даже взяла Тан Ши под руку и кокетливо проговорила: «Сестрица Тан, пойдем, пойдем! Вечером вместе подождем... то есть отнесем Его Величеству женьшеневый суп. Я зайду за тобой. Решено!»

Янь Фэй поняла, что они собираются вместе понаблюдать за сплетнями и посмотреть на развязку. Ее глаза покраснели от зависти. Эх, знала бы — не стала бы бить Фу Цяньцянь.