Проба пера

В Куньнин, расположенном неподалёку от Хоудэ, императрица Нин Цзинхао лежала в постели, пылая от гнева. За балдахином стояли придворные врачи, дрожа от страха. Никто не смел произнести ни слова.

— Вы же все считаете себя великими мудрецами! Почему никто не знает, как вылечить мою сыпь? — гневно вопрошала она. — Вам жизнь не дорога?

— Чжан Юаньпань, ты — мой самый доверенный врач. Неужели и ты не можешь мне помочь? Или вы просто не хотите меня лечить?

Чжан Юаньпань, услышав своё имя, дрожащим голосом ответил:

— Ваше Величество, простите мою некомпетентность. Я перерыл все медицинские книги, но не нашёл ничего похожего на вашу сыпь. Не смея рисковать вашим здоровьем, я не могу назначить лечение. Прошу вашего понимания.

— Но не беспокойтесь, Ваше Величество. Сыпь, хоть и появилась внезапно, быстро пройдёт. Через три дня её не будет и следа. Сегодня второй день, а послезавтра в это же время ваша кожа будет чистой.

— Только…

Услышав это «только», Нин Цзинхао почувствовала, как у неё по спине пробежал холодок.

— Что «только»?

— Я проверил ваш пульс, и не обнаружил никаких отклонений. Сыпь, похоже, не связана с внутренними проблемами. Я также изучил ваш рацион за последние дни. Вы не употребляли никаких продуктов, которые могли бы вызвать аллергию. Я не могу найти причину сыпи и могу лишь предположить, что она как-то связана с церемонией жертвоприношения Небу.

Эти слова задели Нин Цзинхао за живое. Она боялась, что кто-нибудь вспомнит о её конфузе на церемонии. А теперь Чжан Юаньпань связал её сыпь с этим событием. В ярости она швырнула из-за балдахина чашку с горячим лекарством прямо в лицо Чжан Юаньпаня.

— Наглец! Чжан Юаньпань, я уважаю тебя за твою дружбу с моим отцом и поэтому терпела твою некомпетентность. Но ты не только не можешь определить причину моей болезни, но ещё и пытаешься свалить всё на других! Ты хочешь, чтобы я тебя казнила?

Чжан Юаньпань застыл от страха, не смея даже вытереть лекарство с лица. Он терпел жгучую боль и только и смог вымолвить: «Не смею».

В этот момент в покои вошла Янь Вань в сопровождении Сюээр и Чжэньчжу. Она удивлённо воскликнула:

— Императрица, вы сегодня совсем не похожи на ту изысканную и утончённую девушку, какой вас все знают в столице. Что случилось? Маска спала? Или вы, заняв место императрицы, решили, что можете казнить любого, кто вам не угоден?

Взглянув на дрожащего Чжан Юаньпаня, Янь Вань обратилась к служанкам, стоящим у балдахина Нин Цзинхао:

— Чего вы стоите? Принесите Чжан Юаньпаню чистый платок! Он чиновник пятого ранга, как вы смеете его так унижать?

Сказав это, Янь Вань кивнула Чжэньчжу, и та помогла Чжан Юаньпаню подняться.

Служанка, к которой обратилась Янь Вань, посмотрела на неё, затем на Нин Цзинхао за балдахином. Она стояла так близко к императрице, что слышала, как та скрежещет зубами.

Было очевидно, что Нин Цзинхао в ярости. Но служанка не понимала, почему та сдерживается.

— Чего ждёшь? Неужели все слуги императрицы такие непочтительные? Вы не только игнорируете меня, цзеюй третьего ранга, но и смеете не слушаться Чжан Юаньпаня, придворного врача?

Янь Вань взмахнула хлыстом, и шёлковый цветок, украшавший волосы служанки, упал на пол, превратившись в клочья.

Зрачки служанки сузились. Она поняла, что хлыст просвистел прямо у неё перед лицом. Она почувствовала порыв ветра, и её щека заныла.

— Ваше Величество… — со слезами на глазах обратилась служанка к Нин Цзинхао.

Янь Вань спрятала хлыст в рукав и, как ни в чём не бывало, сказала Сюээр:

— Напомни мне, когда я буду говорить с императором, пожаловаться на то, что императрица не следит за своими слугами. Слуги в Куньнин не знают своего места. Их всех нужно высечь, чтобы другим неповадно было.

Это были не дворцовые правила, а армейский устав! Янь Вань выросла в армии Янь и знала устав наизусть. Непослушные слуги напоминали ей непокорных солдат, и она не собиралась с ними церемониться.

Чжэньчжу, которая всегда была начеку, напомнила Янь Вань:

— Ваше Высочество, императрица не виновата в том, что её слуги непочтительны. Император передал право управления дворцом четырём главным наложницам. Если и наказывать кого-то за нерадивых слуг, то не императрицу, а их.

Это было не оправдание, а удар в самое сердце!

Нин Цзинхао задохнулась от гнева. Она, скрежеща зубами, спросила:

— Сянь цзеюй, я тебя не звала. Зачем ты пришла? Я сегодня плохо себя чувствую и не принимаю гостей. Уходи.

Нин Цзинхао специально выделила слова «Сянь цзеюй», чтобы напомнить Янь Вань о её месте. «Не забывай, что ты всего лишь цзеюй третьего ранга, а я — императрица!»

Но Янь Вань не обратила на это внимания. Или, вернее, сделала вид, что не обратила.

— Сюээр, запиши ещё одно: императрица сказала, что не хочет меня видеть. Значит, мне больше не нужно приходить к ней с приветствием? Отлично! Я тоже не хочу видеть её лицемерную улыбку. Лишившись власти, ты, Нин Цзинхао, стала совсем грозной!

Нин Цзинхао, и без того злая из-за сыпи, не выдержала насмешек Янь Вань. Она сорвала балдахин и закричала:

— Янь Вань, я терпела тебя дважды, но всему есть предел! Ты думаешь, я тебя боюсь? У меня есть императорская печать! Я могу не только тебя наказать, но и казнить всю твою семью! Что ты мне сделаешь?

Лицо Янь Вань изменилось. Она усмехнулась и, ковыряя ногти, сказала:

— Что я тебе сделаю?

— В Жунди я видела, как они наказывают предателей. Берут двенадцать вёдер кипятка и выливают их на предателя одно за другим. Когда все двенадцать вёдер опустеют, кожа предателя слезет. Затем его тело обмазывают мёдом и оставляют в поле. Вскоре запах мёда привлекает насекомых, которые облепляют тело предателя и поедают его плоть, пока от него не останутся одни кости.

Все присутствующие побледнели, услышав этот жестокий рассказ. Даже Чжан Юаньпань, привыкший к виду крови и смерти, почувствовал себя нехорошо.

Янь Вань показала кулак, а затем три пальца, обращаясь к Нин Цзинхао:

— У Жунди восемнадцать способов наказания предателей. Я знаю только тринадцать.

— Если кто-то посмеет тронуть мою семью, я испытаю все эти тринадцать способов на нём. И ещё, Нин Цзинхао, я не люблю говорить загадками. Если я узнаю, что Резиденция гуна Нин причастна к клевете на армию Янь, я лично позабочусь о том, чтобы ты испытала все те страдания, которые выпали на долю моих солдат. И даже больше!

— Ты лжёшь! Резиденция гуна Нин всегда действовала честно и никогда не участвовала ни в каких заговорах против армии Янь! Ты меня оклеветала! Я пожалуюсь императору! — Нин Цзинхао в ярости сорвала балдахин, и её лицо, покрытое сыпью, предстало перед всеми. Присутствующие ахнули.

Янь Вань была довольна эффектом «пузырьков неудачи».

— Иди жалуйся! Я тоже хочу спросить императора, неужели он отдал грамоту о неприкосновенности, дарованную Резиденции генерала – Усмирителя Севера, Жунди? Почему я видела эту грамоту с печатью Резиденции гуна Нин в сокровищнице Жунди?

Если бы Янь Вань не видела грамоту в сокровищнице Жунди, она бы не догадалась использовать её, чтобы надавить на Нин Цзинхао.

Сердце Нин Цзинхао ёкнуло. Она знала Янь Вань и её гордость. Янь Вань никогда не бросала слов на ветер.

Но если Янь Вань говорила правду, откуда взялась грамота, хранящаяся в родовом храме Резиденции гуна Нин?

Нин Цзинхао, будучи натурой подозрительной, после слов Янь Вань задумалась и почувствовала неладное. Забыв о сыпи, она сказала:

— Сянь цзеюй, прощайте. Я устала.

Янь Вань с усмешкой посмотрела на Нин Цзинхао и отправила ей ещё один «пузырёк неудачи». Она была довольна собой.

— Хорошо! Но я хочу дать вам совет, императрица: не стоит постоянно угрожать людям казнью. Кто знает, чья голова первой полетит с плеч.

Сказав это, Янь Вань рассмеялась и вышла из покоев вместе с Сюээр и Чжэньчжу.

Вскоре новость о том, что «Сянь цзеюй явилась в Куньнин», разнеслась по всему дворцу.

Император Хэлань Суй, который разбирал доклады, выслушав рассказ Ли Гунгуна, улыбнулся, написал на докладе «Одобрено» и сказал:

— Ваньвань всё такая же забавная.

Доклад, который читал Хэлань Суй, был прислан из Верховного суда. В нём было написано: «Поражение у заставы Яньмэнь вызывает много вопросов. Прошу провести расследование».

Взглянув на стопку докладов, Хэлань Суй положил кисть и, обращаясь к Ли Гунгуну, сказал:

— Пойдём в Хоудэ.

Ли Гунгун, витая в облаках, опешил. Он посмотрел на неразобранные доклады и спросил:

— Ваше Величество, может, сначала закончим с докладами?

Хэлань Суй усмехнулся:

— Возьми их с собой. Я буду работать в Хоудэ. И ещё, принеси красный нефритовый хлыст, который я выбрал в императорской сокровищнице. Это подарок для Ваньвань.

Ли Гунгун наконец понял, зачем император просил его выбрать хлыст. Он тогда ещё удивился: зачем императору хлыст? Сегодня, увидев, как Янь Вань использует хлыст в Хоудэ, а затем услышав о том, что произошло в Куньнин, он всё понял.

Вот только он сомневался, что даже красный нефритовый хлыст поможет Янь Вань избежать неприятностей.