Глава 4. Разоблачение (Часть 1)

Когда Хэ Вань вышла, Ли Чжиань осталась сидеть одна на маленькой табуретке, чувствуя одновременно обиду и страх.

Мама говорила ей не бегать по ночам где попало, а она побежала к тому ветхому дому посмотреть на ту диковинку. Мало того, что не пошла домой, так еще и подралась. Хотя тот человек напал первым, но драться-то зачем? А если уж драться, то она еще и проиграла…

Ли Чжиань снова не сдержалась и заплакала.

Неудивительно, что Ли Чжиань все неправильно поняла. Хэ Вань считала ее слишком маленькой и не рассказывала о делах между мужчинами и женщинами. Однажды, стирая белье, Ли Чжиань увидела двух мальчишек: один лежал на другом. Хэ Вань, оказавшаяся рядом, сказала ей, что это драка. Поэтому Ли Чжиань и подумала, что Чжоу Син с ней дрался.

Что касается диковинки в ветхом доме, то это были часы. До Освобождения этот дом принадлежал богатому помещику. Позже, из-за войны, помещик сбежал, оставив лишь эти сломанные часы.

В то время в большинстве районов Китая еще не было электричества, для освещения использовали в основном свечи или керосиновые лампы. Не только для Ли Чжиань, но и для любого человека западные часы были диковинкой. Но они не работали, поэтому их никто и не забрал.

Ли Чжиань вытерла слезы и мысленно выругалась в адрес Чжоу Сина: «Щенок!» — этому она тоже научилась, слушая чужие ссоры.

Она хотела выругаться еще, но тут вошла Хэ Вань с горячей водой.

Ли Чжиань виновато встала, осторожно подошла к матери и, помедлив немного, тихо сказала:

— Мама, я виновата. Не надо было заигрываться на улице, и драться не надо было…

«Еще и проиграла…»

При этих словах слезы снова покатились у нее из глаз. Ей действительно казалось, что она ужасно несчастна.

В следующий раз в драке точно нельзя проигрывать!

Хэ Вань замерла. Ее охватили смешанные чувства. Она не знала, хорошо или плохо такое восприятие Ли Чжиань.

Она помолчала немного. Видя, что Ли Чжиань плачет все сильнее, Хэ Вань снова почувствовала, как краснеют глаза. Она заставила себя улыбнуться, закрыла дверь и мягко сказала:

— Аньань, иди скорее помойся и ложись отдыхать.

Ли Чжиань вытерла слезы и, опустив голову, подошла.

Она уже собиралась раздеться, но увидела, что Хэ Вань все еще стоит рядом. Ли Чжиань остановилась и, поколебавшись, тихо сказала:

— Мама, я буду мыться.

Раньше Хэ Вань всегда наказывала Ли Чжиань обязательно закрывать дверь, когда она моется, и чтобы никого рядом не было.

А сейчас Хэ Вань стояла здесь и, похоже, не собиралась выходить. Ли Чжиань совершенно не понимала, что происходит.

— Мама побудет здесь. Аньань забыла? В детстве мама всегда тебя мыла.

Раньше, когда Хэ Вань так поддразнивала ее, Ли Чжиань всегда краснела. Но сейчас она лишь робко взглянула на мать и, словно нехотя, медленно сняла верхнюю одежду.

Хэ Вань затаила дыхание. На теле Ли Чжиань, помимо шеи, виднелись красные следы на ключицах и груди. Даже ее дудоу был смят.

До этого Хэ Вань проверила только одно место у Ли Чжиань. Теперь же, внимательно осмотрев тело дочери, она не смогла сдержать слез.

Дошло до такого… еще чуть-чуть, и… По старым меркам, между Ли Чжиань и тем мужчиной уже был телесный контакт.

Хэ Вань почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Она… она готова была растерзать этого мужчину!

Но, боясь напугать Ли Чжиань, она лишь отвернулась.

Хэ Вань никогда не думала, что Ли Чжиань всю жизнь проживет незамужней — женщина всегда должна выйти замуж.

Однако Ли Синго и Ли Чжиань были сводными братом и сестрой по отцу. Раньше они не были близки, и Хэ Вань не верила, что он, помня о родстве, будет заботиться о Ли Чжиань.

Хэ Вань раньше планировала постепенно учить Ли Чжиань всему, чтобы, когда та будет готова стать женой, найти ей надежного человека и выдать замуж.

Но, возможно, времени на это уже не осталось.

Хэ Вань задумалась, чувствуя, как тяжелый камень на сердце становится все тяжелее, сдавливая грудь так, что трудно дышать.

…

Чжоу Син топтался у двери комнаты своей матери, не решаясь войти.

Он съехал и стал жить один, когда ему было 15 лет. Обычно он не приходил к Сючжи, да и она сама за весь год могла ни разу не заглянуть в его дом.

Неизвестно, сколько времени прошло, пока из комнаты не донеслось: «Входи!» Только тогда Чжоу Син переступил порог.

Войдя, он увидел Сючжи, сидевшую в главной комнате с гневным лицом.

— На колени!

Чжоу Син без всякого выражения лица опустился на колени.

— Я давно знала, что ты непутевый! Ладно бы просто болтался без дела, так хоть бы тихо это делал! А ты что учудил? Староста деревни пришел ко мне жаловаться! Теперь вся деревня знает! Ладно бы только меня опозорил, но Чжоу Лань ведь учитель в поселке! Что подумают его ученики, когда узнают, что у их учителя такой брат? Как они будут на него смотреть? Ты такой же, как и он, — гнилой до мозга костей!

Услышав последние слова, Чжоу Син разжал крепко сжатые кулаки и криво усмехнулся.

Он так и знал, что она это скажет. Не стоило и надеяться услышать от нее слова заботы. Даже ругая его, в душе она хотела бы, чтобы ее единственным сыном был Чжоу Лань.

Увидев, что Чжоу Син усмехается, Сючжи разозлилась еще больше. Ее голос дрожал от гнева и, казалось, был пропитан ненавистью:

— Лучше бы я тебя вообще не рожала! Еще тогда, когда узнала о твоем существовании, надо было избавиться от тебя! Нет, мне вообще не следовало встречать его, тогда бы и тебя не было!

Глаза Сючжи покраснели, она пристально смотрела на стоящего перед ней Чжоу Сина, словно сквозь него прожигала взглядом кого-то другого.

Чжоу Син слушал эти слова уже почти безразлично. Он встал и с непроницаемым лицом сказал:

— Что ж, придется тебе смириться. И сожалеть уже бесполезно.

Сючжи впилась в него полным ненависти взглядом, крупные слезы покатились по ее щекам.

— Говорят, яблоко от яблони недалеко падает. Значит, я должен быть похож на него. В конце концов, он ведь не на всех женщинах женился, к которым прикасался.

Лицо Чжоу Сина оставалось спокойным, но его слова, словно острые стрелы, вонзились в сердце Сючжи.

Ее ногти впились в ладони. Тихий, но отчетливый звук донесся до ушей Чжоу Сина:

— Почему бы тебе не умереть? Вот если бы ты умер…

Выражение лица Чжоу Сина ничуть не изменилось. Он повернулся, чтобы уйти, и сказал:

— Придется тебя разочаровать. Я и сейчас, и в будущем буду жить хорошо.