Глава 14 (Часть 2)

У неё сжалось сердце. Она понимала, что не должна так думать, но всё же не могла сдержать разочарования.

В первый же день после признания в любви её парень продолжал вести себя как бесчувственный чурбан: сказал, что идёт домой, и действительно ушёл, совершенно спокойно оставив свою девушку в служебном (?) жилье…

«Господин Ли, если вы не научитесь ухаживать за девушками, вы меня потеряете».

— Цао Сычжи, вы ищете господина? — доброжелательно спросил стражник. — Он уже закончил службу и уехал в резиденцию.

— Я знаю, — она быстро отогнала грустные мысли и с улыбкой ответила: — Я просто прогуливаюсь после ужина, чтобы переварить еду. Я не специально искала господина.

— Тогда, Цао Сычжи, прошу вас.

— Прошу, прошу, — она тоже сложила руки. — Спасибо за вашу службу, стражники.

Цао Чжаочжао оставалось лишь вернуть свиток, который она взяла для отвода глаз, на место и, немного расстроенная, медленно побрести обратно в служебное жильё.

«Эх, пора мыться и спать… Чем раньше ляжешь, тем больше выспишься».

При мысли о мытье у Цао Чжаочжао разболелась голова. В современном мире принять душ — проще простого: открыл кран, и вот тебе горячая или холодная вода. Но в древности купание было целым ритуалом. Сначала нужно было нагреть воду, принести в комнату большую деревянную бочку, затем набрать несколько вёдер холодной воды из колодца, вылить их в бочку, а потом ещё несколько раз сходить на кухню за горячей водой…

Летом ещё ладно, но зимой в Чанъани часто выпадает снег, и сколько ни грей воду, она всё равно будет остывать.

Последние два года в резиденции Ли Фу слуги помогали ей нагревать и носить воду, но теперь, когда она переехала в служебное жильё, ей приходилось делать всё самой.

…Ничего, она справится!

— Разве есть что-то, чего не умеют женщины двадцать первого века? — она выпятила грудь, с энтузиазмом сжала кулаки и начала рассуждать вслух. — Мы и хозяйственные, и готовить умеем, и с оружием обращаться можем, и хулиганов отвадить, нам только размножаться без партнёра не дано… Разве мы не можем всё сделать сами?

Набрать воды, нагреть её, помыться — это же пустяки.

После долгой работы в отделении неотложной помощи большой больницы ловкость рук и ног стала для неё неотъемлемым качеством. Приняв решение, она тут же отправилась на кухню Далисы.

На большой кухне было несколько печей, предназначенных специально для нагрева воды для купания. Вечерами там дежурили две пожилые женщины и молодой слуга.

Но вчера, когда Старина Ван объяснял ей правила проживания, Цао Чжаочжао узнала, что у женщин и слуги есть определённое время для работы.

В служебном жилье Далисы жили в основном мужчины, среди них были и гражданские чиновники. Но мужчины относились к купанию довольно небрежно. Многие из них, настоящие мужланы, могли неделями не мыться, обходясь лишь обтиранием горячим полотенцем.

Для женщин-чиновников, таких как она, было много неудобств, и купание — лишь одно из них.

Цао Чжаочжао была к этому готова. К тому же, она не была типичной древней женщиной со множеством причуд. Поэтому, войдя на кухню и увидев, что там никого нет, она, вспомнив свои навыки разведения костра во время тимбилдинга на природе, быстро нагрела себе воды.

— Тяжёлая! — пыхтя, пробормотала она, неся ведро с горячей водой. — Нужно купить коромысло…

У последней в ряду служебных комнат, в темноте, она смутно разглядела высокую фигуру с фонарём в руке.

Первой её мыслью было: «Привидение?!»

Но прежде чем она успела испугаться, бросить ведро и убежать с криками, раздался знакомый низкий голос:

— Так поздно вернулась?

Цао Чжаочжао, уже готовая закричать, сглотнула и, широко раскрыв глаза, спросила: — Г-господин?

Ли Хэн, увидев, что она несёт, быстрыми шагами подошёл к ней и забрал тяжёлое ведро.

— Почему ты не позвала слугу для такой тяжёлой работы? — в его глубоких глазах мелькнула боль.

— Ничего страшного, это пустяки…

— Какие пустяки? — его красивое, строгое лицо помрачнело.

Какой мужчина захочет, чтобы его любимая женщина занималась тяжёлой работой? Тем более он?

Цао Чжаочжао, заметив в его глазах сочувствие и нежелание мириться с этим, почувствовала сладость в сердце и тихо сказала: — Правда, ничего страшного. Раньше, когда я только приехала в резиденцию, я сама носила воду из колодца, чтобы умыться. Просто потом появилась служанка, и я обленилась. Теперь я живу в служебном жилье, конечно, нужно следовать правилам. Если другие могут, то и я смогу.

— …Это и есть твоя «независимость и свобода»? — он сделал глубокий вдох.

Она посмотрела на него, не понимая, почему он злится.

— Я…

— Если ты не хочешь жить в резиденции, я не буду тебя заставлять. Но я не могу спокойно смотреть, как ты мучаешься здесь, в служебном жилье, — его взгляд потускнел.

— Я не мучаюсь! — поспешила она объяснить, пытаясь успокоить его. — Не принимай близко к сердцу.

Ли Хэн осторожно взял её лицо в свои ладони: — Неужели ты считаешь меня таким подлецом, который сам живёт в роскоши, а женщину, которая ему нравится, обрекает на нищенское существование?

— Конечно, нет! — воскликнула она. — Ты не такой, и я никогда так не думала!

Он выглядел удручённым, явно не веря ей.

Обычно спокойный, мудрый и рассудительный мужчина сейчас казался потерянным и растерянным. Она почувствовала укол совести и, не удержавшись, взяла его за руку и ласково покачала.

— Всё не так… — мягко сказала она. — Раньше, до того, как я приехала в Чанъань, я жила именно так. Я привыкла сама принимать решения, сама справляться со всеми трудностями. Работа, готовка, стирка… всё делала сама. Эти два года в твоей резиденции были самыми счастливыми в моей жизни. Я знаю, что ты всегда был добр ко мне.

Он смотрел на неё глубоким, полным невысказанных слов взглядом.

От его уязвимого (?) взгляда у неё защемило сердце. Она почувствовала себя ужасно виноватой. — Я… я просто подумала, что, живя в служебном жилье, я избавлюсь от многих проблем. Если другие могут там жить, то и я смогу.

Длинные, чёрные, как вороново крыло, ресницы Ли Хэна опустились, скрывая померкший блеск в его глазах: — Это я виноват, что ты не можешь мне полностью довериться.

У неё затрепетало сердце, мысли путались, и она, не подумав, выпалила:

— Это не твоя вина. Это я сама… Я… я вернусь с тобой.

Его глаза мгновенно засияли. Он крепко сжал её руку в своей: — Ты дала слово, не смей нарушать его.

— …

— Постойте, неужели он её обхитрил?

Не успела Цао Чжаочжао опомниться, как Ли Хэн поставил ведро с водой, подхватил её на руки, его лицо прояснилось, в глазах заплясали весёлые искорки.

— Пойдём, мы идём домой.

Цао Чжаочжао, неожиданно оказавшись на руках у Ли Хэна, почувствовала, как бешено заколотилось её сердце. Она инстинктивно обняла его за шею, чтобы не упасть, и только потом поняла, какую глупость она только что совершила.

Всего сутки она продержалась в образе независимой и самостоятельной женщины, а потом сама же разрушила его…

«Так зачем же она эти два дня так убивалась?!»