Глава 1 (Часть 2)

Все мои ценности — нефритовый кулон на шее, мешочек с монетами и потрепанная книга.

Книгу и кулон оставила мне мать. Говорили, она была дочерью обедневшего хозяина дома в уездном городе и умела читать. Но почему она оказалась в такой бедности, я не знала. Мать никогда не рассказывала о своем прошлом. Она одна вырастила меня, держа небольшую булочную на краю уездного города. В свободное время, среди шума и суеты городского рынка, она учила меня читать или задумчиво смотрела на старую акацию на углу улицы, рассказывая истории о столице. Я не понимала, откуда она знала о далеком, недосягаемом городе на севере, ведь она никогда не покидала нашего маленького городка. Я могла только догадываться, что мой отец, возможно, был родом из этой блистательной столицы империи, но не решалась спросить, боясь гнева и упреков.

Теперь мне некуда было идти, и я решила отправиться на север, в этот огромный, сияющий мегаполис — Бяньцзин.

До восхода солнца я должна была добраться до города и найти на северо-восточной стороне рынка торговый караван, который согласился бы взять меня с собой. Иначе Да Лан быстро поймает меня. Моя тонкая фигура, словно призрак, скользила в темноте. Я бежала через лес, луга, перепрыгивала через ручьи, взбиралась на холмы. Грубая одежда намокла от пота, под ногами шелестела примятая трава, заглушая мое тяжелое дыхание. В безлюдном лесу это казалось жутким. Я ускорила шаг, стараясь не обращать внимания на странные звуки вокруг, и бежала вперед, ориентируясь на лунные блики, пробивающиеся сквозь листву.

Когда я добралась до города, солнце еще не взошло, только небо на востоке чуть побелело. Я вся была в росе и грязи, поэтому пришлось украсть одежду у ребенка во дворе одного из домов у городских ворот. Завязав волосы, как у мальчика, я поспешила на северо-восточную сторону рынка.

Торговля уже шла полным ходом. Уличные торговцы разложили свой товар, начиная свой трудовой день. После ночного перехода я очень проголодалась. Дойдя до булочной, я почувствовала, что ноги совсем не держат. Из огромных корзин валил пар, распространяя сладкий аромат выпечки и мяса. Мне очень хотелось есть, но я понимала, что за место в караване придется заплатить, а мои скудные сбережения могли быстро закончиться. Я прижала руку к урчащему животу, не зная, что делать.

Хозяин лавки, видя, как я завороженно смотрю на горячие булочки, решил, что я нищий. Он схватил метлу и замахнулся, чтобы прогнать меня.

— Пошел прочь, оборванец! Нет денег — нечего тут стоять и мешать торговле!

Метла просвистела над головой. Я испугалась, присела, схватила с земли несколько угольков и бросилась наутек. Раз уж не удалось купить булочки, хоть угольки пригодятся. На северо-восточной стороне у ворот несколько караванов готовились к отправлению. Присев на земляной насыпи, я доела остатки разломанных пирожных и, размазав по лицу угольки и грязь, замаскировалась под мальчика. К счастью, в моем возрасте это было нетрудно.

Я нашла караван, который собирался везти ценные лекарственные травы в Цзинчжоу. Я спросила у мужчины, похожего на управляющего, едут ли они на север. Он нетерпеливо ответил, что направляются в Цзинчжоу.

— А Цзинчжоу далеко от Бяньцзина? — спросила я.

Худой управляющий махнул рукой.

— Не очень, восемь ли.

— Не могли бы вы взять меня с собой? — взмолилась я. — Мои родители умерли, и мне нужно на север, искать работу.

Управляющий наконец повернулся ко мне и усмехнулся.

— Север сейчас — не лучшее место. Кочевники постоянно совершают набеги, там война. Люди бегут оттуда на юг. Советую тебе остаться.

В конце концов, после долгих уговоров и почти всех моих денег, управляющий согласился взять меня разнорабочим. Я присоединилась к каравану, который готовился покинуть город.

Восходящее солнце осушало влажную землю. Жители домов выплескивали воду на улицу, пытаясь смыть пыль, поднятую караваном, двигавшимся на север. Солнце поднялось высоко. Мы все дальше уезжали от родного города. Колеса скрипели на давно не чинившейся дороге. Вокруг простирался унылый пейзаж: заросли кустарника, полынь, заброшенные поля, безлюдье. На обгорелом склоне горы каркали вороны. Люди в караване плевали в сторону горы и ругались.

Это было недобрым знаком, но путь уже начался, и ни у кого не было выбора. Меня не пугали дурные предзнаменования. В отличие от других, которые хмуро молились о безопасности, я весело напевала песенку, которую научила меня мать перед смертью.

Ведь я наконец-то уезжала отсюда.

Наконец-то я покидала эту землю, которую никогда не считала своим домом. Это чувство отчуждения я пронесу через много лет, до самой старости.

Но это уже совсем другая история.