Глава 13

Глава 13

Всего несколько дней назад она безжалостно отвергла его, поэтому Лян Цин не следовало допускать дальнейших двусмысленных поступков по отношению к Цзи Нину. Именно поэтому, хотя ей и хотелось быть ближе к нему, она не приближалась, когда он сам держал дистанцию.

Таков уж был ее характер: да — так да, нет — так нет. Она никогда не любила играть на чувствах.

Однако сейчас она не чувствовала ни малейшего сопротивления, ей даже хотелось поваляться в этих объятиях.

Лян Цин, чувствуя, что ступает на скользкую дорожку лицемерия: «…»

Принципы — это, конечно, ценно!

Хм…

Но ими можно и поступиться.

Ладно, она просто не могла отказаться, ну и что теперь!

Махнув на себя рукой, она расслабилась и прислонилась к ноге Цзи Нина.

Лян Цин думала, что точно не сможет уснуть, но на самом деле, не успела она и глазом моргнуть, как уже спала без задних ног в объятиях Цзи Нина. Она не проснулась даже на следующий день, когда уже совсем рассвело.

В конце концов, ее разбудил аромат жареного мяса, который доносился от костра, где хозяйничал Цзи Нин.

За эти дни пути Цзи Нин собрал немало всякого по дороге. Некоторые растения он даже использовал как приправу к жареному мясу. Конечно, для Лян Цин, которая совершенно ничего не смыслила в кулинарии, даже самая современная кухня со всеми инструментами была бы бесполезна.

После первой неудачной попытки Лян Цин готовить, вся эта обязанность легла на Цзи Нина.

Казалось, для него не было ничего невозможного. Даже из имеющихся скудных ингредиентов Цзи Нин умудрялся приготовить такое вкусное жареное мясо, что даже Лян Цин, избалованная современной кухней, находила его восхитительным.

Лян Цин открыла глаза и уставилась на мужчину у костра. Брови, словно мечи, тонкие губы, виски, будто вырезанные ножом — поистине прекрасная внешность. Добавьте к этому острый ум и спокойный характер — попади он в современный мир, наверняка стал бы идеалом мужчины.

Мысли Лян Цин метались. Когда он, почувствовав ее взгляд, поднял глаза, она, не раздумывая, инстинктивно снова их закрыла.

«Странно, почему я так делаю?»

Лян Цин с запозданием ощутила недоумение. «Почему мне неловко?»

Подумав так, Лян Цин резко открыла глаза и встретилась взглядом с Цзи Нином. Его глаза были, как всегда, спокойны.

— Проснулась — иди умойся и поешь, — услышала она его слова. — Уже поздно.

Лян Цин, почему-то не в силах смотреть ему прямо в глаза, тут же вскочила с земли и, не говоря ни слова, вышла из пещеры.

Они шли вдоль источника воды, так что река была недалеко. Вероятно, из-за удаленности от людей, вода в этих горах была такой кристально чистой, какой Лян Цин никогда не видела.

Она плеснула в лицо несколько пригоршней холодной воды, чтобы взбодриться, и уставилась на свое смутное отражение. Подумав немного, она вздохнула и пробормотала:

— Это просто временный всплеск дофамина. Очнись, Привереда!

У тебя есть дела поважнее.

Когда она вернулась, Лян Цин уже обрела свое обычное спокойствие. Цзи Нин ничего не сказал. Поев, они снова отправились в путь.

В последующие дни Лян Цин дежурила первую половину ночи, а вторую спокойно спала рядом с Цзи Нином. Да, она обнаружила, что пока она рядом с ним, даже без «живой подушки», она все равно может спать.

Этот горный лес под названием Наньсишань был действительно огромен и богат природными ресурсами. За несколько дней Лян Цин успела познакомиться и с его опасностями.

О змеях, насекомых, крысах и муравьях и говорить нечего. Лян Цин даже видела древесных пчел размером с ладонь взрослого человека, жало которых было длиннее и толще иглы для инъекций. Если бы Цзи Нин не поджег пчелиную траву, чтобы отогнать их, один укус, даже неядовитый, доставил бы Лян Цин немало страданий. К тому же, по словам Цзи Нина, жало этих тварей ядовито, и они живут роями.

А еще было ядовитое дерево. Днем оно выглядело как обычное дерево османтуса, с цветами и листьями, цветы источали легкий аромат — совершенно безобидный вид. Но стоило солнцу сесть, как аромат цветов начинал нести ядовитые миазмы. Тот, кто не знал об этом и провел ночь под таким деревом, был обречен на смерть.

Даже если вовремя уйти, вдыхание яда ослабляло тело и вызывало сильный жар на несколько дней.

Конечно, противоядие от яда этого дерева найти было несложно: достаточно было выпить отвар из его же листьев. Или, если зубы крепкие, можно было просто сжевать и проглотить сырые листья.

Правда, стоило знать, что листья эти были ненамного мягче коры.

Эти две опасности были лишь малой частью того, что таил в себе Наньсишань. Но даже их хватило, чтобы Лян Цин поняла, как ей везло до сих пор.

Если бы она была одна, то в этом лесу вряд ли прожила бы и двух дней.

Пройдя еще два дня, Лян Цин наконец встретила людей, кроме Цзи Нина. Впрочем, радости она от этого не испытала.

Испуганные крики мужчин вспугнули птиц, дремавших на ветках. Лес наполнился шумом крыльев. Огромная, размером с теленка, самка кабана с двумя клыками по бокам морды, большими, как рога, с налитыми кровью глазами металась среди мужчин с плетеными корзинами за спиной. На ее шее болталась веревочная петля толщиной в два пальца.

Когда путники, услышав шум, подоспели на место, один из мужчин уже лежал на земле с кровавой дырой в груди от клыка, едва дыша.

Увидев человека на коне, в доспехах и с длинным мечом у пояса, преследуемые самкой кабана мужчины повернули к ним, что-то испуганно крича.

Лян Цин догадалась, что они зовут на помощь.

Зовут так зовут, но, глядя на гигантского кабана, несущегося прямо на них вслед за тем мужчиной, Лян Цин мысленно выругалась: «Вот же ж!»

— Спрячься! — Цзи Нин толкнул Лян Цин за дерево, выхватил меч и, развернувшись боком, нанес удар подбежавшему зверю.

Лян Цин уже видела, какой силой обладал Цзи Нин. От одного удара на шее самки кабана появилась глубокая кровавая рана. Пронзительный, яростный визг вырвался из ее длинной пасти с огромными зубами и разнесся по всему лесу.

Лян Цин, никогда не видевшая ничего подобного, смотрела, как самка кабана повернула голову и бросилась на Цзи Нина. Ее ладони вспотели. А те люди, что привлекли зверя, не оглядываясь, разбежались кто куда. Кроме того, что лежал на земле без сознания, не осталось ни души.

Наблюдая за этой сценой из укрытия, Лян Цин нахмурилась.

К счастью, эта самка кабана хоть и выглядела устрашающе, но была всего лишь зверем, без хитрости, знала только переть напролом. Цзи Нин же был ловок, он улучил момент, уклонился и обрушил на зверя град ударов мечом, оставляя все новые кровавые раны.

Лян Цин прикинула, что тот кабан, которого Цзи Нин принес в прошлый раз, был детенышем, а эта — взрослая самка, с толстой шкурой, поэтому Цзи Нин не смог снести ей полголовы одним ударом.

Цзи Нин, казалось, справлялся с легкостью, но Лян Цин, прятавшаяся в стороне, все равно наблюдала за схваткой с бешено колотящимся сердцем, едва не содрав кору с дерева, за которым стояла.

Время шло, ран на теле самки кабана становилось все больше, но и лицо Цзи Нина мрачнело. В какой-то момент, уклоняясь, самка кабана внезапно изменила направление и резко ударила боком.

Цзи Нин откатился назад и едва успел увернуться.

Лян Цин из-за дерева отчетливо видела, как Цзи Нин, опустившись на одно колено, прижал свободную руку к боку.

Там был зашитый шов.

Если посчитать, с того момента, как она спасла Цзи Нина, не прошло и полумесяца.

Всю дорогу Цзи Нин был таким сильным и надежным, что Лян Цин уже забыла — он ведь только недавно оправился от тяжелой раны.

Один-два удара — это одно, но сейчас, после столь долгого боя с непрерывными взмахами меча в полную силу, его тело, очевидно, испытывало огромную нагрузку.

Увидев, что самка кабана снова собирается броситься на стоящего на колене Цзи Нина, Лян Цин, не раздумывая, подобрала камень размером с кирпич, выскочила из-за дерева и, под гневный крик Цзи Нина «Назад!», изо всех сил швырнула его в зверя.

Когда камень угодил точно в глаз самке кабана, Лян Цин подумала, что, если будет возможность, ей стоит купить лотерейный билет.

У любого существа глаза — уязвимое место. Попади ее «кирпич» куда-нибудь еще, возможно, он и не отвлек бы зверя, разъяренного ударами Цзи Нина. Неизвестно, повезло Лян Цин или нет, но она с первого раза угодила в самое чувствительное место.

Когда налитые кровью глаза самки кабана, похожие на медные колокола, резко повернулись к Лян Цин, у той подкосились ноги. К счастью, крик Цзи Нина «Беги!» привел ее в чувство, и она бросилась наутек в глубь леса.

Лян Цин трезво оценивала свои силы: куда ей тягаться в скорости с коренным обитателем леса. Услышав, что визг за спиной приближается, она выбрала дерево и, собрав все силы, начала карабкаться по стволу.

Умела ли Лян Цин лазить по деревьям?

Конечно, нет. Она родилась и выросла в городе. Даже когда в детстве изредка ездила к бабушке в деревню, максимум, что она делала — ловила рыбу в реке, но никак не лазила по деревьям.

Деревья в этой части леса были не такими, как те, что Лян Цин видела раньше — с толстыми стволами и переплетенными корнями и ветвями, по которым легко можно было забраться на несколько метров. Здесь росли деревья с прямыми, высокими стволами, как у тополей.

Чтобы залезть на такое, требовалась сноровка. К несчастью, навыки лазания по деревьям у Лян Цин были примерно на том же уровне, что и ее кулинарные таланты — то есть, на уровне яичницы с помидорами.

Она с трудом забралась меньше чем на два метра и застряла, не в силах лезть выше.

Лян Цин почувствовала острую, режущую боль в свисающей вниз голени. Она из последних сил подтянулась еще немного вверх, затем покосилась вниз — огромное, покрытое кровавыми ранами тело самки кабана оказалось прямо под ней.

Самка кабана была большой, но ростом не выше полутора метров. Хоть Лян Цин и забралась невысоко, зверь все же не мог дотянуться до нее, кроме как до ног.

Зловонный запах дикого зверя ударил Лян Цин в нос, сердце бешено заколотилось. Она отвернулась, крепко обхватила ствол дерева и зажмурилась, решив спуститься, только когда все закончится. Но тут неподалеку раздался знакомый голос.

«Я, рискуя жизнью, спасла тебя от кабаньих клыков, а ты, вместо того чтобы спрятаться подальше, снова лезешь на рожон! Зачем?!»

Лян Цин хотелось одновременно и плакать, и ругаться.