Глава 3 (Часть 2)

У подножия лестницы рос какой-то дикий цветок, пламенеющий алым. Она сорвала веточку, взяла лепесток, растерла его, выжимая сок, и капнула на кончик пальца. Пурпурно-красная жидкость медленно застывала на ногте, придавая ему живой цвет, но этот густой пурпур был похож на пасть хищного зверя, такой же дерзкий. Она опустила голову, посмотрела на ноготь и вдруг тихо рассмеялась, сама не зная чему.

Внезапно что-то вспомнив, она подобрала юбки и, стуча по деревянным ступеням, побежала наверх. Толкнув дверь, она, словно обезумев, принялась рыться в сундуках и ящиках, шаря руками в поисках чего-то. Она вспомнила, что у нее была пара любимых кукол, оставленных в резиденции Цзи. Она хотела их найти.

Но как она ни искала, найти их не смогла. Взъерошенная, растрепанная, она уже совсем пала духом, когда кто-то толкнул дверь и вошел.

Она обернулась. Лунный свет последовал за вошедшим, беззвучно проникая в старую башню.

Дверь заперли. Он медленно подошел к ней. От него пахло вином, а уголки глаз покраснели, словно подведенные румянами.

Цзи Линьюань не должен был здесь появляться.

Она взглянула на него. Вид у него был недобрый.

Неужели Первый советник внезапно решил ее убить?

Возможно, женившись, он остепенился, протрезвел и решил, что, убив ее, он устранит все препятствия для своей семьи Цзи.

Его тетка, Вдовствующая императрица, будет очень рада, а его кузен, юный император, окончательно утвердится на троне.

Она не могла умереть. Не в этой захудалой башне.

Он шаг за шагом приближался, а она медленно отступала, шаря руками вокруг в поисках какого-нибудь предмета. Она помнила, что видела где-то здесь глазурованную вазу.

Схватив ее, она без малейшего колебания изо всех сил замахнулась, чтобы ударить его по голове.

Дзинь!

Ей не удалось. Он перехватил ее руку и швырнул вазу на пол.

Отступать было некуда, она уперлась спиной в большой стол из красного сандала. Цзи Линьюань схватил ее за запястья, прижимая к себе. Его глаза тоже были пьяны, в их янтарной глубине отражалась лишь она одна — Старшая принцесса, непокорная Старшая принцесса.

— Цзи Линьюань, не убивай меня.

Ее глаза покраснели. Она не боялась смерти, но не хотела умирать здесь, в этой жалкой башне. Она столько сделала, с таким трудом обрела собственные крылья. Еще немного, и она смогла бы противостоять Цзи Линьюаню. Ей не хватало лишь времени.

Он склонился, прижимаясь лицом к ее лицу. Она была вынуждена откинуться на стол из красного сандала. Цзи Линьюань коснулся губами ее мочки уха. Она вся затрепетала, услышав его хриплый шепот:

— Шэнь Цзяи, твое искусство интриг еще несовершенно.

Крылья еще не окрепли, а она уже пыталась вырваться из-под его контроля. Его все еще можно было использовать, так почему бы не продолжать?

Его слова звучали как смертный приговор, но в этот момент она, наоборот, успокоилась. Усмехнувшись, она сказала:

— Я новичок в этом деле, мне далеко до тебя. Первый советник, сегодня день твоей свадьбы. Убивать меня — плохая примета. Я ведь у тебя под носом, никуда не денусь. Разве не так?

Цзи Линьюань тихо рассмеялся, ничего не отвечая. Он принялся расстегивать пуговицы на ее платье, терпеливо и осторожно.

То, что скрывалось под одеждой, казалось, доставило ему удовольствие.

Его ладонь легла на ее грудь, горячая, почти плавящая.

В лунном свете она ясно видела желание на его лице.

Первый советник сошел с ума.

Он действительно обезумел. Ярко-красный стол, пурпурно-золотое платье, полусброшенное с ее плеч, обрамляющее ее полуобнаженное тело.

Лунный свет окутывал ее, опьяняя сильнее вина.

Он все знал. Знал, что она хочет выйти замуж за Ань Хэсюя из-за второй половины Яшмового кулона.

В Силине было две армии, каждая подчинялась своей половине Яшмового кулона.

У Цзи Линьюаня была одна половина, и Армия Ци Линь была под его командованием.

У Ань Хэсюя была другая половина, позволяющая командовать Армией Лун Сян.

Но Ань Хэсюй многого не знал. Он знал лишь, что эта половина кулона предназначена для его будущей жены.

— Шэнь Цзяи, — тихо сказал Цзи Линьюань, — тебе нужен Яшмовый кулон. У меня он тоже есть. Почему ты не просишь его у меня?

Внезапно, без предупреждения, он вторгся в ее тело.

Ее ногти глубоко впились в его железные предплечья.

В этой ветхой башне пахло тленом, свет был тусклым. Она лежала под ним, подчиняясь его неукротимому натиску.

Тайная близость. Никогда не будет настоящей брачной ночи.

Она усмехнулась:

— Первый советник, я не стану напрашиваться на унижение.

Сказав это, она вдруг помрачнела.

— Хотя, кажется, я только этим и занимаюсь.

Ее голос затих.

В комнате остался только скрип стола.

Вдруг на деревянной лестнице послышались шаги, и свет фонаря постепенно осветил дверной проем.

— Кто там?

Это был слуга, делавший обход.

Старшая принцесса беззвучно рассмеялась. Она посмотрела на Цзи Линьюаня. Старшая принцесса была безрассудна, ничего не боялась. Босой не боится обутого.

Она намеренно повела бедрами, выводя Цзи Линьюаня из себя. Не обращая внимания на свет и человека за дверью, он сжал ее талию, обрушиваясь на нее с яростью шторма.

Безмолвная партия вэйци наконец завершилась.

Человек за дверью изо всех сил потряс замок, но не смог открыть. Он перебирал большую связку ключей, издававшую резкий звон.

В ночном ветру этот звук был особенно пронзительным.

Слуга не нашел нужного ключа. Вдруг откуда-то выскочила кошка и прыгнула на него, злобно шипя.

— Тьфу ты, кошка-чертенок, до смерти напугала!

Слуга поднял фонарь и, шаркая туфлями, загромыхал вниз по лестнице.

Старшая принцесса оттолкнула Цзи Линьюаня и медленно принялась поправлять волосы и одежду. Она бросила на него взгляд — его красное свадебное одеяние было измято.

— Первый советник, — усмехнулась она, — как ты теперь объяснишься перед своей невестой?

Цзи Линьюань молча смотрел на нее.

От его взгляда ей стало не по себе. Она быстро оделась и подошла к двери, чтобы открыть замок. Голос Цзи Линьюаня раздался у нее за спиной:

— Шэнь Цзяи, будь моей любовницей два года. Не выходи замуж, не спи ни с кем другим. Через два года я отдам тебе Яшмовый кулон.

Она обернулась к нему.

— Ты говоришь серьезно?

Он кивнул.

Она опустила глаза, задумалась на мгновение, и на ее губах расцвела улыбка — такая же смертельно нежная, как маньчжушахуа на ее лбу.

— Хорошо.

Цзи Линьюань, надеюсь, ты не пожалеешь.