Глава 2

Глава 2

Было почти десять вечера, когда Чэнь Ян проскользнул обратно. Только тогда Цзян Шуан закрыла окно магазинчика, заперла все двери, и они вместе пошли домой.

На следующее утро Цзян Шуан первым делом вскипятила воду. Кипяток она сначала налила в термос, а остальное вылила в таз, разбавила холодной водой и умылась.

Тётя не спала всю ночь и встала позже обычного, беспрестанно зевая. Она пожаловалась, что в её возрасте уже нельзя не спать ночами — одна бессонная ночь выматывает надолго.

Сказав это, она сняла крышку с котла. Из него вырвался клуб горячего пара. Тётя взяла сушёную лапшу и бросила её в кипящий бульон.

Цзян Шуан разбудила Чэнь Яна, и вся семья села за стол завтракать.

Тётя сказала, что вчерашние поминки провели спустя рукава. Мало того, что стол был скудным, так ещё и на хлопушки почти не потратились. Сыновья сообща устроили всё так себе — видно, много сыновей не всегда хорошо.

— При жизни никто из них не хотел о стариках заботиться, неужели ты думала, что после смерти они проявят сыновнюю почтительность? — сказал дядя.

Тётя вздохнула и перевела взгляд на Чэнь Яна.

Не дожевав лапшу, Чэнь Ян с трудом проглотил её и громко возразил: — Не смотрите на меня так! Я точно не буду таким бессовестным. К тому же, у меня ведь есть сестра.

Цзян Шуан тихо ела лапшу из своей миски и, услышав это, серьёзно кивнула: — Да.

Дядя удовлетворённо улыбнулся.

Тётя сказала: — Мы и не ждём, что вы двое добьётесь больших успехов. Главное — не будьте как тот сын из семьи Фу, который целыми днями дерётся. Рано или поздно он плохо кончит.

В деревне большинство носили фамилию Чэнь, а Фу было немного — они переехали позже.

Когда тётя упомянула семью Фу, Цзян Шуан сразу подумала о Фу Е.

— Он всего несколько дней как вернулся, а уже подрался с кем-то на площадке для сушки. Там всё в крови было, страшно смотреть. Совсем отбитый.

Чэнь Ян нахмурился и стиснул зубы: — Брат Фу Е никогда сам не ищет неприятностей. Если он дерётся, значит, те люди заслужили.

Чэнь Ян знал Фу Е ещё до приезда Цзян Шуан. Он был на два года младше Фу Е и в детстве постоянно бегал за ним хвостиком, называя его «брат Фу Е». Позже, когда Фу Е заболел и оглох, он стал редко выходить из дома, но Чэнь Ян всё равно то и дело бегал к дому Фу, даже если не мог его увидеть.

— Что ты знаешь? Ты знаешь, почему его перевели в школу для глухих? Он чуть не покалечил человека! Его бабушке пришлось бежать к той семье, отдавать деньги и кланяться в ноги, чтобы всё уладить. Иметь такого ребёнка — одно наказание. Теперь он вернулся, так что держись от него подальше.

— Того парня точно стоило проучить, он… — Чэнь Ян инстинктивно хотел возразить.

— Чэнь Ян! — голос тёти стал громче, она хлопнула палочками по столу. — Ты что, не слышишь, что я говорю? Тоже оглох?

Чэнь Ян недовольно насупился. Понимая, что парой слов не изменить предвзятого мнения родителей, он замолчал.

Тётя повернулась к Цзян Шуан, её тон немного смягчился: — И ты тоже. Держись подальше от таких людей. Даже если он из нашей деревни, увидишь — не здоровайся.

— Хорошо, — медленно кивнула Цзян Шуан.

Дядя сказал: — Не волнуйся, наши дети послушные, они не станут водиться с такими.

— Всё равно боюсь, что плохому научат, — пробормотала тётя, наматывая лапшу на палочки. — У него физический недостаток, кто знает, может, и с головой не всё в порядке.

Чэнь Ян раздражённо поднял голову: — Мам!

Тётя сердито посмотрела на него: — Всё, молчу. Быстро ешь и садись за уроки.

Цзян Шуан, опустив голову, доела лапшу и выпила бульон. Тепло волнами разлилось по телу, на лбу выступил пот. Закончив есть, она встала и ловко собрала посуду, чтобы помыть её тёплой водой, оставшейся в котле.

Днём тётя сидела в магазинчике, дядя ушёл помогать кому-то строить дом, а Цзян Шуан и Чэнь Ян делали дома уроки. Она свои уже закончила и помогала Чэнь Яну, стараясь подделывать его почерк. Она училась этому много лет, и теперь разницы почти не было заметно.

Чэнь Ян был нетерпелив. Написав несколько страниц, он бросил ручку и спросил: — Сестра, ты тоже думаешь, что брат Фу Е — плохой человек?

Цзян Шуан подняла голову, её взгляд был спокоен: — Я его не знаю.

— Точно, когда ты приехала, брат Фу Е уже был в школе для глухих. Я и сам его столько лет не видел, — вздохнул Чэнь Ян. — Но брат Фу Е — действительно очень хороший человек.

— Ты так давно его не видел. Люди меняются.

— Он не изменится! — уверенно заявил Чэнь Ян.

— Сестра, правда. Если бы ты его увидела, ты бы так не думала, — Чэнь Ян опёрся на стол, его лицо было серьёзным. — Я тебе не рассказывал, но брат Фу Е спас мне жизнь.

Чэнь Ян отчётливо помнил: это было летом, ему было шесть или семь лет. Он играл с камнями у реки. Мимо проходила группа подростков постарше. Они обманом заманили его на глубокое место и велели прыгнуть с камня. Он ни за что не соглашался. Когда он закричал, что хочет домой, его толкнули в воду. Он уже тонул, когда Фу Е спас его.

Фу Е тогда было всего восемь или девять лет.

Чэнь Ян нахлебался воды. Выбравшись на берег, он кашлял до покраснения. Он видел, как Фу Е сильно толкнул того, кто его столкнул, а потом увёл его.

— По дороге домой брат Фу Е меня побил и сказал, что если ещё раз увидит меня у реки, то убьёт.

Чэнь Ян застенчиво улыбнулся. После этого он действительно больше не ходил играть к реке — отчасти из-за страха утонуть, отчасти из-за кулаков Фу Е.

Цзян Шуан замолчала. Вспомнив его равнодушное лицо и худую спину той ночью, она не стала говорить Чэнь Яну, что уже видела Фу Е. Она похлопала Чэнь Яна по плечу и поторопила: — Пиши быстрее. Я помогу тебе только с математикой и физикой.

— А, сестра, помоги ещё с одним предметом, а? С английским?

— Нет.

— Сестра, родная моя сестра, помоги младшему братику, — Чэнь Ян ткнул её в руку и начал прибедняться. — До начала учёбы осталось всего несколько дней. Если не допишу, меня в школу не пустят. Тебе меня не жалко?

Цзян Шуан не смогла устоять перед его уговорами. Сдерживая улыбку, она поджала губы и уступила: — Ладно, ещё один предмет. Но это предел.

— За великую милость не благодарю! — Чэнь Ян картинно поклонился.

Вечером Цзян Шуан умылась и легла в кровать. Погасив свет, она долго не могла заснуть.

Когда её только забрали к дяде, она спала в одной комнате с Чэнь Яном. Дядя принёс старую кровать, постелил матрас и бельё. В ту ночь ей приснились умершие родители, она проснулась среди ночи в слезах. Чэнь Ян слез со своей кровати, неуклюже вытер ей слёзы и сказал: «Всё хорошо, сестра, я буду тебя защищать».

Когда они подросли, комнату перегородили. Она сама выбрала часть без окна. Когда гасишь свет, остаётся только темнота.

Старый вентилятор гудел над головой.

Словно не зная усталости.

Цзян Шуан подумала о родителях, умерших так рано. Время стёрло чувства, она уже с трудом помнила их лица, остались лишь смутные очертания. В её воспоминаниях они были очень хорошими папой и мамой.

За несколько дней до начала учёбы тётя собралась съездить к своим родителям.

Цзян Шуан подслушала разговор тёти с дядей. Не хватало денег на оплату учёбы. Тётя хотела поехать к своим родителям и занять у них. Дядя курил, долго молчал, а потом сказал: — Не надо. Денег не хватает, я займу.

— Где ты займёшь? У кого могли, уже заняли. Перед началом учёбы у кого есть лишние деньги?

— Если ты поедешь, отец тебе слова доброго не скажет.

Голос тёти стал глухим: — А что делать? Двоим детям нужно учиться.

…

Цзян Шуан сама вызвалась посидеть в магазинчике.

Ей на самом деле нравилось это чувство — она ощущала себя полезной, а не просто паразитом, объедающим эту семью. Она тоже что-то делала, пусть и самую малость.

Магазинчик хоть и был небольшим, но находился в «ключевом месте». Деревенские жители, возвращаясь с полей с мотыгами на плечах, проходили мимо. Иногда покупали пачку сигарет, соль или соевый соус. В хорошем настроении брали детям конфету, острые палочки или лапшу быстрого приготовления. Но воду или напитки почти никогда не покупали — к себе они были строги и лишних денег не тратили.

Цзян Шуан была немногословна, но умела обратиться к людям. Достаточно было сказать: «Уже идёте домой обедать?», и её хвалили за вежливость. Деревня была маленькой и бедной, но люди здесь были душевными.

Сидеть так целый день было скучно. Цзян Шуан уже сделала все уроки. Подперев голову рукой, она боролась с нахлынувшей сонливостью.

Ресницы уже почти сомкнулись, как вдруг, словно в мгновение ока, перед ней появилась фигура.

Цзян Шуан резко открыла глаза и, разглядев лицо пришедшего, мгновенно проснулась.

На этот раз на нём была чёрная футболка с белой окантовкой, чистая, без пятен крови. Ткань обтягивала широкие плечи, но нижний край был немного помят. Шорты до колен… Это был лишь беглый взгляд.

Запаха крови не было, только незнакомый запах и слабый аромат чистоты от мыла.

От него исходило какое-то давление, и Цзян Шуан невольно выпрямила спину.

У Фу Е были узкие глаза с тёмными зрачками. Его взгляд остановился на её лице. Он снова поднял руку — на ней виднелся свежий шрам, похожий на ползущую сороконожку, — и указал на полку за её спиной.

Цзян Шуан повернулась за сигаретами.

Всё было как в первый раз: один покупает сигареты, другая продаёт.

Когда она протянула пачку, Фу Е, опустив голову и ресницы, начал что-то выбирать в коробке на прилавке. Там лежали разные мелочи вроде леденцов на палочке.

Лампочка накаливания снаружи магазинчика была новой и светила ярче, чем внутри.

Он стоял лицом к ней, но его лицо было в тени.

Цзян Шуан ждала, пока он выберет. У него были длинные ресницы, и когда он их опускал, создавалось обманчивое впечатление спокойствия и безобидности.

Но тётя говорила, что он часто дерётся, и в драке бывает беспощаден. В подростковом возрасте он чуть не убил человека.

Цзян Шуан немного задумалась.

Наконец Фу Е выбрал пластинку мятной жвачки.

Жвачка стоила полтора юаня. Цзян Шуан подняла руку и показала четыре пальца: — Всего четыре юаня.

Фу Е достал из кармана пачку денег, отсчитал четыре купюры по одному юаню, положил их на прилавок, забрал сигареты и жвачку. Перед тем как уйти, он поднял веки и бросил на неё беглый, равнодушный взгляд. Цзян Шуан вцепилась пальцами в край стола, необъяснимо нервничая. Вскоре Фу Е повернулся, и его спина исчезла в ночной темноте.

Как только он ушёл, Цзян Шуан расслабила напряжённую спину.

Она взяла деньги. Собираясь открыть ящик и положить их туда, она нащупала что-то необычное. Присмотревшись, она увидела клочок бумаги, словно оторванный откуда-то наспех. На бумажке были слова.

— Не лезь не в своё дело.

Написано было с сильным нажимом, чернила расплылись по краям, а в том месте, где ручка остановилась, бумага была проткнута.

Было видно, что писавший очень давил на ручку.

Горизонтальные, откидные, вертикальные, диагональные черты — резкие, размашистые, дышащие безразличной дерзостью. Почерк соответствовал человеку.

Он увидел пластырь и ясно выразил своё отношение.

Лицо Цзян Шуан вспыхнуло, она скомкала бумажку.

Ей действительно не следовало лезть не в своё дело. Да ещё с каким-то пластырем. Это было смешно и просто глупо.

Они были незнакомцами, чьи пути не пересекались.