Глава 7 (Часть 2)

Грязное лицо, холодные глаза, лишь бесстрастное выражение.

Мастер сказал, что Фу Е неуправляем. Он согласился взять глухонемого ученика только из уважения к другу. Он и так уже был к нему снисходителен, а тот пошел ему наперекор, опозорил перед клиентами.

— Прочитал пару книжек и возомнил о себе невесть что? Если он такой способный, зачем ему у меня учиться? По-моему, пусть вообще не учится, катится отсюда подобру-поздорову!

Слезы ручьями текли по лицу бабушки Фу. Она без конца извинялась, говорила, что Фу Е — хороший мальчик, и если он сделал что-то не так, его можно ругать и наказывать, только бы не выгоняли. Ему в его положении очень трудно найти работу. Сказав это, она достала из корзины сушеный батат и мандарины, положила на стол, заискивающе улыбаясь:

— Дайте ему еще один шанс, всего один. Я обещаю, он больше так не будет.

Мастер закурил сигарету, не обращая на нее внимания. Едкий дым заполнил воздух. Он взял кусочек батата и с отвращением бросил обратно.

— Оставьте эти штучки, не поможет. Забирайте его домой.

У бабушки Фу не оставалось выбора. Она собралась было встать на колени, всхлипывая:

— Горькая у него судьба, родители с самого детства бросили, оставили мне и ни разу не спросили о нем. Но как бы там ни было, он живой человек. Сделайте доброе дело, пожалуйста…

— Ладно, последний раз, — мастер потушил сигарету, ему это все порядком надоело.

…

Фу Е сводил бабушку поесть. Увидев синяки на его лице, она с болью в сердце спросила, больно ли ему. Он равнодушно покачал головой. Он проводил ее до вокзала. Уже сев в автобус, она обернулась, дрожа, и слезы снова полились из ее глаз. Дрожащей рукой она дала ему наставление: «Потерпи, потерпи немного, и все наладится».

Он поднял подбородок, кивнул, его ресницы дрогнули.

Фу Е стоял снаружи, пока автобус не тронулся. Он облизал потрескавшиеся губы. Ему беспричинно захотелось рассмеяться.

«Потерпи, малыш, потерпи».

Это были слова, которые бабушка чаще всего говорила ему после того, как он оглох из-за высокой температуры.

А что еще оставалось делать?

У него не было родителей, его, как мусор, выбросили к одинокой бабушке. Он был глухим, худым, как тростинка, и его постоянно обижали.

Поначалу было очень странно не слышать звуков, словно мир за одну ночь изолировал и отверг его. Он видел, как люди открывают рты, но не слышал ни звука. Он говорил перед зеркалом, но видел лишь движение губ без единого звука.

Даже самый отчаянный крик был беззвучным. Он даже не был уверен, кричал ли он на самом деле.

Привыкание заняло много времени. Через некоторое время он вернулся в школу. Сначала его глухота вызывала у окружающих лишь любопытство, они даже забавно показывали ему жесты. Когда он пытался говорить, они прикрывали рты руками, смеялись и преувеличенно копировали его. Он начал сомневаться, что вообще умеет говорить, и постепенно замолчал. Со временем он полностью привык к тишине.

Он пытался терпеть, и делал это. В ответ он получал лишь еще больше издевательств и унижений. Его беспричинно толкали, пинали, обзывали ублюдком и калекой, но он оставался безучастным. Так продолжалось до тех пор, пока кто-то специально не выучил язык жестов, чтобы оскорбить его бабушку, назвав ее «старой каргой».

Это был первый раз, когда Фу Е применил силу.

Он опрокинул стол, схватил обидчика за горло, повалил на землю и сел сверху, нанося удары кулаками. Дружки обидчика пытались оттащить его, били и пинали, но его тело было словно стальное. Он сосредоточенно прижимал парня к земле. Он не слышал криков, не знал, что тот говорит — ругается или умоляет о пощаде. В его мире не было звуков, он видел лишь испуганные глаза противника.

Это было невиданное прежде удовлетворение.

Закончив, он откинулся на спину и рассмеялся так сильно, что закашлялся. Он смеялся, пока его лицо не исказилось. Остальные испугались и побежали звать учителя. Он поднялся, лицо было в крови — не разобрать, его или чужой. Хромая, он ушел прочь.

…

По дороге обратно в автомастерскую пошел дождь, под светом фонарей капли блестели, как серебряные нити. Фу Е присел на корточки напротив мастерской и выкурил сигарету. Тонкий дымок смешивался с белым паром от его дыхания. Сигарета догорела до самого фильтра. Он потушил последний огонек, встал, шмыгнул покрасневшим носом и пошел через дорогу.

Первым его увидел Дин И с гаечным ключом в руке. Он ткнул локтем стоявшего рядом. Потом его увидели и другие. Наконец, его заметил мастер, сидевший внутри. Он играл в карты с двумя другими, на столе валялся раскрытый пакет с сушеным бататом — часть съели, часть рассыпали, рядом громоздилась куча мандариновой кожуры.

Мастер, прищурившись, бросил на стол пару карт, скользнул по Фу Е взглядом и насмешливо хмыкнул. Он уже собирался отправить его заниматься рихтовкой, как тот оказался прямо перед ним.

Девятнадцать лет, уже совершеннолетний, почти сформировавшийся мужчина. Он стоял прямо перед мастером, и тот не мог не почувствовать страха. Мастер хлопнул в ладоши и встал.

— Чего тут встал? Если бы твоя бабка не умоляла меня на коленях…

Он не договорил.

Ответом ему был кулак, обрушившийся на лицо. Фу Е бил без всякого выражения, схватив его за воротник. В его движениях была какая-то отупелость, словно он рубил курицу, механически повторяя одно и то же действие, удар за ударом.

—

Приближались промежуточные экзамены, учеба становилась все напряженнее. В выходные Цзян Шуан спешила домой, чтобы подменить тетю в магазине. Они с Фу Е виделись считанные разы. Бабушка Фу давно не приходила расспрашивать о внуке, что показалось Цзян Шуан странным, но она не стала об этом много думать. Позже она услышала от тети, что Фу Е уволили из автомастерской.

Цзян Шуан широко раскрыла глаза. Чэнь Ян опередил ее с вопросом:

— А чем брат Фу Е сейчас занимается?

Тетя, накладывая еду дяде, ответила:

— Чем еще? Вернулся к старому. Стал опять бездельником. Рано или поздно доиграется.

Цзян Шуан не могла в это поверить. Ее первой реакцией было недоверие. Ведь совсем недавно он просил у нее книги, и вид у него был такой серьезный.

Книги ей вернул Чэнь Ян. Они были в целости, ничуть не повреждены. Чэнь Ян ничего особенного о Фу Е не сказал, только с грустью заметил, обращаясь к Цзян Шуан:

— Сестра, неужели люди и правда так меняются?

После промежуточных экзаменов Цзян Шуан увидела Фу Е.

Он стоял у входа в интернет-кафе с группой бездельников. На нем больше не было испачканной маслом рабочей одежды. Волосы отросли, короткая стрижка сменилась прядями, падающими на лоб. Взгляд был холодным. Вокруг него было шумно, смех и разговоры слышались за несколько улиц, но он просто молча курил.

Фу Е тоже увидел ее. Его взгляд скользнул по ее лицу без всяких эмоций, проигнорировав ее. В его глазах была лишь пустота и отчужденность.