Глава 61. Месть

— Самоубийство Мишель подняло важность женского населения Белфаста на четырнадцать процентов, — вещала Джина подруге в ресторане этажом ниже.

Ее собеседница выдавила из себя смешок. Она была одной из немногих, кто не участвовал во всей этой истории и искренне считал Мишель жертвой.

Именно поэтому Джина без устали пыталась переубедить ее, красочно описывая, насколько ужасны были поступки Мишель.

— Не слишком ли это? — спросила Элин с натянутой улыбкой, как будто подруга рассказывала ей что-то совершенно неинтересное, но ей приходилось кивать в знак согласия.

— Да ладно! Я же тебе столько раз говорила, какой она была дрянью! — Джина вытаращила глаза, ее лицо выражало крайнее недоумение. Она вскочила, повысив голос, и только когда все в ресторане обернулись, смущенно села обратно и заговорила быстро и тихо, — ты что, ее защищаешь?

— Но мне кажется, вы ее до самоубийства довели, — сказала Элин. Внезапно вокруг нее стало холодно, ей стало не по себе, она поежилась.

— Почему ты так думаешь? То, что она умерла, значит, все ее грехи прощены?! — Джина была возмущена. Она снова вскочила, и ее пронзительный, слегка искаженный голос, достаточно громкий, чтобы его услышали все посетители ресторана, разнесся по залу, — ты не понимаешь, что такое хорошо, а что такое плохо! Теперь мне придется пересмотреть нашу дружбу!

Она подхватила юбку и, под удивленными взглядами, вышла из ресторана.

Элин тоже была удивлена. Она сидела так до тех пор, пока к ее столику не подошел официант.

— Мисс, с вас восемнадцать шиллингов.

...

— И почему все считают ее невинной жертвой?! Что в ней хорошего, кроме смазливой мордашки? Она натворила столько отвратительных вещей, и ее все равно прощают… — прошипела Джина, ее обычно яркие глаза были полны ненависти и злобы.

Казалось, так она пыталась прогнать страх перед тем, что погубила Мишель.

Да, именно Джина стала источником первых слухов. Причина была проста: зависть.

Как зачинщица, Джина наслаждалась тем, как придуманные ею сплетни обсуждали все больше одноклассников, и радовалась, когда к ним присоединялись другие.

Ей нравилось видеть, как девушку, которая раньше помогала всем и которой восхищались все парни, теперь все презирают. Ей нравилось узнавать все новые и новые отвратительные истории о Мишель, хотя она и сомневалась в их правдивости.

Но когда до нее дошла весть о самоубийстве Мишель, Джина испугалась, поняв, что ситуация вышла из-под контроля.

Не из-за чувства вины, а из-за страха, что Мишель вернется к ней призраком, чтобы отомстить.

Ведь именно она была источником всех бед.

Джина знала, что ее ложь — чистой воды выдумка, поэтому она цеплялась за другие сплетни как за спасательный круг, убеждая себя в их правдивости. Только так она могла уменьшить свой страх, позволив ненависти к Мишель заглушить страх перед ней.

Это проявлялось в том, что Джина почти маниакально рассказывала друзьям о «преступлениях» Мишель, пытаясь втянуть их в свою игру.

Поначалу друзья подыгрывали ей, осуждая Мишель, но бесконечные разговоры о ней начали их утомлять, и они стали подсознательно избегать Джины.

Джина не замечала, что друзья отдаляются от нее. Сегодня она даже поссорилась со своей лучшей подругой Элин.

Зато она заметила холод. По ее открытой коже побежали мурашки.

— Чертова погода! — сквозь зубы выругалась она и поспешила домой, в пустой дом на той же улице.

Она захлопнула дверь и, прислонившись к ней спиной, перевела дух. Знакомая обстановка немного рассеяла холод и страх. В прихожей она сняла туфли, надела мягкие тапочки и направилась в спальню.

Тук-тук-тук.

Джина вздрогнула и резко обернулась к входной двери.

Тук-тук-тук.

Медленный стук повторился.

— Кто там? — крикнула Джина, но ответа не последовало.

Родители в это время были в магазине, и никто не должен был приходить.

В недоумении Джина схватила деревянную палку, стоявшую у двери, и подошла к входной двери, посмотрев в глазок.

В коридоре никого не было, только полумрак.

Выпрямившись, Джина что-то пробормотала.

И в этот момент за ее спиной раздался ледяной голос: — Я нашла тебя.

— А-а-а! Кто?! — вскрикнула Джина, резко обернувшись. Увидев перед собой фигуру, она застыла, глаза ее расширились.

— Мишель… А-а-а!!! — закричала она, отшатнувшись и ударившись спиной о холодную металлическую дверь. Ее волосы встали дыбом.

— Ты… ты живая или?..

Она внезапно замолчала. Отчаяние ледяной волной захлестнуло ее разум, лишая способности думать.

Мишель, с горящими красными глазами, сжала ее горло железной хваткой. К Джине вернулась способность мыслить. Она стала бить Мишель по рукам, хрипло крича: — Не убивай меня… Прошу, я ошиблась… Я не должна была так поступать…

Хватка становилась все сильнее, удушье было невыносимым. — Почему… Почему ты такая… идеальная… Почему все вокруг тебя вьются?! Я не хотела! Не хотела!!!

Пальцы продолжали сжиматься, кости в шее Джины хрустнули. Ее глаза закатились, ноги судорожно задергались. Вдохнуть воздух стало невозможно.

Джина молила, чтобы Мишель хоть немного ослабила хватку, чтобы ответила ей. Но ее надежды рухнули. Мишель никак не реагировала, на ее лице не было ни гнева, ни ненависти. Она просто смотрела на Джину холодным взглядом, как на незнакомку.

Она пришла мстить.

Мозг Джины отключился от недостатка кислорода. На ее длинной юбке появилось темное мокрое пятно, растекающееся до самых лодыжек. Желтоватая жидкость залила тапочки и стала капать на пол, распространяя невыносимую вонь.

И тут рука, сжимавшая ее горло, ослабила хватку.

Джина упала, обмякнув в собственной моче. Ее глаза были закачены, изо рта текла слюна. Она безвольно сползла по двери.

Мишель молча смотрела на нее, а затем ее фигура начала растворяться в воздухе.

Мишель ничего не сделала. Она просто явилась Джине, позволив темному ореолу вытащить наружу всю ее вину. Рука, сжимавшая горло Джины, была ее собственной.

Джина сама себя сгубила.