Прощание с Курионом (Часть 2)

Однако, едва произнеся это, он осекся и с горькой усмешкой добавил: — Вот черт, я тоже перенял дурные привычки столичных господ.

Спустилась ночь, и площадь ожила. Были расставлены длинные столы, освещенные современными промышленными фонарями. Ким Дисен болтал с Курионом и остальными, играл в цайхуацюань, пил вино, обнимался с друзьями.

В компании старых друзей, ни о чем не думая, ничего не делая, Ким Дисен чувствовал себя таким счастливым, каким не был уже очень давно.

Если бы только здесь не было Нетреиса. Поскольку он был несовершеннолетним, Курион разрешал ему пить только сок.

Ким Дисен не мог заставить себя быть с ним любезным и время от времени по-детски строил ему рожи.

Но тот, очевидно, был великодушнее Кима Дисена и лишь пару раз закатил глаза в ответ.

На площадь строем вошли солдаты Моро. Курион поднялся на помост и начал свою пламенную речь.

Когда атмосфера достигла апогея, Курион обратил свой горящий взор на Кима Дисена.

— Это Ким Дисен! — звонко объявил он. — Узнав истинное лицо Паломнического двора, он решительно отказался от всего и вернулся на родину, чтобы помочь нашему великому делу!

— Он — гордость нашего Моро!

Толпа взорвалась криками, свистом и аплодисментами. Кто-то выкрикивал его имя, и вскоре голоса слились в единый хор. Люди вскидывали руки и скандировали: — Ким Дисен! Ким Дисен! Ким Дисен!

Но этот энтузиазм не зажег Кима Дисена, а наоборот, обжег его.

Эта сцена была ему знакома — совсем недавно нечто подобное происходило на приеме у герцога.

Но сейчас все было иначе. Он чувствовал себя недостойным этих почестей, ему было неловко и стыдно.

Возможно, дело было в выпитом вине, а может, в том, что он слишком давно не давал волю чувствам. Ким Дисен решил, что должен высказаться. Он встал и громко крикнул: — Я не присоединюсь к повстанческой армии Моро!

Праздничное настроение резко оборвалось. Воздух стал таким холодным, что Ким Дисен задрожал.

Он почувствовал что-то неладное и провел рукой по лицу. Боже мой, когда он успел заплакать?!

— Ди, ты шутишь? — с недоверием спросил Курион.

— Нет… я не шучу.

— Но почему? Ведь это ты первым сказал мне, что нужно сопротивляться, — голос Куриона дрожал.

«Действительно, почему?» — Ким Дисен и сам не понимал.

Это было просто чувство, всего лишь чувство. — Мне кажется, для Моро должен быть лучший путь, чем война.

— Лучшего пути нет! Каждый день под властью Паломнического двора невыносим! Кроме тебя, Ким Дисен! Ты предал нас, да? Тебе тоже промыли мозги в Паломническом дворе?

— Нет!

Ким Дисен чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Слезы против его воли хлынули из глаз. Он все еще сжимал в руке бутылку вина, и выглядел при этом до смешного нелепо.

— Я просто думаю, что так не должно быть! — сказал Ким Дисен. — Почему мы? Почему война? Курион, ты хоть раз серьезно об этом думал? Мы не сможем победить!

Последняя фраза была слишком резкой и не могла не вызвать гнев толпы в такой момент. Повстанцы и горожане возмущенно загудели. Кто-то бросил в Кима Дисена окурок.

Курион был зол, но он не ожидал, что Ким Дисен заплачет. Этот гордый и умный человек, которым он всегда восхищался и которого уважал, — как он мог плакать?

Как могли в него бросить окурок?

Сердце Куриона разрывалось.

Он остановил тех, кто бросал предметы, но это был последний раз, когда он проявил мягкость к Киму Дисену.

Курион не мог простить трусость Кима Дисена, как и люди на площади.

— Война — наша судьба! Война рождена сопротивлением! — твердо заявил он. — Ради свободы и справедливости мы готовы идти на поле боя. Мы победим! Зло не победит добро!

— Я так и знал, что ты это скажешь, — усмехнулся Ким Дисен. — Курион, это твои собственные мысли или чьи-то еще?

Он схватил стоявшего рядом Нетреиса — того самого парня, который все это время спокойно пил сок.

Ким Дисен толкнул юношу к Куриону и, указывая на него, спросил: — Это он, да? Это он сказал тебе, что есть нечто, что поможет вам победить Паломнический двор, верно?

Бедный Нетреис внезапно оказался в центре внимания, но, казалось, никак на это не отреагировал.

Этот не по годам развитый юноша казался странным и вызывал у Кима Дисена глубокое отвращение.

— Если я не ошибаюсь, — продолжал Ким Дисен, — этот человек появился в Моро в тот самый день, когда случилась беда в доме госпожи Ливи.

— Он увидел твое недовольство и начал обманывать тебя.

— Ты так заботишься о жителях Моро, что в обычное время никогда бы не позволил им рисковать вместе с тобой. Почему же все изменилось с его приходом?

— Все просто: он принес с собой нечто, злую магию, обманул тебя, подстрекал, заставил рисковать жизнями всех ради достижения своих целей…

— Ким Дисен! — гневно прервал его Курион. — Я больше не могу тебя слушать! Говори обо мне что хочешь, но он еще ребенок! Ты здесь всего ничего и уже строишь такие злобные догадки? Не забывай, это Рис тебя спас!

Ким Дисен рассмеялся от ярости: — И вам не стыдно об этом говорить? Если бы не вы, я бы сейчас весело пил вино в доме герцога!

Это признание было поистине бесстыдным. Люди на площади не ожидали от него такой откровенной низости.

Ким Дисен и не пытался спасти свою репутацию: — Благодаря вам, теперь и в Паломнический двор мне путь заказан.

— Но, Курион, я не верю, что на тебя повлиял я.

— Если бы ты действительно понял то, о чем я говорил, ты бы стремился к миру и вернулся в Моро, чтобы жить спокойно.

Раньше Курион всегда чувствовал себя перед Ким Дисеном провинившимся ребенком, но теперь все изменилось. Ким Дисен тоже это почувствовал: и привычный тон, и подсознательные команды — нынешний Курион стал настоящим лидером.

Курион-лидер заслонил собой Нетреиса. Он молча смотрел на Кима Дисена — этого пьяного, несущего чушь человека, с ног до головы облитого вином.

— Я отпущу тебя, — сказал он. — Но если ты попытаешься мне помешать… Ким Дисен, я убью тебя.